Между тут и там
Шрифт:
– Хочу еще, хочу тебя, – с хрипотцой в голосе проговорила я.
– Хорошо, малышка, но теперь я тебя помучаю.
Теперь уже я заняла место на кровати. Мою попку он подтянул к краю, подложив под нее подушечку. Внутренняя сторона моих бедер очень чувствительная. Он начал ее щекотать, чуть покусывая. Прикрыв рот рукой, я начала хихикать. Такая моя реакция его тоже позабавила, и мы уже в два голоса смеялись. Поняв, что если он не перестанет щекотать меня, я и дальше буду смеяться. Он все же перебрался чуть ниже. Отыскав мои "лепесточки", он их начал посасывать, причмокивая. Я задохнулась,
– Не уходи утром. Я знаю, ты хочешь уйти. Прошу, не уходи.
– Хорошо, не уйду.
Откуда он мог знать о моём решении? Остается лишь гадать. Видимо, почувствовал, что могу уйти.
Как же хорошо было в кровати. Сильные руки, прижимающие меня, и ровное мужское дыхание. Я счастлива, хочу быть с ним, с тем, кто разбудил во мне силу. Хочу остаться с тем, кто помог проснуться ненасытному зверю, кто показал яркий красочный мир наслаждения. Так не хочется вставать. Похоже, я начала засыпать, но услышала на грани сна, что где-то внизу хлопнула дверь. Кто-то поднимался по ступеням, и дверь с шумом распахнулась. И я прибыла экспрессом в этот жестокий мир, который называется жизнь.
– Ты сволочь! Жена за порог, а ты шлюшку домой привел, да еще и в нашей постели кувыркаешься? Как ты мог так поступить, скотина?!
Сон с меня, слетел моментально. Мои глаза широко распахнулись, и увидела я в дверях разозленную фурию. Но самое страшное из-за ее платья выглядывала маленькая девочка лет четырех. Я мельком посмотрела на Игната. Его лицо исказила гримаса злости.
– Выйди, Света, мы не одеты, – процедил он сквозь зубы.
Но увидев девочку, настроение его сразу улучшилось:
– Милана, солнышко, иди скорей, поцелую.
Светлана хотела еще что-то сказать, но презрительно посмотрела на нас обоих, забрав девочку, удалилась за дверь.
Все это время я обалдело наблюдала эту картину как бы со стороны. Мои ноги поджаты, а простынь натянута чуть ли не к подбородку. Как только за Светланой закрылась дверь, я вскочила и, одев халат, пулей унеслась в ванну. Наспех одевшись, открыла дверь, но выйти не смогла, уперлась в грудь Игната.
– Нам нужно поговорить!
– О чем? О том, что поставил меня в идиотское положение?
– Мы разводимся и уже полгода, как не живем вместе. Когда ты осталась, я позвонил ей и попросил не привозить Милану. Она, как видишь, закатила истерику.
– Пропусти меня, Игнат, мне нужно идти. Ночь была изумительной, а утро развеяло сказку, и я благополучно спустилась с небес на землю, – он отступил в сторону.
Я же схватив сумку, сбежала по ступенькам. Выходить нужно было через гостиную, где сидела в глубоком кресле Светлана. Торжество так и играло на ее лице. Уйти оплеванной из этого дома я не могла.
– Ты чудо, котик, такой нежный и ласковый.
Обернувшись к Светлане, я добавила:
– Спасибо вам за Игната! – подойдя к ней, наклонилась и поцеловала ее в щеку, как лучшую подругу.
Быстро выйдя, я закрыла дверь. Такого поворота никто из них не ожидал. А меня всю трясло, чувство мерзости, использованности и чего-то еще сползло вниз к моим ногам. Меня обвили тугие кольца змея. Змей, который недавно ласкал мою грудь, бедра, который страстно в меня входил и дарил незабываемые ощущения. Да, все это было…
Поежившись от омерзения, я пошатывающейся походкой пошла по направлению к шоссе. Меня все сильнее и сильнее бил озноб. Выйдя на обочину, я начала тормозить машину. Я не слышала, что рассказывал водитель, сунув ему пятьсот рублей, попросила ехать молча. Красивая сказка закончилась, не начавшись.
Не знаю, как добралась до квартиры. Телефон я выключила сразу же, как только увидела, что звонит незнакомый номер. Уверена, что это был Игнат. Не хочу его слышать, не хочу… Захотелось выпить, лечь и забыться. В холодильнике стояла водка, купленная для компрессов. Налив стакан, не закусывая, я выпила практически залпом. Жидкость обожгла горло и ухнулась в желудок. Вскоре я почувствовала головокружение, и сознание мое унеслось в даль.
***
Я вздрогнула. Мою спину и ягодицы обожгло каленым железом, как мне показалось. Еще удар, и я завыла, словно раненое животное. Мне себя стало жалко. Да сколько можно? Там меня морально унизили, а тут истязают физически, врагу такое не пожелаешь. Меня начала бить дрожь, и пришла она, долгожданная истерика, я рыдала, подвывая:
– Я не хочу так, слышишь, не хочу! Как вы меня уже достали!
– Прости, любимая, я перепробовал все. Но лишь только так я могу тебя пробудить. Избивая тебя, принося боль телу, душа твоя переносится сюда, ко мне. Я не знаю больше, как могу тебя тут еще удержать.
Изверг подошел, осторожно притрагиваясь к вздувшейся коже. От его пальцев шла успокоительная прохлада, как бы замораживая поврежденные участки кожи. От его прикосновений становилось легче. Боль уходила, оставляя после себя легкое горькое послевкусие. Когда он дотронулся до моих ран губами, меня пронзило током. Его язык прошелся вдоль полосы, начиная с ягодиц и заканчивая плечом.
– Оставь меня, хочу умереть.
– Нет, ты и так мертва большую часть времени. Так редки моменты просветления. Тело есть, но без души, безвольное, покорное, принимающее все безропотно. Я хочу тебя, пока ты в сознании. Я люблю тебя.
– Любишь, говоришь? Любовью садиста? Отвяжи, у меня затекли руки и ноги.
Я думала, он начнет пререкаться. Но, как ни странно, он отстегнул мои ноги, а затем руки. Я начала заваливаться, но изверг не дал мне упасть на землю, подхватил затекшее тело. От боли я застонала. Боль, она опять вернулась. Изверг, положив меня на жесткий стол, начал обрабатывать рубцы мазью. Я вздрагивала от прикосновений.
– Если бы ты осталась тут и не уходила, я не причинял столько боли. Если тебе это не нравится.