Между нами искра
Шрифт:
Джордж уже смирился с тем, что Томми притворяется, будто не слышит его, как вдруг тесть снова положил руку на руль.
— Вы преодолели трудный период?
Джордж повернул голову к Томми. Тот не отрывал глаз от дороги.
— Не знаю, — солгал Джордж. — Стараемся.
— Ты ее обижал?
— Не в том смысле, в котором вы имеете в виду. — Он вспомнил, как Стелла сидела за кухонным столом в перчатках в тот день, когда состоялся разговор о «Парке юрского периода». — Наверно, можно и
Томми снова стал крутить регулятор звука.
— «…Стремительно повышается, в то время как доверие к официальным средствам массовой информации падает. Последние исследования показали, что шестьдесят процентов британской публики верит как минимум одному мифу…»
— Разговорам придают слишком много значения. — Томми настроил джи-пи-эс, чтобы свернуть на другое шоссе. — Не понимаю, почему все только и твердят о необходимости разговаривать. Взять хотя бы нас с Маргарет.
Он, казалось, ждал реакции зятя.
Джордж поправил ремень безопасности.
— А что? — спросил он наконец.
— Мы никогда не разговариваем, ну, если только про список покупок, или про морозную ночь, или про состояние строительного раствора. Но отлично друг друга понимаем.
— Ясно. — Джордж подумал. — Хотите узнать подробнее, что случилось у нас со Стеллой?
— Меня это не касается. — Томми свернул. — Стелла тоже утверждает, что ты ее не предавал, этого достаточно. Так что, Джордж, — тесть поднял голову вверх, затем снова стал смотреть на дорогу, — на сегодня хватит разговоров. — И он опять врубил радио на полную.
— «…Давно уже развенчанные представления о взаимосвязи между аутизмом и вакцинацией детей все еще широко распространены…»
Томми повернулся лицом к Джорджу.
— Ты что-нибудь понимаешь? Какие-то постановки по заказу правительства, сомнения в том, что американцы высаживались на Луну.
— Я не слушал.
— Тогда послушай.
— «…Разгораются дискуссии о том, как сохранить право на свободное самовыражение и не подвергнуть общество риску подрыва доверия к фактам…»
— Что все это значит?
Джордж осознал, что тесть уставился на него с интересом, граничащим с агрессивностью.
— Надо подумать, — вывернулся он.
Томми фыркнул и поменял радиостанцию.
Зазвучала электронная танцевальная композиция в исполнении певца с пронзительным, обработанным на аппаратуре голосом.
— Кажется, это сейчас слушает молодежь? — сказал Томми.
— Вы не забыли, что мне почти сорок? — поинтересовался Джордж.
Томми снова фыркнул.
— Ладно, спрошу Изабель.
— Кстати о сорокалетних. — Джордж повернулся к Томми лицом. — Вы знаете Скотта?
Томми глянул
— Он двадцать пять лет скрывает от своей матери, что курит.
Томми одобрительно кивнул.
— Что значит ваш кивок?
— Уважает мать, старается не расстраивать.
Джордж опустил взгляд на колени.
— В самом деле?
— Без сомнения.
Они остановились у дома Джейн.
— Квартира на первом этаже. Я подожду в машине. Надеюсь, ключи ты можешь забрать? — Томми выключил мотор. — Ая уже вчера провел достаточно времени с друзьями Маргарет.
66
Хелен в садовых перчатках стояла на коленях на подъездной дорожке и вырывала сорняки.
Все сегодняшние задачи требовали перчаток.
Морозильник она разобрала, но подъездная дорожка уже давно зарастала. Хелен все собиралась приняться за нее, но жизнь то и дело подбрасывала сюрпризы. Каждый раз, выходя из дома, Хелен думала: «Надо бы повыдергивать сорняки. Еще одна строка в списке домашних забот».
И вот наконец она приступила к делу. В перчатках.
Она выдернула жилистый стебель и бросила его в кучу травы.
Удивительно, сколько можно осилить за один день, если постараться не переживать за Изабель. Или за маму и Пита. Или за Нейтана. И вообще за всю семью. И, конечно, за весь мир. Она просто запретила себе волноваться обо всем человечестве: сейчас это совсем некстати.
Хелен вытянула особенно упрямое растение.
Наверно, нужно было купить средство от сорняков. Она видела, как соседи обрабатывают свои подъездные дорожки какими-то спреями. Но сегодня ей просто необходимо подергать траву руками.
— Привет.
Хелен растерянно подняла голову.
Над ней стояла Стелла все в той же шелковой (и местами еще со следами муки) блузке и бархатных брюках, что и вчера.
— Такое впечатление, что ты очень сердишься на этот сорняк.
Хелен отпустила неподатливый стебель и, по очереди поднимая ноги, встала с колен.
— Я не знала, что ты в курсе, где я живу.
— Я взяла такси. Только маме не говори. — Стелла огляделась. — Приятный район. Аллея и все такое. Новый дом?
Хелен отряхнула землю с перчаток.
— Мы переселились сюда, когда я забеременела Изабель.
Стелла сунула руки в карманы брюк.
— Знаешь что, — Хелен стала снимать перчатки, стягивая их с пальцев, — раз уж ты приехала, заходи.
Хелен провела сестру по дому, и Стелла всюду, где надо, выразила одобрение.
Теперь они сидели на скамье бок о бок с кружками чая в руках и смотрели на мощенный досками задний двор.
— Так зачем ты приехала? — спросила наконец Хелен.