Между избранными и изгоями
Шрифт:
Восемнадцатилетняя Евдинья была единственной дочерью купца Образцова. По определенным причинам к девице на выданье свататься никто не спешил. А в деревне, где она родилась, уже девки намного моложе ее удачно замуж выходили.
– Во всем твой буйный нрав да острый язык виноват. Больно уж ты умная и строптивая. В жены-то берут кротких и ласковых. Никакому хозяину бешеная коза во дворе, а, тем паче, в доме – не нужна! – сокрушался отец Егор Агапович.
– Я тебе говорила! Сызмальства всем ее прихотям потакал: все гувернанток нанимал, обучал, слишком умную дочку растил. Что
– Батюшка, а я замуж не спешу. Зачем за дураков да слабовольных замуж выходить? Я же наследница твоя, единственная!
– Помолчи и мать с отцом послушай, как себя на людях вести надобно. И нам не перечь. Тем паче на людях. На ярмарке-то в прошлом месяце торговаться да спорить с купцами вместо меня вздумала.
– Егорушка, да что же ты энту ярмарку ей всю жизнь вспоминать будешь? Иди к себе в спальню, красавица моя, а то они поедом тебя съедят и снова ужина лишат. Голодная опять спать ляжешь, упрямица, – заступилась за внучку теща Домна Кселефонтьевна.
В последние два года такие разговоры и споры практически каждый день велись, если, конечно, Егор Агапович не в отъезде был.
"Евдинья, Евдинья!" – послышался женский голос с улицы и Евдинья, как птица, проворно выпорхнула за ворота.
На дороге у калитки, сняв с плеча коромысло и поставив ведра с водой на землю, ждала девушку бездетная молодая вдова Мария Николаевна.
– Евдинья, что мне сейчас бабы у колодца поведали, – возбужденно заговорила Мария и пересказала только что услышанную странную историю.
Якобы год назад прошел слух, что в округе появились сомнительные сваты. К богатым людям, у кого дочери на выданье, эти сваты приезжают откуда-то издалека. Говорят, что наслышаны про невесту, о ее красоте, уме, сноровке – всем разное говорят. Сватаются, назначают день свадьбы и хороший выкуп за невесту обещают. Жених, говорят, красавец: чернобровый, стройный, высокий. Богатые семьи настаивают, чтоб свадьбу у них сыграли, ну, чтоб невеста со всеми попрощалась, так как увезут они ее далеко-далече, и приезжать она будет изредка. Сваты не противятся, соглашаются и денег оставляют, чтоб родители невесты хорошо к свадьбе приготовились. Приезжают сваты в день свадьбы, пьют, гуляют, веселятся и в ночь невесту увозят. Сначала родственники невесты на оставленный адрес письма пишут – а от невесты ни слуху ни духу. Затем родители едут их разыскивать, но ни дочери, ни тех людей найти не могут.
– Вот что творится-то, милая, пропадают богатые невесты и найти их не могут. Я как это узнала – сразу к тебе!
– Ты, Мария, женщина с виду умная, а глупых деревенских баб слушаешь. Им бы все небылицы разносить да в страхе жить, и ты туда же, – резко оборвала разговор Евдинья, попрощалась и ушла. А на душе неспокойно стало, ночью долго заснуть не могла. Все крутился в голове рассказ Марии о странных сватах.
День за днем и месяц пролетел, Евдинья уже про рассказ о загадочных сватах и не вспоминала. Егор Агапович уехал на ярмарку, мать хозяйством во дворе руководит, Домна Кселефонтьевна с девкой Марфой по дому хозяйничает, а Евдинья
– Какой-то отец чересчур веселый возвернулся, хоть и трезвый. Хохочет, всем подарки раздает… – подумала Евдинья.
За ужином выпил Егор Агапович и говорит:
– Дина, дочка, мужа я тебе сыскал – хорошего! Смотрин не будет! Сразу свататься приедут. Вдовец он и ребенок у него без матери растет. Чуть старше тебя возрастом будет. Да не бойся, лет на пять, не больше.
– Ой, батюшка, а вдруг он мне не понравится? Как же так – без смотрин-то?
– Евдинья! – вмешалась Клавдия Герасимовна, – на смотринах невесту смотрят, а не жениха!
– А невеста жениха смотрит!
– Евдинья, доченька, да понравится он тебе, мужик-то видный. Рода, как и ты, купеческого. Гляди, не учуди чего. Прикинься ласковой да покладистой, а замуж выйдешь – тогда и нрав покажешь. Потом он пусть с тобой сам разбирается, – засмеялся отец, встал, обнял Евдинью и по спине похлопал ладонью, вроде как для успокоения.
Через неделю сваты пожаловали: "Хлеб да соль… Ваш товар – наш купец…"
Не любила Евдинья все эти обряды да присказки, не нравились они ей почему-то. А девицы, с кем она общалась, наоборот, были готовы только про всякие сватовства да смотрины целыми днями судачить.
Во время сватовства вела себя Евдинья, как батюшка велел: кротко, тихо, слова не промолвила. Мать настаивала, чтобы она платье новое, красное надела, а Евдинья заупрямилась, синее надела, в котором на всех смотринах раньше была.
С покорной улыбкой, в грустном синем платье молча ела и ни на кого не глядела за столом Евдинья. Застолье разгулялось, сваты разговорчивые оказались: шутки, прибаутки да присказки и вино да водка рекой полились…
Выбрала Евдинья момент и незаметно три раза подмигнула бабушке. Мол, позови меня, чтобы я из-за стола вышла, поговорить надо.
– Горькую не пью: возраст не тот; покоя хочется, пойду, прилягу. Евдинья, проводи меня, – повелительным тоном сказала Домна Кселефонтьевна.
– Мать, что с тобой? Побудь еще с гостями-то. С родней будущей познакомься, – озадаченно заговорил Егор Агапович. Озадаченно от того, что заподозрил: "Теща-то моя с дочуркой никак неладное что-то задумали?"
– Егорушка, вы разговоры все говорите, а я-то старая уже, устала. Как представлю, что Дина скоро уедет – так плакать хочется. Вот и хочу, чтоб она со мной хоть лишнюю минутку побыла, – теща догадалась, что зять-то озадачился, и попыталась его успокоить.
Как вошла Евдинья в бабушкину спальню, сразу затараторила:
– Баба, я как жениха увидела – так сразу сердце в пятки ушло. Не хочу я за него замуж!
– Дуреха ты, Евдинья! Я такой же была. Как деда твоего увидела – сердце тоже в пятки ушло, так со всеми бывает. Жених-то видный: чернобровый, стройный, высокий…
– Да не очень-то он высокий. Ну, чуть выше меня… – начала спорить Евдинья и резко замолчала, потом прошептала: "Чернобровый, стройный, высокий… А не те ли это сваты?"