Между прошлым и будущим
Шрифт:
Мистер Бофейн оттолкнулся руками от стола, повернулся к окну и принялся внимательно наблюдать за потоком машин на Броуд-стрит.
– Бернадетт умерла во сне. А тетушка Хелена… – Он пожал плечами. – Думаю, без сестры жизнь потеряла для нее смысл. Она ничего не ела, не пила и хотела умереть. Мне повезло, что я вовремя их обнаружил.
Мне хотелось, чтобы он снова посмотрел на меня, мне хотелось иметь возможность заглянуть ему в глаза. Может быть, тогда я смогу понять, что он недоговаривает. Я заерзала в кресле, и пакет из супермаркета, который я положила на пол у ног, громко зашуршал.
– Мне
– У них прекрасный рояль, марки «Мэйсон и Хэмлин» тысяча девятьсот двадцать шестого года. Вы можете играть на нем сколько вам угодно. Тете Хелене это понравится. Уверен, она будет наслаждаться вашим обществом.
Я вновь почувствовала, как сердце сжалось от тревожного предчувствия, и это ощущение было столь сильным, что мне пришлось сделать глубокий вдох. Я выждала пару минут, прежде чем смогла ответить.
– Вы позволите мне дать вам ответ завтра? Мне действительно надо посоветоваться с матерью и сестрой.
– Разумеется. И если вам надо сократить время работы или, наоборот, увеличить, это вполне возможно. В таких вещах нужна определенная гибкость. Уверен, это будет хорошо для всех нас.
Я думала о рояле марки «Мэйсон и Хэмлин» – тот инструмент, который продала мать, тоже был этой фирмы – и не могла отделаться от мысли, что он словно знал, что я не смогу устоять перед искушением и приму это странное предложение.
– В таком случае обсудим все завтра.
Я встала – мне ясно дали понять, что пора уходить.
– Хорошо. И еще раз спасибо вам.
Мне было страшно неловко, я так и не могла понять, за что я его поблагодарила – за предоставляемую возможность или за то, что он любезно отвез меня домой после нашей неожиданной встречи. Впрочем, мне вовсе не хотелось ломать над этим голову.
Я вышла из его кабинета, чувствуя, что он провожает меня взглядом своих серых глаз. Закрыв дверь, я с запозданием осознала, что оставила его пиджак скомканным в пакете на полу. Я несколько мгновений смотрела на закрытую дверь его кабинета, убеждая себя, что надо отказаться от его предложения, независимо от того, что скажут мать и Ева. Но почему-то никак не могла отделаться от мысли о маленьком мальчике на причале, пускающем в воздух бумажные самолетики, которые чертят в небе незримые следы, пока не упадут в воду.
Глава 5
Ева
Я знала, что Элеонор вернулась, еще до того, как она повернула ключ в замке. Сколько себя помню, сестра всегда была неким продолжением меня – бесплотной конечностью, которую я не могла контролировать. Но все равно она принадлежала мне. Когда она родилась, папа положил крошечного младенца мне на руки, и с этого момента она стала моей. Моей, чтобы любить и заботиться. Не думаю, что он мог представить тот неожиданный поворот, который совершили наши судьбы.
– Это ты, мама?
Элеонор стояла на пороге, принеся с собой запах дождя.
Я подняла глаза от обеденного стола, на котором нашивала бесконечные ряды блесток на костюм мажоретки для шестнадцатилетней девочки. Мама так страдала от артрита, что больше не могла
– Она отдыхает, – сказала я, наблюдая, как Элеонор сбрасывает мокрые туфли – синие лодочки, которые подкрашивали уже столько раз, что после них на ступнях оставались синие пятна. – А Глен сегодня снова работает допоздна.
Я внимательно наблюдала, умея читать у нее по лицу так, словно оно было моим собственным. Однако на сей раз в нем было что-то, чего я не могла распознать. Это напомнило мне мой день рождения много лет назад, когда она вручила мне сверток с подарком и тут же сказала, что там внутри, потому что не в силах была ждать, когда же я его наконец открою.
Сестра подошла к столу и включила верхний свет. Несмотря на то что мне приходилось при шитье все сильнее напрягать глаза, я и не заметила, как стемнело на улице, и заморгала от яркого света.
– Спасибо. Мама велела не ждать ее и садиться ужинать, как только ты придешь. Ей надо будет принять лекарства, когда она проснется.
Элеонор кивнула, но, казалось, она меня не слышит. От нее исходила странная энергия, которая обжигала меня, словно мелкие брызги кипящей воды. Наконец, как будто читая мои мысли, сестра повернулась ко мне.
– Я забыла заскочить в магазин по пути домой. Думаю, придется доедать то, что осталось.
Она рассеянно перевела взгляд на костюм мажоретки, на котором посреди целого моря блесток красовались крошечные серебряные звездочки.
– Тебе это удалось не хуже, чем маме.
Пальцы с коротко обрезанными ногтями коснулись одной из звездочек, и она засверкала под лампой всеми цветами радуги.
– Я стараюсь, – холодно ответила я. Я не нуждалась в ее похвалах – не хочу принимать их от ребенка, которого судьба подарила мне, чтобы я могла его защищать, этот ребенок заигрался и забыл, что нам было предназначено, поменявшись со мной ролями.
Она кивнула, повернулась и скрылась на кухне, и я тут же услышала звук открывающегося и вновь закрывающегося холодильника, а затем стук сковородок. После ужина, когда мы все трое сидели за столом, дожевывая остатки разогретых макарон и соленых помидоров, которые принесла наша соседка миссис Грэндалл, Элеонор опустила на стол вилку и расправила салфетку рядом со своей тарелкой.
– Мистер Бофейн предложил мне другую работу, – тихо сказала она. – Но вовсе не взамен нынешней, а в дополнение к ней. Для начала всего пять или чуть больше часов в неделю, а потом, при необходимости, условия можно будет изменить. – Она замолчала, пытливо глядя на нас и словно пытаясь прощупать нашу реакцию. – Он сказал, что будет платить мне вдвое больше, чем платит сейчас.
Мама нахмурилась, но я могла поспорить, что упоминание о деньгах вызвало у нее живой интерес.
– А каковы будут твои обязанности? – спросила она, и мне на какое-то мгновение стало неловко за мать, я вспомнила, что Элеонор приходится музицировать в отвратительном грязном баре. В отличие от матери, я никогда не старалась делать вид, что не понимала, почему сестра так поздно приходила домой, и знала, что именно поэтому она сейчас избегает смотреть мне в глаза.