Между нами обман
Шрифт:
– А есть электронные?
– Да, в бардачке одноразки возьми…
Беру, срываю этикетку, затягиваясь сладким дымом. Вкусно, но особо успокоения не приносит.
Миша молчит, смотрит прямо, по рулю постукивая. Да и мне говорить не хочется. За три дня работы почти без сна я уже живу на автомате.
– Год назад на тебе было больше мяса, – обжигает мой профиль взглядом, обволакивает ментоловым дымом.
– Год был трудным. А что, не нравлюсь? – поворачиваю голову, смотря с вызовом.
–
– Я не хочу.
– Значит я буду заталкивать в тебя еду, – выбрасывает он окурок в открытое окно и заводит машину. Мы едем по ночному городу молча, слушая какой – то незатейливый трек. Он довозит меня до ресторана, где мы ели в тот день, когда я появилась в его жизни. До сих пор не по себе от того, как я себя вела и что говорила. Пыталась играть роковую девку, чтобы подцепить его. А в итоге стоило стать собой, и он влюбился в меня.
– Символично.
– Согласен. Пойдем. Расскажешь все. На пустые яйца и полный желудок я добрее.
– Я помню, – выхожу из машины и иду за ним. Смотрю на прямую напряжённую спину. Он действительно готов слушать, он действительно готов поверить? Так и хочется спросить, где подвох.
Нас усаживают у окна на втором этаже, место уединённое, да еще и шторкой занавешивают. Уютнее, чем в первый раз, когда его еще живой отец и моя лже-мать нас друг другу представляли.
– С чего мне начать?
– С заказа. Принесите два прожаренных стейка, картошку молодую, салат. Только без лука. Мы его терпеть не можем. И выпить.
– Ты за рулем.
– Не лечи меня. Все.
– Что – то на десерт?
– Да, мне медовик, ей морковный.
Официант уходит, а я Миша поднимет на меня взгляд.
– Никогда не понимал, чем тебе этот торт может нравиться, – эта отвлеченная тема расслабляет. Словно мы снова на острове, словно между нами идиллия. Только тогда над нами постоянно висел меч, однажды перерезавший нашу связь. Глупо надеяться, что, когда-нибудь мы снова сможем быть такими счастливыми и беззаботными.
– Это, наверное, некая иллюзия полезности. Он же с морковкой.
– Ну да, по части иллюзий ты мастер. Давай так, Алис, я хочу правду. Всю. От начала до конца.
– А ты реально ее готов слышать или опять будешь орать, что я все придумала.
– Ну Глеб и его отец утверждают, что ты врешь, а реальная Олеся Васнецова, студентка медицинского университета, погибла в аварии два года назад. В Москве.
Ого…
Я выпрямляю спину, откидываясь на спинку. Страшно, как люди умеют все подстраивать.
– Я лишь надеюсь, что они не подстроили аварию, чтобы реально похоронить некую студентку медицинского.
– Я на самом деле тоже. Помнишь грымзу Олейникову? –
– Географичку? Она еще плевалась, когда что – то яростно доказывала.
Миша выдыхает, чуть наклоняясь ко мне.
– И почему ты вечно сидела на первой парте? Не противно было?
– А у меня очки же были. С толстыми стеклами. Считай, как подводные.
Миша вдруг заливается смехом. Смеётся долго, красиво, вызывая у меня невольную улыбку.
– Охереть. Ты Олеся.
– Алиса. Уже давно.
– Ладно, ладно. Блядь, да как так вышло. Ты тогда расспрашивала про износ, я и подумать не мог.
– А мне хотелось, чтобы ты тогда догадался. Я так боялась говорить тебе правду.
– Надо было сказать, – пинает он меня по ноге под столом, а я в ответ. Не сильно. До болезненного мило.
– Надо было.
Он запрокидывает замок из рук за голову, часто и шумно дыша. Смотрит на меня не открываясь.
– Прости меня, Олеся Васнецова.
– Давно простила, Миша Хворостов.
Глава 8
Миша
Жизнь сделала крутое пике. Совсем недавно я был беззаботным мажором, которому все было до пизды. А тут уже бывший зэк, получивший в наследство убыточную компанию и ненависть к одной лживой девчонке. В тюрьме… Пиздец сначала.
Первое время понять не мог, как, как блядь девочка, которая признавалась мне в любви, готовая жить без роскоши, так просто меня предала.
По щелчку пальцев. Думал, убью.
Просто согну те долбанные решетки в зале суда, наброшусь и раздавлю. За чувства, что испытал. За будущее, которое отобрала.
Попал в тюрьму и думал жизнь закончится. Либо петухом сделают, либо в драке прирежут.
Но оказалось, что в тюрьме последние дни досиживал отец Глеба. Роман.
Мы никогда особо не общались, хотя раньше он частенько был гостем в нашем доме.
Они с моим отцом были партнерами. Но потом что – то пошло не так. По словам отца, Роман предал его, за что и сел в тюрьму на несколько лет.
Но послушав версию Романа, я понял, что мой отец не был святым. Да я всегда это понимал, просто принимал как данность его поведение. Не мог ослушаться.
Отец Глеба ввел меня в верхушку на зоне, я не только смог остаться целым, но и приобрел некий авторитет после его ухода. Ну или его иллюзию. После Алисы я на все стал смотреть через призму черных очков, никому не мог довериться полностью. Когда вышел Роман, он частенько навещал меня. Как собственно и Глеб. Этот даже попросил разрешения жениться на Кате, словно я мог быть против.