Мгновения вечности
Шрифт:
И этот старик, который умер примерно через полгода после нашего разговора, ответил: «Я никогда не помышлял ни о каких достижениях. Никто никогда не спрашивал Кришнамурти о таких вещах».
«Тогда какой смысл в вашем деле? — удивился я. — Независимо оттого, против традиции вы или за нее, все равно вы привязаны к традиции. Когда вы раскроете крылья и взлетите? Кто-то сидит на дереве, потому что он любит дерево. Другой сидит на этом же дереве, потому что ненавидит его, и он не оставит это дерево, даже если вы срубите его. Первый все время поливает его, а второй рубит. Но они оба скованы, привязаны к дереву».
«Когда
Я не испытываю ненависть ни к одной религии, а просто констатирую факт: религии это не что иное, как преступление против человечества. Но я произношу эти слова без желчи. Я ни люблю религии, ни испытываю к ним ненависть. Я лишь говорю то, что есть.
Итак, вы увидите много общего в моих словах и в словах Кришнамурти, но в действительности между нами громадная разница. Дело в том, что я, работая с вашим интеллектом, меняю кое-что другое... Отсюда и мои паузы. Именно поэтому лекция получается такой долгой! Болван может повторить мою лекцию за час, но только не я, потому что мне нужно делать еще кое-что.
Итак, пока вы ждете мои слова, для меня наступает самая пора украсть ваше сердце, пока вы увлечены головой. Я вор!
У одного из величайших индийских провидцев двадцатого века Раманы Махарши было лишь одно послание для всех людей. Он был простым человеком, а не ученым. Он оставил дом в семнадцать лет. Рамана не был даже грамотным. У него было очень простое послание. Всем, кто приходил к Рамане Махарши (а люди приезжали к нему со всего света), он говорил: «Садись куда-нибудь в угол».
Рамана Махарши жил в горах Аруначала. Он велел своим ученикам делать в горах пещеры. Рядом с его пещерой появилось множество пещер. Он говорил: «Садитесь в пещере и просто медитируйте на вопрос "кто ?". Все остальное это всего лишь объяснения, переживания, попытки перевести опыт в язык. "Кто ?" — вот единственный достойный вопрос».
Я разговаривал со многими людьми, он ни разу не встречался с Раманой Махарши. Он умер, когда я был еще очень молод. Я хотел поехать к нему и непременно добрался бы до него, но уж очень он далеко жил от меня, в пятнадцати тысячах миль. Я часто говорил отцу: «Рамана Махарши уже очень стар, а еще так молод. Он не знает мой язык, хинди, а я не знаю его родной тамильский язык. Даже если мы с ним и встретимся, что само по себе трудно...»
До Аруначала нужно было ехать почти три дня, причем на нескольких поездах. С переменой каждого поезда менялся и язык. Самая большая языковая территория Индии это район распространения хинди, после нее нужно было переехать в район маратхи. Когда въезжаешь в штат Низам, нужно говорить на урду. Потом нужно говорить на языке телугу и малаялам. Наконец, вы приезжаете к Рамане Махарши и говорите с ним на тамильском языке.
Раману я уже не застал, но я встречался со многими его учениками, когда позднее стал ездить по стране. Приехав в Аруначал, я встретился с его самыми близкими учениками, которые сами тогда были уже совсем ветхими. Но я не нашел ни одного человека, который понял бы послание Раманы Махарши.
Дело не в тамильском языке, все ученики знали этот язык, просто они иначе воспринимали жизнь. Рамана говорил: «Посмотрите в себя и выясните, кто вы». Чем же занимались эти люди, когда я приехал к ним? Они сделали из этого
Некоторые люди практикуют джапу. Они говорят: «Рама, Рама, Рама» или «Хари Кришна, Хари Кришна, Хари Кришна». В Аруначале люди использовали эту же технику для совсем другой задачи, которую Рамана никому не ставил. Я сказал его ученикам: «Вы делаете не то, что велел мастер. Вы думаете, что вам кто-нибудь ответит на ваш вопрос "кто я?", но вы будете всю жизнь повторять его, а ответ так и не получите».
«С одно стороны, мы делаем то, что вынесли из слов нашего мастера, — ответили они. — С другой стороны, мы не можем сказать, что вы не правы, так как мы, напевая вопрос "кто я?", действительно транжирим свою жизнь».
Разумеется, они повторяли этот вопрос на своем родном, тамильском языке. «Но мы не преобразились», — признались они.
«Вы можете повторять этот вопрос еще на протяжении великого множества жизней, — предупредил их я. — Никто не принуждает вас повторять вопрос "кто я?". Вы не должны произносить ни единого слова, вам следует просто пребывать в безмолвии и слушать. Сначала вы обнаружите вокруг себя словно мух тысячи мыслей, желаний, грез, которые бессвязны, неуместны и бессмысленны. Вы представляете собой шумящую толпу. Успокойтесь, сядьте и осознайте этот базар своего ума».
Слово «базар» замечательное. Англичане переняли его с Востока. В вашем уме шумит базар. В таком маленьком черепе находится маленький ум, но в нем суетится громадный базар. Вы удивитесь, узнав о том, что в вас живет великое множество людей. Я имею в виду множество идей, мыслей, желаний, сновидений. Просто все время наблюдайте, сидя безмолвно посреди базара.
Если вы начали повторять вопрос «кто я?», то стали частью базара, начали шуметь и суетиться. Не нужно суетиться, успокойтесь. Пусть базар будет сам по себе, вы же будьте центром циклона.
Да, вам потребуется немного терпения. Нельзя предсказать, когда в вас прекратится шум, он можно точно сказать, что рано или поздно это произойдет. Все зависит оттого, сколько в вас накопилось шума, сколько лет и жизней вы собирали суету, насколько активно вы поддерживали базар и насколько у вас терпения сидеть безмолвно в безумной толпе, которая сводит вас с ума, толкая со всех сторон.
В двадцатом веке одним из самых значительных людей стал Мехер Баба. Всю жизнь он хранил безмолвие. То и дело объявлялась некая дата, когда он должен был заговорить, но потом этот день всякий раз откладывали. Его ближайший ученик Ади Ирани часто приходил ко мне. Все книги Мехера Бабы написал Ади Ирани. Его имени нет на обложке книг, там значится Мехер Баба.
«Почему вы постоянно объявляете о том, что Мехер Баба вот-вот заговорит? — поинтересовался я. — Вы делаете подобные объявления вот уже тридцать лет, люди приезжают к указанной дате, а он так и не заговорил».
«Я не могу объяснить это», — ответил он.
«По моему мнению, он просто забыл язык», — заметил я.
Ади Ирани не знал о том, что Махавира погрузился в особое состояние после двенадцати лет безмолвия. Возможно, он пытался говорить, но у него ничего не получалось. Безмолвие — всепоглощающее явление, а слова так малы, что не могут вместить в себя безмолвие. Истина очень велика, а язык абсолютно банален.