Между небом и землей
Шрифт:
— Я так понимаю, вы что-то хотите сказать? — ухмыльнулся он, сложив руки на груди.
Ни предложения чашки чая, никакого гостеприимства, как всегда черств и холоден…
— Вода… — лишь смогло выдавить сознание.
Снейп выжидал. Его ненависть почему-то ранила меня, в таком состоянии сложно контролировать эмоции. Слезы на моих щеках не высыхали, но он не комментировал их, а тишина казалась еще большим наказанием, чем его язвительные речи.
— Это любовь… — тихо завершила я.
Похоже, что мой ответ его не удивил. Эмоциональный фон Снейпа остался неизменным. Но внезапно
— Какого черта вы не подождали до завтра? — строго сказал он, наконец, занимая место напротив меня.
Да как же я могу ждать следующего дня, когда я едва не убила Сириуса!
— Я не могу контролировать ни одну силу… — я и шумно шмыгнула носом.
— Все приходит со временем, вы это знаете лучше меня, — относительно сносным тоном сказал он, процеживая эти слова, пытаясь сдержать свою злобу; дай ему мою силу – и от Хогвартса камня на камне не останется. — Я похож на вашу жилетку? — неожиданно повысил он голос.
Почему он так ненавидит меня? Снова и снова в голове возникал этот вопрос. Зря я пришла, но мне некуда было пойти. Почему я не отправилась в Выручай-комнату? Одному Мерлину известно, зачем ноги принесли меня сюда. Снейп кинул еще пару злобных фраз и выставил меня за дверь, на прощание подарив новую волну отчаяния. Дверь закрылась, а я сползла по ней на корточки. Плечи содрогались от всхлипов.
Я услышала, как в кабинете что-то разбилось вдребезги, с таким шумом, будто… он сам что-то разбил с силой. Его эмоции сочились через дверь: горечь, ненависть, обида на весь мир. Я услышала глухой звук о дверь. Снейп сел с другой стороны. Его душевная боль ощущалась через маленькие щелки в дереве.
– Северус, что с тобой? – едва слышно прошептала я, не заметив, как назвола его по имени. – Почему ты так несчастен? Позволь помочь, почему ты отталкиваешь меня?
Мои проблемы, множество эмоций, для которых я была лишь проводником, казались такими ничтожными. Ненависть ко мне — это ничто, по сравнению с той ненавистью, которую он испытывал к себе. С таким багажом можно прямиком отправиться на Астрономическую башню и сигануть оттуда, чтобы не мучиться. Его голова разрывалась от физической и душевной боли, она раскалывалась на части.
*
Сириус пришел на завтрак. Пара болезненных взглядов в мою сторону… Я старалась не смотреть на него, ведь это причиняло боль. Вечером этого дня я вновь пришла к Снейпу на занятия. Одни и те же эмоции. Как ему помочь? Сам не скажет.
— Что ж, попробуйте вызвать… воду, — сквозь скрежет зубов приказал он.
Снейп не мог произнести это слово, он боится его? Как вызвать любовь искусственно? Если ярость, ненависть и страх ему удалось во мне активировать, то что он собирается делать с этим чувством? Он понял мое замешательство.
— Мисс Рахманинова, чего вы ждете? Я вам тут ничем помочь не могу, — съязвил он, неподвижно стоя напротив, точно он был каменной горгульей.
Я закрыла глаза, стараясь ощутить эмоции, которые питали наши с Сириусом чувства. Вот они, вот
— Профессор, не могли бы вы меня перестать ненавидеть хотя бы сейчас? Вы мешаете мне сосредоточиться.
Снейп сделал кислую мину и просто отошел в другой конец класса. Я всё равно ощущала эту ненависть, ее было слишком много; я старалась игнорировать, но ничего не получалось, потому что она слишком волновала меня, разливалась странными волнами по просторному классу зельеварения.
— Почему вы ненавидите меня? — всё же решила получить я ответ, пытаясь избавиться от того, что мешает сосредоточиться.
— Я не ненавижу вас, мисс Рахманинова, я, кажется, уже говорил, что вы такая же студентка, как и остальные. Никаких почестей, — как-то чересчур ядовито выплюнул он.
— Вы забыли, что я эмпат? — повышая голос на и без того рассерженного Снейпа, спросила я.
Ему не отвертеться. Волна злобы, затем волна отчаяния... профессор глубоко вздохнул.
— Что вас гложет? — напирала я, делая шаг навстречу: маленький, аккуратный, словно боялась спугнуть светлячка с облюбованного растения.
— Если мне понадобится помощь психолога, я непременно к нему обращусь, занимайтесь делом, — грубо отрезал он, но не отступил, как я предполагала; он вздернул нос, недовольно возвышаясь надо мной.
— Я не могу сосредоточиться, когда вы одну за другой излучаете волны негативных эмоций, — раздосадовано сказала я, не прерывая зрительного контакта с омутом черных глаз, которые, в пристальности своего взгляда, казалось, даже не моргали.
— Значит, в ваших способностях нет никакого толка! — рявкнул Снейп, найдя повод, чтобы перестать быть каменным изваянием из черного гранита.
Он всплеснул руками и всё же отступил на шаг. Почему он так сторонится меня? Что за личная неприязнь?
— И откуда в вас столько злобы? — кинула я ему и, словно разочаровавшись в такой реакции, только покачала головой.
— Занимайтесь своим делом! — повторил он.
Я попыталась снова – он прав, если я не могу контролировать эмоции, то смысла в силе нет. Буду считать его ненависть барьером, через который нужно переступить, несмотря ни на что. В голове мелькали картинки: Сириус с усталыми любимыми глазами, трогательные объятия, его трепетные прикосновения, и аура, которая витала вокруг нас, словно имеющая золотое свечение, а может, даже окрыляющая двух людей, неспособных находиться далеко друг от друга. Две чашки каппучино с возвышающейся пышной пенкой и крошками тертой корицы, контрастирующей на белом снегу молока. Легкое колыхание штор и тихий свист ветра сквозь щели старых рам, держащихся на одном лишь волшебстве. И никакого холода в его объятиях, никакой тоски на разглаженном расслабленном лице мужчины, свободном от школьных забот и забот ордена. Тихий скрип тлеющих головешек в спокойном камине его кабинета и продавленный диван, вмещающий в себя неотвратимую светлую ласку двух людей. Всё это было моей любовью — эта обстановка и эта невообразимая размеренная радость…