Между львом и лилией
Шрифт:
– Во дела! – старший не мог скрыть удивления. – Это надо же, куда мы попали! Вижу, Кузьма, что ты не врешь нам. Скажи-ка мне лучше – далеко ли деревня твоя? Ну, или становище, как тут у вас оно называется.
– Да верст пять будет, – ответил я. – Только ты, барин, не обессудь – я сам идти не могу. Совсем плохо мне. Бок болит, да и рука тоже.
– Не боись, Кузьма, – улыбнулся старший. – Тебя мои ребята на руках понесут, словно шаха персидского. Да, кстати, а индейцы твои разве дорогу к становищу не охраняют? Ведь те люди лихие, которые тебя подстрелили, могут к лагерю вашему незаметно подкрасться и всех людей в нем поубивать.
– Охраняют, как не охранять.
– Ладно, Кузьма, – сказал старший, – ты нам только говори, куда идти, куда поворачивать. Ну а дозорных индейцев встретишь – скажешь им, что мы друзья, а не враги.
До становища мы шли не спеша. Воины внимательно смотрели по сторонам и держали свое оружие наизготовку. Видно было, что они знали свое дело, и так просто их не возьмешь. А в полуверсте от становища на тропу вышел дозор – три воина, среди которых был и мой младший сын, Андрей, или как его индейцы называли, Хитрый Барсук. Я помахал им левой рукой, и крикнул по-индейски, что люди, которые со мной – наши друзья.
Воины были вооружены так, словно собирались немедленно идти в бой. У каждого был лук со стрелами, деревянные дубинки и маленькие топорики. У моего сына, помимо всего прочего, было ружье – я купил его у Джона Харриса за два десятка отличных бобровых шкурок. И это было еще дешево – с индейцев французские и английские торговцы брали за ружья еще дороже. На двух других воинах были надеты доспехи, сделанные из деревянных пластинок, перевязанных бечевками, а в руках они держали небольшие круглые деревянные щиты.
Вскоре мы вошли в селение. Меня донесли до моего дома. Из него выскочила с кувшином воды Василиса, или как ее звали индейцы – Рыжая Белка. Действительно, не знаю, в кого она уродилась из моей родни, но волосы у нее были золотыми. Она подбежала ко мне и дала напиться. Мои спасители с любопытством посматривали на дочь. Она была очень красива и мало похожа на здешних индейских девок.
Потом ко мне подошел сахем – вождь рода, и я рассказал ему все, что со мной случилось. Сарангараро – так звали сахема, покачал головой.
– Похоже, что бледнолицые снова будут воевать между собой на нашей земле, – сказал он. – А, как всегда, больше всех достанется индейцам. Я думаю, что нам придется уходить из этих мест. Если, конечно, мы хотим уцелеть.
Сарангараро опять покачал головой и, посмотрев на воинов, которые спасли меня от смерти, сказал:
– Эти люди, хотя они и белые, имеют доброе сердце, и не способны на дурные дела. Пусть они живут у нас столько, сколько захотят. Ты переведи им мои слова.
Потом сахем медленно, по-старчески шаркая ногами, пошел в сторону длинного дома…
Виргиния, одна из английских колоний в Северной Америке, в сравнении с прочими территориями, заселенными выходцами из Англии, считалась землей обетованной. Первое племя, с которым новые колонисты вступили в контакт, были миролюбивые сасквеханноки, жившие в бассейнах Потомака и Сасквеханны и по берегам Чесапикского залива. Самоназвания их мы не знаем – колонисты назвали их по имени реки Сасквеханны, но даже это название было взято из языка ленапе, известных нам под названием делавары, и означало «мутная река». Известно, что сасквеханноки представляли союз
В течение нескольких десятилетий английские колонисты в отношении окружающих Виргинию индейцев особо не лютовали. Этим они отличались от прочих жителей Новой Англии, которые стремились уничтожить всех коренных обитателей Нового Света подчистую. Но после войны с соседними индейскими племенами в середине XVII века виргинцы заключили с побежденными договор, согласно которому индейцы должны были платить колонистам дань мехами и выставлять вспомогательное войско в случае войны с теми краснокожими, которых бледнолицые считали «дикими».
Так продолжалось до 1675 года, когда началась «вой на короля Филиппа». Вождь племени вампаноагов Метакомет, получивший от англичан прозвище «король Филипп», вступил на тропу войны с бледнолицыми. К нему присоединились племена нипмуков, наррангасеттов, массачусеттов и абенаков. Индейцы воевали умело и бесстрашно. Им удавалось громить отряды белых ополченцев и регулярной королевской армии, захватывать форты и укрепленные селения колонистов.
Обеспокоенные всем этим, виргинцы решили разорвать договор с индейцами и согнать их с освоенных и ухоженных земель, принадлежавших этим племенам. С особым рвением в бой рвались плантаторы, живущие рядом с индейцами, и их кабальные слуги [42] . Первые надеялись округлить свои территории, вторые – получить землю и стать фермерами.
42
Кабальные слуги – англ. indentured servants – переселенцы, которые заключали договор с корабелами, согласно которому их переправляли в Новый Свет и продавали их услуги плантаторам; по истечении семи лет, если к работе слуги не было нареканий, плантатор был обязан их отпустить и снабдить деньгами и ружьем.
Губернатор Вирджинии Роберт Беркли был настроен миролюбиво и делал все, чтобы боевые действия не начались. Но жители пограничья обращали мало внимания на центральную власть. И плантаторы явочным порядком стали захватывать индейские земли. В июле 1675 года они, якобы по ошибке, вторглись на территорию Мэриленда и напали на поселок индейцев сасквеханноков, которые в то время были союзниками колонистов. Индейцы взялись за оружие и прогнали захватчиков. Тем самым был создан «казус белли» для вторжения на индейские земли.
Виргинцы объединились с колониальной милицией Мэриленда и, собрав немалые силы – свыше тысячи ополченцев, в августе 1675 года окружили укрепленный лагерь сасквеханноков. Бледнолицые поступили как всегда подло – они пригласили (якобы для переговоров) пятерых сахемо и повесили их без суда и следствия. Посчитав, что лишенные своих военачальников саскеханноки не окажут сопротивления, колонисты пошли на штурм индейских укреплений.
Но штурм закончился неудачей, и тогда бледнолицые решили взять лагерь саскеханноков в осаду, чтобы те умерли от голода. Но индейцы и здесь перехитрили врага – дождавшись ночи потемнее, они просочились сквозь блокадное кольцо и вырвались на свободу. По дороге индейцы убили пятерых часовых – по одному за каждого казненного сахема. Потом саскеханноки объявили белым, что договор между ними считается недействительным, и что они встали на тропу войны.