Между сердцем и мечтой
Шрифт:
Я растерялась. Даже больше — я опешила.
— Вас удивляет мой вопрос?
— Он показался мне неожиданным, — ответила я. — Пока я озабочена судьбой моей сестрицы. Хочу, чтобы она составила не только выгодную, но и хорошую партию. Читаю…
— Что читаете?
И вновь я замешкалась. Сказать, что читаю книгу, которую он сам указал Дренгу, чем бы ни руководствовался в этот момент, я не решилась, и потому выбрала первое пришедшее на ум название:
— «Пески истории», Ваше Величество. Это…
— Я знаю, — прервал меня государь. — И как вы ее находите?
— Всегда интересно узнать о древних загадках нашего мира, — я невольно
— Да… наверное, — рассеянно ответил король. — А что женихи? Вас, наверное, осаждают?
— Порой мне кажется, что меня опасаются, — невозмутимо ответила я.
— Это меня не удивляет, — усмехнулся государь. — Вам будет сложно найти мужа, Шанриз. Все эти салонные завсегдатаи не для вас. Вам нужен мужчина зрелый, сильный духом… Впрочем, это уже ваше дело, — оборвал он сам себя и передернул плечами, будто стряхнув с них груз: — Итак, вы желаете возвращения вашего рода ко Двору и должности?
— Именно так, Ваше Величество, я прошу вас об этом.
— Я подумаю, что можно сделать. Ступайте, ваша милость, вас, наверное, уже заждались.
Он вернулся в свое кресло за столом, переложил с места на место какую-то бумагу и посмотрел на меня. Я присела в реверансе, а когда уже сделала пару шагов к двери, вдруг остановилась и зачем-то сказала:
— Меня никто не ждет, государь. Я пришла одна и по собственному почину.
Его Величество ответил мне изумленным взглядом и вдруг хмыкнул:
— Уничтожаете устои каждым своим шагом? И как же вас выпустили из дома в одиночестве?
— Никто не видел, я ушла пешком.
— И без сопровождения? Даже без служанки?
— Без сопровождения, — я пожала плечами и задала вопрос: — Когда я могу узнать о вашем решении, государь?
— Думаю, через несколько дней я дам вам ответ, Шанриз, — ответил король и поднялся из-за стола. — Не спешите, я провожу вас. Не дело девице одной бродить по городу.
— Мужчина — не лучший спутник для девицы, — осторожно напомнила я. — Да и если кто-то нас увидит, пойдут сплетни. Вам, государь, нет до них дела, но я нахожусь за пределами дворца, и там нашу прогулку расценят, как мое падение. Уж лучше уйду, как и пришла — в одиночестве.
Монарх поджал губы, но, чуть помедлив, кивнул.
— Хорошо, но одну я вас не отпущу. За вами присмотрят, пока не доберетесь дома.
— Благодарю, Ваше Величество, — я улыбнулась и присела в реверансе. — Я буду ждать от вас вестей.
— Всего доброго, Шанриз, — как-то вымученно улыбнулся в ответ король, и я покинула его кабинет.
Глава 9
Город заполнила суета. Сегодня весь просвещенный мир праздновал самый главный праздник — день первого из Богов, покровителя всего сущего — Всевидящего Верстона. Священные легенды гласили, что он создал мир, а его братья, сестры и приближенные следили за детищем Верстона, помогли наполнить его жизнью и остались рядом, чтобы стать верными помощниками Вседержителя.
Это был всеобщий шумный праздник, на время которого прекращались даже войны. Пусть на один день, но в этот день даже жизнь врага отнять было великим грехом. Не было и охоты, а рыбаки вытаскивали свои сети еще с вечера накануне. И если кто-то умирал своей смертью в день Верстона, то говорили, что Вседержитель оказал благодеяние и призвал к себе достойнейшего из
Сегодня будет много музыки, возлияний и разгульного веселья. И если знать будет чинно веселиться на балах в богато украшенных дворцах, то простолюдины устроят танцы прямо на улицах и площадях. Говорили, что аристократы не чураются подобных увеселений, и что среди ремесленников и мастеровых можно порой и герцога увидеть, который будет лихо выплясывать рядом с какой-нибудь торговкой, мимо которой пройдет днем, даже не взглянув. Признаться, и я бы с удовольствием попала на площадь и посмотрела, как развлекается простой народ, но оказаться там не могли: ни девица, ни взрослая дама. Позор, что б его…
Но все увеселения начнутся только к вечеру, а день был посвящен богослужениям, проходившим, как в храмах, так и прямо на площадях, чтобы люди могли петь вместе со священнослужителями, прославляя Вертона и его могущество, чтобы могли открыть ему свою душу и показать, насколько чисты их помыслы. Отражалось это и на внешнем облике.
Весь город превращался в полноводное море, потому что одежды знати и черни были единого цвета. И вот тут не было никаких различий — мужчина ты или женщина. Голубой становился главным цветом этого дня. Разница состояла лишь в отделке: у знати платья расшиты золотым орнаментом, у бедняков просто желтым. Небо и солнце — вот, что символизируют сегодняшние одеяния.
Волосы у всех девиц заплетены в две косы, у женщин в одну косу, и она скручена на затылке. Никаких украшений, даже сережек. У мужчин и юношей головы оставались не покрыты. Сегодня им запрещено было носить шляпы, дабы оставаться открытыми взору Вседержителя. Скромность и чистота помыслов — вот главные украшения детей Верстона. Даже моя матушка в ее извечной тяге к роскоши не смела перечить обычаям.
А для нас с Амберли настало очередное впервые — участие во всеобщем торжестве, когда мы могли присоединиться ко всем верующим, а не глазеть из окна на «голубую реку», текшую мимо нашего особняка. А еще посещение храма Сотворения — главного святилища Камерата. Он располагался рядом с королевским дворцом, но, несмотря на близость храма, за время службы герцогине я, к своему стыду, туда ни разу не заглянула. Впрочем, я бы и не смогла этого сделать… почти. Пока мы были в столице, я оказалась привязана к ее светлости, а лето и вовсе провела в Лакасе, куда перебрался Двор. Да и чтобы даже сходить на богослужение мне было необходимо сопровождение, потому что девица, потому что неприлично идти одной даже в храм! Но не будем о грустном.
Кстати, передвигаться в одиночестве по улицам оказалось делом пустячным. Я говорю о моем посещении дворца в поисках королевской защиты. Так вот путешествие и туда, и обратно до особняка Тенерисов прошло без малейшего происшествия. Я благополучно добралась до дома, и сколько не оборачивалась, не смогла заметить того, кто должен был приглядывать за мной.
Лишь у калитки для прислуги, ключ от которой мне дала Тальма, порывисто обернувшись, я обратила внимание на мужчину в неприметном сером пальто. Он остановился на другой стороне улицы, но, заметив, что я смотрю на него, развернулся и направился прочь, а я нахмурилась. Даже прошла до угла, куда скрылся незнакомец, чтобы получше рассмотреть его.