Между нами химия
Шрифт:
Догадываюсь, что не могу уснуть из-за чувства вины. Оно гложет меня, разрывает изнутри и требует извиниться. Но сделать этого не могу.
Чертов Женя… Даже на мои звонки не отвечает. Номер взяла у Юли, потому как не сохранила его в своей телефонной книге раньше. Шлю бессмысленные СМСки с мольбой о прощении, но они остаются без ответа.
Утро начинается не с кофе, когда ты живешь в деревне. В 7 утра поют петухи, которые заставляют проснуться несмотря на то, что на улице еще только-только рассветает в эту зимнюю стужу.
Нехотя
— Цып-цып-цып! — зову курочек, разбрасывая зерно по кормушкам. Первым идет петух, словно проверяет качество предложенной мною еды, а только после этого зовет остальных — прекрасных курочек. Все, как одна, бегут навстречу единственному кавалеру, красуются своими перышками и пышными хвостиками.
Только одна, Шурочка, выделяется на всеобщем фоне. Горделиво покидает курятник и так же горделиво расхаживает по двору. Внимательно вглядывается в даль, словно мечтает сбежать, познать этот мир и бескрайние просторы. Любознательная, непокорная, отличающаяся от остальных.
Петя недовольно поворачивает голову с толстым гребнем и громко кричит, все так же смотря на Шурочку. Но она не уделяет ему своего внимания. Недовольный Петя оставляет всех остальных курочек, хотя там есть красотки куда получше Шурочки, и идет в сторону непокорной девицы.
— Эх, мужчины! — с умилением наблюдаю за своим хозяйством. Хотя в глубине души понимаю аналогию со своей жизнью. Мда, дела, моя жизнь — тот еще курятник.
Обожаю свою родную деревню. В особенности — короткие зимние деньки с горой снега. Здесь дороги не расчищают так часто, как в крупных городах, поэтому как нельзя лучше сохраняется зимняя атмосфера.
В деревне некогда скучать. И кроме дел по хозяйству, здесь есть еще много способов занять себя, чтобы не думать об одном несносном парне.
Вы когда-нибудь спускались с крутой горки на тарелке? Если нет, обязательно попробуйте! Конечно, попа после этого ужасно болит, зато какое веселье в процессе! Этого не передать словами — адреналин в крови зашкаливает, хочется еще и еще.
На горке собралась куча народу, несмотря на то, что еще довольно рано. И здесь люди всех возрастов — не только дети, но и их родители, иногда даже бабушки с дедушками. И все катаются с одинаковым восторгом, заряжая незабываемой атмосферой.
Я не заметила, как пролетело несколько часов. С трудом доковыляла до родного дома, возле которого обнаружила крупную машину, привлекшую мое внимание. Странно, кто бы мог приехать к нам на таком транспорте?
Держась за спину и мысленно ругая себя за то, что слишком долго сегодня каталась, вошла в дом. Сердце сжалось уже в коридоре, потому что мне довелось услышать голоса.
Говорила бабуля, отец и третий голос — мне незнакомый, но догадываюсь, кому он принадлежит. Ведь он больно напоминает мой собственный голос, и принадлежать он может только одному человеку.
Прошло столько лет! И только сейчас она решила появиться в наших жизнях. Зачем? Чтобы снова разбить наши сердца,
— Я приехала за дочерью и без нее никуда ехать не собираюсь! — ужасная фраза долетела до меня, ударив в самое сердце. Боль… от осознания того, что эта женщина считает меня вещью, хочет управлять моей жизнью, даже не сверившись с моим мнением.
Нахожу в себе силы и врываюсь в комнату. Женщина, которая является всего лишь моей биологической матерью, но не имеет права так называться, разворачивается ко мне.
Те же черты лица, что и у меня. Будто смотрю на себя в зеркало, но лет так через 20. Ненавижу ее еще и за то, что так на нее похожа.
— Убирайся! — до боли сжимаю пальцы в кулаки. — Зачем ты приехала, как ты посмела появиться в этом доме? Тебя здесь никто не ждал!
Она приподнимает одну бровь, но улыбка не сходит с ее лица. Отодвигает стул и садится, перекинув ногу на ногу. Заглядывает прямо в душу.
— Очень похожа на меня! — потирает подбородок своими длиннющими пальцами.
— Я знаю, и этому не рада! Лучше бы на папу была похожа! — испепеляю ее взглядом. Хочется закрыть глаза, чтобы после того, как я их открою, этой женщины не было в комнате.
— Я не о физическом сходстве, Женечка! Ты такая же черствая, принципиальная, за словом в карман не полезешь. Мне нравится! — скрещивает руки на груди и продолжает изучать меня, периодически подергивая своей мерзкой ногой. Зеркальный каблук сверкает, когда на него падает свет. Блики попадают мне в глаза, ослепляя и дурманя.
– Что значит, тебе нравится? Проваливай, не хочу тебя видеть! — злобно ударяю по выключателю, чтобы прекратить эту дурацкую игру в «солнечных зайчиков».
— Тебе покажется это странным, но я приехала не потому, что ужасно соскучилась или у меня проснулся материнский инстинкт! — закатываю глаза. Моя мать совсем из ума выжила… Говорит «именно то», что я хотела бы услышать спустя почти шестнадцатилетнее отсутствие. Конечно, очень «приятно» осознавать, что ты совершенно не нужна своей родительнице. — Недавно я узнала, что ты пошла по моим стопам. Не ожидала, если честно, учитывая, что тебя воспитывал этот человек! — недовольно смотрит на отца. Тот только растерянно моргает, не зная, что ей ответить. Понимаю, как папе сейчас тяжело. Мало того, что эта женщина бросила его с маленьким ребенком, так спустя долгие годы еще смеет в чем-то обвинять? Просто уму не постижимо.
— Не смей! — уже подхожу к ней и болезненно хватаю за кисть, тяну на себя, пытаясь выгнать эту женщину из дома. И не только из дома — желательно из жизни, желательно навсегда. Но мои потуги не увенчиваются успехом. Моя недомать остается на занятом ею стуле и только смеется — громко, мерзко, противно…
— Евгения, попрошу вести себя поприличнее. Вижу замашки твоего папаши, все же его воспитание сказалось на тебе не лучшим образом.
— Так воспитывала бы сама? Чего свалила-то? Я тебе была не нужна. И сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось.