Между двух миров
Шрифт:
Часть этих денег шла на закупку вооружения, и Иоганнес пустил в ход свое влияние, чтобы заставить нацистов приобрести несколько тысяч ручных пулеметов, которые Бэдды изготовили для правительства Соединенных Штатов во время войны, а Иоганнес купил с большой скидкой на деньги, предоставленные Робби в его распоряжение. Вот каким образом ловкие дельцы загребают прибыль обеими руками. Эти маленькие пулеметы просто замечательны, их можно держать одной рукой, и стреляют из них с плеча, как из винтовки. Они были ввезены в Германию по голландским каналам под видом сельскохозяйственных машин и, конечно, влияли на исход
Эстер пригласила Ланни к себе в комнату. Ей хотелось поговорить с ним. Какая перемена в отношении к нему, с тех пор как он юношей был здесь! Тогда она провожала его с облегчением, теперь искала у него помощи. Эстер трудно было импонировать женитьбой на богачке, но она убедилась, что, хотя моральный кодекс у Ланни иной, чем у нее, все же кодекс у него есть и он живет сообразно с ним. Он сумел подойти к Бесс и в результате завоевал ее доверие, а Эстер не сумела. Жизнь — сложная штука, и как ни старайся поступать правильно, часто делаешь промахи.
Эстер тревожилась за мужа. Она и раньше считала, что он пьет больше чем следует, а теперь он потерял всякую меру. Правда, его никогда не видели пьяным, но он поддерживает себя только алкоголем, и, в конце концов, это не может не отразиться на его здоровье. Ланни заметил, что ему приходилось часто наблюдать подобное явление среди французов: допьяна они напиваются редко, но многие все время держат себя на взводе, и организм их к этому, видимо, приспособляется. Робби пьет потому, что нервы его всегда напряжены; он волнуется из-за своих дел, ведь не все идет гладко. Эстер подтвердила — да, он за все хватается, но какой в этом смысл. Им не нужно так много денег; она старается жить по средствам и приучила к этому же мальчиков.
Ланни ответил:
— Для Робби его дела та же игра, и играет он слишком азартно. Жаль, что у него нет какого-нибудь любимого развлечения.
— Ты не представляешь себе, как я старалась повлиять на него. Но мне, должно быть, чего-то не хватает. Право же, ты имеешь, кажется, на него больше влияния, чем я.
— Не думаю, Эстер.
Он решил называть ее так; не мог же он говорить «мама», раз Бьюти была тут же рядом. — Я никогда не слышал, чтобы Робби отзывался о вас иначе, как с любовью и уважением.
— Но он не откровенен со мной и не любит, когда я его критикую.
— Мы все не любим этого, Эстер. Робби самолюбив и неохотно сознается в своих ошибках. Если он выпьет лишнее, то это всегда — «исключительный случай». И никогда он не сознается, что это стало привычкой.
— Вот так все мужчины и втягиваются, и мне это ужасно противно. Я всеми силами старалась внушить это мальчикам, но не знаю, удалось ли мне. Студенты в Йэйле пьянствуют отчаянно.
— Мальчики выглядят прекрасно, — попытался Ланни успокоить ее. Оба сына Эстер уехали в Иэйл дня два тому назад. Младший собирался изучать право. — Да, сухой закон не дал ожидаемых результатов, — добавил пасынок.
— А я так много ждала от него. Миллионы женщин надеялись, что он спасет их от горя; но все по прежнему — как будто никакого закона не было.
— Где Робби достает виски?
— У всех один и тот же ответ: «прямо с парохода», все мужчины так говорят. Каждый уверен, что его бутылка приехала прямо из Канады, и все обмениваются адресами своих бутлегеров…
— Да, верить им не стоит.
— Робби крайне осторожен, когда ведет дела с банкиром или маклером, который старается всучить ему несколько вагонов железа. Но пусть явится какой-нибудь молодой человек приличной наружности и объявит, что сегодня ночью он привез груз шотландского виски, и все дельцы города готовы поверить в его басню и в его напитки; они с торжеством приносят эту бурду домой и угощают домашних и гостей, и никому никогда в голову не придет произвести химический анализ.
— Они боятся результатов анализа, — улыбнулся Ланни.
— Это вносит ужасное разложение в деловую жизнь. Контрабандисты наживаются, вероятно, больше, чем самые богатые люди в Ньюкасле.
Эстер стала расспрашивать, какие планы у Ланни и его молодой жены. Но вскоре она снова свернула на прежнее. Еще одно беспокоило ее — Робби стал играть на бирже.
— Да ведь он всегда играл, разве нет? — спросил сын.
— Раньше, как он говорит, он «пробовал воду», а теперь он «ныряет». Со мной он скрытничает, но я вижу, как он просматривает газету, слышу, что он говорит по телефону. Он заработал, кажется, очень много денег, но ценой своего спокойствия. А для чего все это, Ланни, для чего? Нам же не нужно, нам некуда девать эти деньги!
— Людям нравится рисковать и сражаться друг с другом, и от этого их не удержишь. Если нет настоящей войны, они создают имитацию. Я не могу себе представить, чем жил бы Робби, если бы не азартная денежная игра. Что бы он стал делать?
Эстер ответила с искренним огорчением: — Нет, что-то неладно в нашей системе воспитания. Мы стараемся привить молодежи культуру, а она не прививается.
Ланни видел следы тревог на лице мачехи — таком спокойном и безмятежном, когда он впервые познакомился с ней. В гладких темно-каштановых волосах появилась седина, вокруг глаз и рта залегли морщины. Она была добросовестная женщина и старалась честно играть в игру, называемую жизнью, но или другие играли нечестно, или дух времени оказался сильнее ее. Нет, она не была счастлива, не был счастлив и Робби.
Может быть, она слишком сурова с, ним? Может быть, она мстит ему за ошибку его молодости и в душе карает его, а вместе с ним и самое себя? У нее великолепный дом, она отлично управляет им, она превосходная хозяйка, дама высшего света, занимается благотворительностью, руководит полезными общественными начинаниями; но она, безусловно, несчастлива. Сколько таких элегантных домов, размышлял Ланни, в самых богатых и, как принято говорить, фешенебельных кварталах таят в себе сокровенные, глухо тлеющие трагедии.
Ланни распростился со своей коннектикутской семьей и приготовился к встрече со своей новой семьей — лонг-айлэндской. Миссис Барнс вернулась из Европы и ждала новобрачных в загородном доме. Дольше откладывать свидание было бы уже бестактным. Мистер и миссис Дингл также были приглашены, но Бьюти сослалась на чрезвычайное множество дел в связи с выставкой. Она долго жила в свете и умела различать, когда людям хочется, чтобы их приглашение приняли, и когда они надеются, что у вас хватит сообразительности отклонить его.