Мхитар Спарапет

Ханзадян Серо Николаевич

Стоял хмурый, мрачный день. На горе Кирс выпал снег. А ущелье Каркар ночью засыпал град, обрядил в белое ледяное одеяние молодую травку. Было холодно.

В так называемых райских садах группа армянских парламентеров столкнулась с передовыми отрядами турецкого войска. Они продвигались кучками, не без опаски. В пути их настиг град. Аскяры промокли до нитки, лошади брели, понуро свесив уши.

Армяне подняли белый флаг. От турок отделилось несколько всадников, и, держа копья горизонтально, они подъехали поближе.

С хлебом-солью в руках Мхитар

опустился на колени на мокрую землю и громко, отчетливо произнес:

— Мы мирные посланцы, великолепные мужи. Пришли по доброй воле покориться владыке вселенной — турецкому султану, прибытия которого очень ждали. Будьте добры отвести нас к вашему паше.

Голос просителя звучал так искренне, а слова были так убедительны, что турки, посовещавшись с минуту, окружили армян и повели их к своим.

Паши Шахин, Салах и Али стояли спешившись на седой от града равнине. Армяне почтительно подошли к ним и все вместе опустились на колени. Монах, протянув вперед евангелие, взмолился своим старческим скрипучим голосом:

— Примите наши головы и наши сердца, о паши! Примите у нас хлеб-соль, и мы будем служить вам и ныне и во веки веков. Мы не хотим понапрасну проливать кровь, и потому стар и млад пришли припасть к вашим стопам и покориться.

Шахин паша, который был старше двух других своих сподвижников, спросил:

— А где же ваше войско? Где сотники и мелик?

— Мы все перед тобою! — ответил на этот раз Мхитар спарапет. — Мы владетели Варанды. У нас нет войска. Мы мирные поселяне, великолепные паши! Вот и пришли с хлебом-солью к вашим стопам. Покоряемся всем гаваром.

— А где же Давид-Бек, Мухитар паша, князь Ованес-Аван? Где их войско? — вновь поинтересовался Шахин паша.

— Да проклянет их господь! — с неподдельной искренностью воскликнул Мхитар. — Они далеко от нашего гавара. Мы и сами воюем с ними. Не признаем их владычества. Они избрали губительный путь и не отличают добра от зла. У нас нет войска, господа паши. Мы готовы принять вас как друзей, кормить, содержать, готовы платить султану. Только вы смотрите на нас добрыми глазами.

Старцы со слезами в голосе клялись, что никогда не будут враждовать с султаном, что не хотят войны и крови и потому добровольно явились покориться пашам.

Спарапет краем глаза рассматривал турецких воинов. Промокшие, усталые и озябшие, они явно нуждались в отдыхе. И кони были измучены. Ветер, что дул со снежных вершин Кирса, пронизывал насквозь… «Поверят, — убеждал себя спарапет. — Ну, а если нет…» — и он ощупывал спрятанные под широкой полою кафтана кинжал и короткоствольный пистолет.

Шахин паша обратился к Мхитару:

— Чем можете поручиться, что вы искренни?

— Тем, что мы пришли к тебе с клятвой и хлебом-солью, паша.

— А если я сейчас же велю всех вас перебить? — спросил паша, кладя ладонь на рукоятку сабли.

— Что ж, вели. Но ты ничего не выиграешь! — смело ответил Мхитар. — Стоит нас уничтожить или арестовать, население нашего гавара, которое с надеждой и миром послало нас к твоим стопам,

тотчас удалится, оставив вам опустошенные и разрушенные дома. Кроме того, народ проникнется к вам ненавистью, а более или менее единодушные с нами мелики, которые также намерены сейчас без войны покориться, потеряют к вам всякое доверие и присоединятся к Давид-Беку, и это будет гибелью для вас. Не забывайте, что нашу горную страну нелегко поставить на колени. А если вы посмотрите на нас добрым глазом, это послужит примером для остальных гаваров, и мелики, покинув Давид-Бека, добровольно придут покориться вам.

Шахин паша нервно покусывал ус. Безмолвствовали и двое других пашей. Мхитар затруднялся угадать, поверили они ему или нет. Мельком он высмотрел поросшее кустарником ущелье. Пусть паши попытаются арестовать его. Он выстрелит в них и бросится к этому ущелью…

— Нам надо подумать! — сказал наконец Шахин паша. — А пока располагайтесь и ждите нашего приказа.

Он повернулся и вместе с Али и Салах пашами удалился в шатер, что был раскинут на берегу реки.

Воины ежились вокруг костров. Но, на их беду, с наступлением темноты снова полил дождь с градом. Костры погасли. Армянские парламентеры, сидевшие неподалеку от шатра, тоже промокли до нитки и продрогли.

— Они вырежут нас, тэр Мхитар, бежим отсюда, пока не поздно, — шепнул на ухо спарапету Есаи.

— Не торопись! — ответил Мхитар. — Бежать легко. Но я верю, что желаемое свершится.

Утром Шахин паша сказал:

— Мы принимаем вас под свое покровительство, армяне. Вы рассудили умно. И этим спасете себя и ваш народ. Что ж, ведите нас в свои села, дайте нам кров.

Армяне подняли крики радости, вновь и вновь клялись на евангелии, целовали у пашей руки, вручали им принесенные дары.

Скоро они уже провожали турок в свои села. Мхитар вел под уздцы коня паши Шахина и на чем свет стоит ругал Давид-Бека, спарапета и прочих именитых армян.

— Теперь мы убедим всех меликов, чтобы они поскорее покинули Давид-Бека и пришли покориться вам, милосердные паши, — говорил он. — Народ не хочет воевать. Наш пример поощрит других. Они увидят, что у вас по отношению к нам добрая воля, и, отвернувшись от Давид-Бека, люди падут к вашим стопам.

— Да будет так! — одобрительно кивал головой Шахин паша.

Турки, видать, и впрямь поверили армянам. Они были довольны, что овладеют Варандой без крови. В начале похода турецкие паши взирали на горы Варанды с опаской. Удастся ли подавить сопротивление армян, занять их сигнахи? И вот сами армяне добровольно явились и вручают им свой гавар. «Надо немного обласкать этих вислоухих, — думали паши, — с их помощью внести раскол в армянское войско и захватить всю страну».

Подошли к селению Шош. Навстречу вышли все обитатели — мужчины и женщины, стар и млад. В руках они несли белые полотнища, хлеб-соль, у некоторых даже были в руках ранние весенние цветы. Женщины кинули свои шали под ноги пашей. А высокая седая старуха воздела руки к небу и воскликнула: