Мгновение до безумия
Шрифт:
Я снова пришла домой к девяти, пришлось учить заданный материал до поздней ночи.
После случая в школьном туалете прошло пару недель. Благодаря Машке стало проще ходить в школу. Она всегда была рядом, сидели мы за одной партой и помимо школы практически каждый день проводили вместе. Иногда гуляли по парку, а время от времени сидели у меня. Успела даже познакомить её со своими родителями. Мне было непривычно, что человек занимает мою жизнь такими быстрыми темпами, но будь что будет. Возможно, это первый случай, когда сближение с кем-то не аукнется мне болью?
Сейчас идёт урок географии. Контрольная работа, к которой я не успела
Положив лист с заданиями на учительскую парту, собираюсь идти домой вместе с Машкой.
— Чайковская, — зовёт учитель. — У тебя есть пару часов? — он смотрит мне прямо в глаза и после переводит взгляд на Машу, которая ждёт меня в дверях.
— Да, конечно, — на автомате отвечаю и поворачиваюсь к Маше. — Можешь не ждать меня. Завтра суббота, встретимся, погуляем.
— До завтра, Вероня, — прощается подруга и скрывается за дверью.
— Вероня? — кажется Станислава Алексеевича просто хочет разорваться от смеха, вместе с ним тоже начинаю заливаться глупым, заражающим хохотом.
— Вам не стыдно смеяться над моим именем? — пытаясь стать серьёзнее, спрашиваю я, он не отвечает — смеётся. — На самом деле мне самой не нравится, как она меня называет, но это забавно, так что хай будє, — немного успокоившись, сажусь за парту рядом с учителем.
— А как тебе нравится, когда тебя называют? — снова этот взгляд в глаза, такой резкий и серьёзный.
— Ника, — улыбаюсь. — Но никто так не называет. Все зовут только Вероникой, а родители — Никушей.
— Ника, значит, — сердце на секунду замирает, а тело наполняется теплом и волнением. — Собственно, почему я попросил тебя остаться. Мой пятый класс — ещё такие разгильдяи, что забыли нарисовать стенгазету, которая нужна была ещё на сегодня, ко дню учителя. Понимаю, что сам не справлюсь. Потратишь пару часов в компании учителя, ватмана и гуаши? Закрою глаза на эту контрольную работу, к которой ты не подготовилась, — такая наглая ухмылка. Но почему бы собственно и нет? Только он снова видит меня насквозь. Это начинает настораживать. Может, он реально экстрасенс какой-то?
— Без проблем, ради оценки можно и попотеть, — снова доходит смысл сказанных слов и заливаюсь краской, учитель оценивает шутку и снова начинает с меня ржать.
Уже несколько часов мы рисуем стенгазету. Получается, конечно, коряво, художники из нас паршивые, но как для пятого класса сойдёт.
За окном уже темнеет. Мы сидим за одной партой и разукрашиваем сие творение. Говорим о чем-то и в то же время ни о чем. Смеёмся. Сидим так близко друг к другу. Его запах рядом. Хочется уткнуться ему в грудь и просто почувствовать этот запах ещё ближе. Сейчас меня слишком напрягают эти странные и совсем неуместные желания. Боюсь встречаться с ним глазами. Но порой наши руки случайно соприкасаются — я сразу, как ошпаренная, отдёргиваю свою и чувствую на себе его взгляд. Мне кажется, или его забавляет моя реакция?
Только сейчас, когда он слишком близко, замечаю, что его лицо выглядит очень мужественным. Как рубашка обтягивает его мускулы, а на запястье красуется татуировка в полинезийском стиле. Никогда не замечала её за его рубашкой. Понимаю, что я ведь совершенно его не знаю, чем он живёт, чем дышит. Даже не знаю, какой он по сути человек.
Сегодня он какой-то грустный, но спросить почему-то не решаюсь. Он не лез ко мне в душу — значит, и я не должна. И вообще, мне не присуще обращать внимание на душевное состояние других людей. В этом вся я.
Через некоторое время мы наконец-то заканчиваем рисовать газету и собираемся выходить с кабинета.
— Провожу тебя, — даже не спрашивает, а ставит перед фактом. Я это принимаю: не хочется противиться.
По дороге также говорим о чем-то отдалённом, не задевая темы, которые могли бы рассказать мне о нем. Всю дорогу я чувствую, что он напряжённый и есть нотки грусти в его выражении лица.
Доходим до моего дома — поворачиваюсь к нему, чтобы попрощаться. Чувствую, как сердце начинает бешено биться, вдыхаю его запах полной грудью, не понимая ничего из происходящего сейчас. Тело наполняется приятным теплом. Он прижимает меня к себе также как тогда, когда пытался успокоить. Прижимает так крепко, что едва могу дышать, а я в свою очередь кладу руки на его спину и обнимаю. Вдыхаю его запах уже открыто — не стесняясь. Такое необыкновенное чувство, будто в этих объятиях сосредоточилась вся моя жизнь. Вечно бы так стоять и вдыхать этот, кажется, уже родной запах.
Всё заканчивается также резко, как и началось. Он выпускает меня из своих крепких рук, разворачивается и уходит. Уходит, будто забирая с собой частичку меня, а я ещё некоторое время стою, не понимая, что только что произошло. И почему, чёрт возьми, это было так приятно?
========== 3. Точки соприкосновения или с головой в бездну? ==========
В субботу, как и обещала, встретилась с Машей. Погода была чудесная, но уже начинало холодать, и без кофты или ветровки не обойтись. Не люблю холода, хотя раньше безумно ждала их. Перестала считать дни до Нового года: больше нет чувства чего-то волшебного. Печально, конечно, но как есть. За этот день мы успели походить по магазинам: Маша искала себе платье на свадьбу к какой-то знакомой. Обошли огромное количество бутиков и в итоге вернулись в самый первый. Девочки — такие девочки.
После того как мы убили полдня на поиски платья, решили пойти посидеть у меня, как раз мама звала Машу на свой фирменный торт «Наполеон», что-что, а он у неё получался божественно. Иногда я думаю что нужно продать душу дьяволу, чтобы получился такой шедевр. Ко мне шли через парк. Хотелось идти и летать в своих мыслях о вчерашних событиях и возвращаться туда снова и снова. Интересно, к чему были эти объятия? Но подруга и на секунду не позволяла окунуться в воспоминания.
Машка любила поболтать абсолютно обо всем, иногда я даже начинала понимать мужчин, которые постоянно упрекают женский род в том, что у нас не закрывается рот. Но я не жалуюсь: она всегда поднимала мне настроение. За время нашего общения — пусть это длится всего пару недель — она ни разу не спросила про ситуацию с Ваней и насчёт давления на меня со стороны остальных учеников. Она всё и так понимала и не давала обращать внимание на эти несправедливости. Да, я очень настороженно отношусь к дружбе, тем более не верю, что все может протекать так быстро, но эта девчонка так шустро влилась в мою жизнь и уже была в каком-то роде дорогим человеком.