Междуцарствие (рассказы)
Шрифт:
Сей труд хотя и предназначен для муто, то есть субъектов боле, чем космополитичных по человеческим меркам, имеет в виду и несовершенство всего мироздания, а именно - то, что по двусмысленной прихоти оного никто не живет так, как ему было положено теми же Мирозданием и Провидением. Поэтому автор признает, что область максимальной эффективности его сочинения лежит во вполне конкретной географической зоне. Это северо-западный труд.
Увы, живущие там, мы не самые интересные на свете: и цвет лица у нас подвальной зелени, и небо у нас белесое, и одеваемся мы, будто маскируясь, чтобы по нему ползти: в серое, в немаркое, любим всякое серо-белое. Темперамент наш уныл, наши радости созерцательны по преимуществу, туманы
Что, вообще, такое северо-западный организм? Не очень склонен воспламеняться душевно, раз. Если воспламенится, то будет сдерживаться, два. Живость крови ленивая, выказывающая себя только в морозы, летом же организм изнывает от жары, хотя какая у нас жара? Но, какая-никакая, из-за влажных свойств воздуха она не обогащает человека кардамоном и имбирем, но покрывает его всего ватным одеялом, и он засыпает, причмокивая. Фрукты у нас кислые, и разнообразие их невелико, овощи тоже какие-то однородные: брюква, репа, редиска, хрен, капуста, редька; духовная жизнь склонна к нравоучительству, разнообразят ее лишь скандалы. Скандалы разрешаются быстро и без долгих последствий: общая неловкость группового удовольствия, серые слезы и снова нравоучения и мораль, мораль и нравоучения. Солнечные часы представляются здесь изобретением идиота, опавшие листья не гремят по мостовой, а тут же слипаются и пахнут приятно для северо-западного организма, сохраняя в нем на постоянном уровне скепсис, превращающий обитателей наших местностей в маленьких царей соломонов, по темпераменту располагающихся в промежутке между осликом Иа и И.А.Бродским.
Или идеи. Казалось бы, если все так по жизни понуро, то хотя бы идеи несуразные? Да, обычно они несуразные, зато всегда равномерные, всечеловеческие и на века, чтобы не возиться с частностями: потому что мы живем на очень большой равнине. Государи путают народонаселение с климатом, народонаселение согласно и слиплось, предполагая симбиоз граждан с идеями, землей и клюквой. Воздух сырой и пахнет хвоей - будто длятся нескончаемые похороны: право же, похоже, что живем мы по третьему разу, являясь просто покойниками, обмылками лиц, преставившихся в более энергичном климате.
Просветление на Северо-Западе, поэтому, имеет характер затяжной, если не хронический.
Тем более, сложна тут жизнь муто, которых не научили массе позарез необходимых им вещей, а научили другому, но какой толк маралу уметь разводить кур.
Не учат их решительно ничему, хуже того, набивают их навыками другой группы крови: о том, например, что есть материя и есть идеальное. Да что уж тут про философии, когда им даже мешают понять, где, собственно, они находятся по отношению к своему организму, душе, мыслям, чувствам и аппетиту.
Для муто нет различия между материальным и идеальным, и здесь они могут поступить трояко: решить либо, что все материально, либо что все идеально, либо плюнуть на эту проблему, что наиболее здраво. Надо обходиться с вещами, как с идеями и фантомами, а с идеями и фантомами как с вещами, с животными, деревьями, погодой, людьми, минералами, с самим собой - потому что отвратительны уже и несчастные люди. А несчастный муто сравним лишь с манекенщицей с соплей на подбородке.
Перечисленное не выходит за рамки начальной школы для муто, кабы такие были. Переучиваться труднее, чем учиться, но учиться приходилось черт знает чему, а переучиваться - тому, о чем вы осведомлены, этого не зная. То есть, вы действительно умеете войти в личные отношения хотя бы и с клубничным вареньем, кое поглощаете, посетовав тому, скажем, на переслащенность. Тем более - с тем, у чего есть голова: со зданиями, с животными - если только не приметесь напяливать на
Нет разницы между местом, на котором вы стояли ногами и - увиденным на фотографии. Вы обязаны уметь все понять о встречном, едва на него взглянув. Утром вы должны знать, что будет вечером. Вы обязаны уметь вставлять себя в любое состояние, иметь систему, которая все время удерживает вас в форме, регулярно ею пренебрегать, тем не менее - постоянно духовно упражняться, в особенности не забывая тренировать брюшной пресс. И никогда не обижать зверушек.
Да, очень много про обязанности, и никаких пока прав, и ни слова об удовольствиях. Но про удовольствия забыто не будет.
Повторяем: сказанное о возможностях муто не должно вызывать в них чувства превосходства над этими, людьми - существа они принципиально другие, а и то сказать; это люди тут живут, а муто так, приблудились. Хотя, конечно, как не понять грустную печаль муто, глядящего на очередное соборное сознание группы хлопающих ушей, внимающих разглагольствованиям экскурсовода о том, как тут когда и что делал император, глядя на дом, где триста лет назад был император, а теперь по стене разметался горячий плющ.
Тем более учитывая, какими эпитетами они награждают наших. Но будем великодушными, ведь даже почти полное отсутствие умственных способностей еще не гарантирует им полного счастья, требуя специальных социальных мероприятий со стороны государства. Люди, потому, взывают к сочувствию. Сочувствуйте, не забывая о личной гордости.
гордость: гордость, сжавшая зубы гордость, на одну простынку из ста тысяч окошек все тот же фильм, свет проедает простынку и стенку за ней, побреет все, сплошные танки, гордые танки, их лебединый клин, ракета, ее газов лебединый клин, корабль, лебединый клин буруна за ним, справа налево и лезвие заточено под снегом, разом, под корень, гордость, не дать, гордость, никому не дать, гордость.
Насчет же сочувствия положим так: сочувствие к людям проявлять в моменты их конкретных неурядиц в замкнутых отраслях бытия. Вне этих конкретных шаров сочувствовать некому, да, собственно, и нечему.
Это я к тому, что не надо их учить жить.
Но бывает и страшно: нечто, скажем, проходит не то, чтобы даже мимо, а именно что насквозь, и прозрачное, и такое острое, что куски тела тут же срастаются вновь.
Главное - не переносить физиологические привычки на все остальное. Да, что до тела и того, где по отношению к телу расположен сам муто. Разумно предположить, что он там. На что не в состоянии оказать прямое воздействие. Он, то есть, не является ногтями, потому что может их подстричь; рукой, так как в силах ею подвигать. Он может похудеть; сойти, если захочет, с ума. То есть, все это не он, а он где-то еще: высказанная же выше точка зрения, что муто находится в полутора сантиметрах у себя за спиной, является произвольной, хотя и уместной в быту. Он, словом, там, где за себя не отвечает; кажется, по этой логике муто мужескаго пола оказывается отчасти схож со своим воспроизводящим инструментом, каковая схожесть выказывает некую игривость Природы, теперь нам непонятную.
Что касается любви. Ведь бывает же так, что в каком-либо случайном месте - в автобусе, курорте или в гостях - женщину, допустим, застигает вдруг ужасающая в своем влечении страсть к, в общем-то, произвольному человеку: страсть охватывает до самых душевных недр и что предложить этой страсти, кроме естественного способа ее избывания? Но этим дело может не исчерпаться, что откроет в вас, помимо вашей человеческой сущности, просто нечеловеческие духовные бездны, которые в этой жизни тоже чего-то хотят и требуют. Увы, мне нечем вас утешить.