Мхитар Спарапет
Шрифт:
У хана заблестели глаза. Ряды военачальников беспокойно шевельнулись. Спарапет нахмурил брови. «Неужели Бек решил…» — с горечью подумал он. Но повелительный голос Бека прервал его мысли.
— Военный союз для двух наших государств выгоден особенно сейчас, когда османская гиена подняла свою голову и угрожает нам. Но известно ли великому послу, что мы заключили союз с русской императрицей и обязались объединить наши силы против врагов России? Мы получили также послание Абдулла паши, который обещает воздержаться от военных действий против нашей страны
Бек остановился, тяжело вздохнув. От острой боли в ране у него искривилось лицо, он слегка побледнел. Военачальники забеспокоились. Но Бек решительным движением выпрямил плечи и более внушительным тоном продолжал:
— Наши сердца наполнились радостью, когда мы прочли письмо шаха. Мы готовы вступить с вами в военный союз!..
Посол от радости сделал шаг вперед и низко поклонился Беку.
— О, Давид-Бек хан, во всей вселенной не найти другого такого мудрого властелина, как ты.
Бек не смотрел на своих. Он знал, что радости посла они не разделяют. А спарапет, наверное, услышав его слова, проклинает себя за то, что приехал в Алидзор, и думает вновь покинуть его.
Подняв голову, он посмотрел на сияющего от радости хана и продолжал:
— Мы согласны присоединить свои войска к армии шаха…
В рядах меликов пронесся тревожный шепот.
— Тэр Давид-Бек, — послышался глухой, дрожащий голос спарапета.
Бек, будто не услышав ни шепота меликов, ни слов спарапета, продолжал:
— Я согласен стать соратником шаха Тахмаза, достойнейший хан… — И, сделав небольшую паузу, прибавил: — Но с условием. Пусть прежде шах Тахмаз со своим войском перейдет Аракс и придет в нашу страну, чтобы помочь нам отвоевать у турок Ереван и Нахичеван. Когда же, по милости божьей, совместными усилиями мы изгоним их из Нахичевана и из Араратской долины, тогда мы двинемся на Исфаган. — И, обратившись к военачальникам, спросил: — Так ли, братья военачальники?
— Так! — с бурной радостью ответили все, и громче всех прозвучал голос спарапета.
Хан мгновенно побледнел, его уста дрожали, колени подгибались.
— Но шах не может оставить у себя в тылу Мир Махмуда и прийти к вам со своим войском, великий князь, — сказал он. — Это опасно для трона.
— А как же могу я, оставив турок у нас в тылу, со своим войском пойти на Исфаган? — ехидно улыбнувшись, сказал Бек. — Ведь это вдвойне опасно. Как только мы покинем нашу страну, турки ворвутся в Сюник и в Тавриз. Это ясно и ребенку.
— Шах мыслит неполезное, достойнейший посол. Или вам неведомо, что воевать против двух врагов невозможно, — вмешался спарапет. — Мир Махмуд сейчас не очень опасен. Он потерял голову в дворцовых распрях. Сейчас опасны нам турки. Надобно покончить сначала с турками, потом двинуться на афганца. Только так можно спасти трон Тахмаза, иначе он вовсе его потеряет.
Послы онемели. Будто не замечая их растерянности, Давид-Бек продолжал:
— Сообщите молельне вселенной —
Бек поднялся. Все, даже Шейх Уль Ислам, поняли, что Бек хитро отклонил предложение шаха.
В тот же день Мовсес дал понять персидским послам, что пора им вернуться в свою страну.
До Аракса послов провожал только Есаи с одной сотней.
Под ступенчатым подножием трона, перед полулежащим на дорогих коврах и львиных шкурах шахом Тахмазом стоял Тахмаз Кули Надир хан и рассказывал о результатах своего посольства.
— Армяне нас приняли неохотно, солнцеликий мой шах. «Меня русская царица призывает, — сказал князь армян Давид-Бек. — Я получил послание из Стамбула». Почти целый месяц нас продержали взаперти. Взамен наших щедрых даров он не дал даже пятака твоим погонщикам мулов.
— Что еще? — вставая и пятясь к трону, спросил шах Тахмаз.
— «Я стану соратником шаха только при условии, — сказал он, — если шах во главе своего войска придет в нашу страну, чтобы вместе с нами пойти против засевших в Нахичеване и Ереване турок».
— Я?.. Чтобы я пошел к гяуру-армянину? Унизился? — яростно крикнул шах. — Да как он посмел отвергнуть мое предложение! Гм!.. Понимаю… он хочет поднять меня против турок, услужить русским, облегчить им дело… Понимаю… О!.. Шайтан, шайтан… Откуда у этого гяура столько ума? — Схватив своими костлявыми пальцами хана за ворот, он в бессилии крикнул: — Верблюд! Осел! Не сумел обмануть гяуров? Подкупить меликов?
— О!.. Тень аллаха. О! Милосердный владыка, — опустившись на колени, трепещущим голосом произнес хан. — Это какие-то другие армяне, другие!.. Все обещал, но…
— Убирайся! — прохрипел шах.
Хан торопливо выкатился из зала.
Падающая звезда
Первый снег выпал в конце ноября. Ночью. Проснувшись утром, алидзорцы увидели улицы и крыши домов покрытыми белым саваном. Но уже утренние лучи солнца растопили снег. Стены домов намокли, на улицах появились лужи.
Но ни яркий солнечный день, ни приятная бодрящая свежесть, которую принес с собою первый снег, не радовали алидзорцев. Все уже знали, что здоровье Давид-Бека резко ухудшилось, что открылись его старые раны и что состояние его с каждым днем становится все безнадежнее… Встречаясь на улицах, люди прежде всего спрашивали:
— Как Бек?
— Мало надежды, — следовал ответ.
На базаре, в лавках, на улицах люди разговаривали вполголоса. Женщины, приникнув друг к другу, говорили тревожным шепотом у родников и в церквах. Старухи молились, призывая всемогущего на помощь: «Иисусе Христе, возьми нашу жизнь и отдай ему, пожалей нас». Даже дети и те были охвачены горем. Мовсес, закрыв на время свою школу, день и ночь находился у постели Бека.