Междумирье
Шрифт:
— А ты, видимо, не волнуешься, что из школы можно вылететь и остаться с двумя классами образования? — передразнил ее я.
— Ну так, мы с Эдом всю жизнь живем в волшебном мире, многие вещи уже знаем. Да и колдовать нас начали родители учить лет в…
— Восемь? — закончил Эд, — около восьми.
— Ты, кстати, неплохо обращаешься с палочкой, видел наших грязнокровок, почти никто из них не справился с заданиями, хотя было видно, что некоторые учебники читали.
— Ну, я просто следовал инструкции… — замялся я. А ведь и правда, я смог то, что большинство не смогли.
—
— Кексик возьми, — ответил Эд и добавил. — Каждое поколение магия становится стабильнее и спокойнее. Это не всегда добавляет сил, но контроль улучшает точно.
— Я читал, в истории по магии, что Дамблдор — полукровка? Как же он тогда стал настолько сильным? — спросил я, хоть информации этой нигде я не видел, но хотелось вытянуть из разговорчивых друзей побольше.
— А вот тут начинается самое интересное. Если дети маглов и сквибов почти всегда не могут нормально контролировать волшебство и поэтому у них почти никогда не выходят сильные заклинания, то полукровки могут вытянуть счастливый билет. От магла взять первородную силу, а у волшебника — контроль. И в итоге получаются такие индивиды, как Дамблдор.
— Но это редкость, очень большая редкость. Таких как он — единицы. Если брать средний срез, то чистокровные куда лучше управляются с магией, быстрее учатся и потому мы в итоге сильнее.
Ясно, вот только у меня мать из маглорожденных (возможно); но я уже ни в чем не уверен. Это вообще как на мою силу влияет? Ну, если я смог справиться со всеми чарами сегодня не хуже Эда и Литы, то все хорошо.
— А кто такие предатели крови? — спросил я после непродолжительного молчания, нарушаемого негромким причмокиванием друзей. Услышав меня, Эд подавился, а Лита сразу стала серьезной и злой.
— Уизли… — прошипела она. — Их ублюдская семейка перебила половину моего рода, а затем их всех оправдали.
— Они сражались на стороне Волдеморта? — спросил я.
— Не произноси его имени, — кажется, скорее на автомате, вскричали оба моих друга.
— Да, вернее, не совсем, — начал отвечать Эд.
— Какая разница, я не верю, что они не при делах… — встряла Лита.
— А можно по очереди, я вообще ничего не понимаю. Как это: вроде и да, но не совсем?
— Жил-был такой старый ублюдок по имени Септимус Уизли. Бесспорно, один из сильнейших магов нашего века. У него было три сына. Двое младших последовали по стопам отца и присоединились к пожирателям смерти, приспешникам Того-кого-нельзя-называть. Все трое были убиты в битве за Роттердам в Голландии. А старший, Артур, оказался «как бы» не при делах. Вот только женушка его — одна из Пруэттов, которые так же сгинули в Ла-Манше. И, что странно, все пятеро отъехали, когда битва почти закончилась победой объединенных сил авроров.
— Кроме Септимуса, — грустно добавил Эд через полминуты.
— То есть, вы думаете, что они могли убить
— Мы ничего не думаем, так думает магия. Посмотри вокруг, среди волшебников нет рыжих, вообще. Это цвет проклятия семьи. Пруэтты, как и Блэки и Нотты и многие другие родственники, были брюнетами. Но Молли Уизли после войны стала рыжей.
— Тогда почему их не посадили? — раз в этом мире магия может так выделить нарушителей из толпы, то судьям нужно просто закончить начатое.
— Потому что нет доказательств. Про старшего Уизли было известно всем, он был правой рукой темного лорда, а вот про его сына — ничего. Одного лишь цвета волос мало, их вполне могли проклясть как-то еще… — объяснял мне Эд.
— И ты туда же, это ясно как белый день, ублюдки участвовали в войне, так же убивали и пытали, а если нет, то я все равно всех их прикончу. — Лита резко встала и мы решили было, что она собирается выполнять сказанное прямо сейчас. — Так, я иду спать.
Я и Эд только молча проводили подругу до двери спальни взглядом.
— Что с ней такое, почему она так ненавидит рыжих? Темный лорд убил моих родителей, но это было много лет назад, и я не могу винить в их смерти кого-то еще. — Эд только вздохнул в ответ на мои слова.
— Она, ее дядя и мать — последние живые и здоровые из рода Лестрейндж. Все остальные либо мертвы, либо сошли с ума от пыток. Ее отец, Рудольфус Лестрейндж, сейчас в больнице святого Мунго. Септимус Уизли пытал его и довел до безумия. — Блэк грустно рассматривал свои ботинки.
— Ты сказал, что он выжил в Роттердаме?
— Нет, он тоже остался там. Его убила моя мама… — хоть он этого не показывал, но я заметил на его глазах слезы. — Она срезала ему голову, чисто и быстро. А сама еще с год умирала в муках от темного проклятия. Никто не знал, что с ней случилось и как ей помочь.
— Мне жаль… — я хотел сказать что-то еще, но не нашел слов.
— Вот так, — усмехнулся Эд. — И теперь мы все учимся с этими отродьями…
***
Утро следующего дня в школе выдалось мрачным. Небо, весь прошлый день слепящее синевой, было затянуто черными тучами. Завтрак, обычно вкусный, не шел в горло. Над школой будто бы повисла не обычная грозовая туча, а стая дементоров. Каково было мое удивление, когда я, высказав эту теорию между уроками, оказался прав.
На деле, школа не просто была спрятана в пространственном кармане, как некоторые старые меноры древних родов, а дрейфовала в своем измерении. Поэтому и попасть сюда могли только через портал, открываемый специальным механизмом, качающим силу из самого замка. Как она в нем оказывалась, никто не знал.
Тут не было всяких магических источников в ритуальных комнатах, как я подумал в начале, услышав эту историю. Магическая энергия просто копилась в старых зданиях. И чем больше там жило волшебников, тем больше они оставляли после себя. Видимо поэтому в первый год поступало так много народу, хоть большинство и не доходили даже до второго. Просто директор хотел сильнее напитать школу, чтобы открывать портал.