МИ (Цикл)

Гудкайнд Терри

В жидкой сердцевине сферы, словно та была миром в себе самой, Кэлен видела прозрачную, светящуюся, пылающую полную луну. То был элемент древнего могущества, основная часть которого за минувшие века канула в небытие. Это была демонстрация той силы, что некогда существовала в мире, – разновидности того могущества, каким император Сулакан некогда обладал и теперь вернул в мир живых.

Зедд удерживал этот завораживающий огонь между ладонями – смертоносный, покорный его воле, – дожидаясь подходящего момента. В мерцающем свете его шипящего творения морщинистое, обветренное лицо волшебника

казалось спокойным.

Старик как будто бы совершенно безмятежно ждал возможности выпустить на волю бурю, которую хладнокровно удерживал в руках.

Кэлен это спокойствие было знакомо. Прямо перед применением силы Исповедницы на нее тоже нисходил полный покой. Любые переживания казались неуместными в тот безупречный чистый миг, когда она пробуждала столь древнюю силу.

Для большинства людей огонь волшебника давно стал легендой. Его видели так редко, что многие отказывались в него верить, считая древним мифом, наследием ушедших времен. Те же, кто верил в существование древнего оружия, – особенно редкие свидетели – боялись его до крайности. А большинство тех, кто видел огонь волшебника, видели его за миг до смерти.

Кэлен не раз была свидетельницей, как Зедд применял огонь волшебника. Необходимость в этом возникала во время войны – один из редких случаев, когда допустимо применение столь яростной разрушительной силы.

Ни один из волшебников, с кем Кэлен была знакома в молодости, за целую жизнь ни разу не создавал и не высвобождал такой опустошительной силы. Скорее всего, большинство их даже не представляли, как ее вызвать.

Но Зедд знал.

Кэлен чрезвычайно редко видела его таким спокойным. И прежде Зедд не держал огонь так близко к себе, словно тот был необычайным сокровищем, и так долго. Зрелище было прекрасное. И пугающе восхитительное.

Обычно Зедд отпускал эту редкость почти сразу после сотворения. Но сейчас он удерживал огонь волшебника, будто знакомя с миром, в котором тот только что родился, позволяя набрать силу. Кэлен показалось, что таких ярких завитков пламени она еще не видела.

Зедд применял огонь волшебника лишь в самых тяжелых обстоятельствах, спасая жизни. В этот раз он спасал не только свою жизнь, но и жизнь своего внука, Лорда Рала.

Зная, что сейчас будет, Кэлен оторвала от одежды полоску ткани и набросила на глаза лошади, чтобы та вела себя спокойно. Боевые кони привычны к сражениям, взрывам и пламени, но Мать-Исповедница подозревала, что ее лошадь не такова.

Шан-так довольно быстро поняли, что там, где еще недавно проходила линия обороны, сопротивление прекратилось, и, подобно прорвавшему дамбу потоку, наводнили открытый уступ. Между ними и столь желанной добычей оставалась открытая местность, которую нужно было преодолеть. И теперь ничто не могло остановить их.

Когда последние воины Первой когорты промчались мимо старого волшебника, Зедд простер руки. По этой его команде плотный сгусток пламени в одно мгновение увеличился и с ревом устремился вдаль.

Вся открытая местность у подножия скалы, ближайшие высокие ели и сосны в лесу вспыхнули ослепительно-ярким желто-оранжевым пламенем. Ночь обратилась в день.

Проносясь над покинутым лагерем, крутящееся адское пламя издавало

зловещий и пугающий своей пронзительностью звук. Он был таким оглушительным, что шан-так застыли в нерешительности. Они пригнулись и съежились, зажимая уши руками. Огонь волшебника всегда издавал вой, но на этот раз тот причинял боль своей высотой.

Крутящийся шар жидкого пламени пронесся над гранитным уступом, где лежали тела сотен мертвых шан-так. Пламя осветило картину бойни, озарив белесые тела мертвецов и сделав их очертания до того четкими, что те казались сверхъестественными, словно на кладбище мертвых духов.

Кэлен заметила, что среди тел шан-так лежат и воины Первой когорты. Им уже нельзя было помочь. Но их тела хотя бы поглотит пламя и превратит в пепел, а не сожрут кровожадные полулюди. Мертвым, конечно, было все равно, но не Кэлен. Ей казалось, что лучше сгореть, чем быть съеденным этими жуткими тварями.

Огонь волшебника, кувыркаясь, яростно выбрасывая языки пламени, ударил в землю с таким мощным грохотом, что задрожали деревья. С сосен посыпались иглы, на лету превращаясь в огненный дождь. После удара плотный ослепительный шар жидкого пламени словно бы лопнул, расплескивая по земле пылающую жидкость. Она окатила и захлестнула волнами наступающую орду шан-так. Многих из нападавших подняло в воздух и понесло потоком, прежде чем их тела сгорели.

Огонь волшебника пылал с невиданной яростью. Кроме того, он был липким, и, если попадал на что-то, невозможно было ни стряхнуть его, ни потушить. Он пылал до тех пор, пока не терял силу естественным образом. Всего одна капля, попавшая на ногу человека, могла спалить его до костей. Сказать, что это мучительно больно, значило ничего не сказать об этом ужасе. Даже те, на кого попадала одна искра, были обречены.

Во время былых войн Кэлен доводилось видеть, как капля огня попадала воинам на руку или плечо. Одни отрубали ее себе мечом, не позволяя «огню волшебника» спалить все тело. Другие, обезумев, пытались сбить его, тем самым лишь сильнее распространяя.

В ослепительном сиянии взрывающегося моря огня Кэлен видела силуэты шан-так, мгновенно превращавшиеся в черные скелеты, которые затем быстро обращались в ничто.

Люди, убегая, старались не оборачиваться, таким ярким было пламя. Оно сияло так, что Кэлен, отвернувшись от него, пришлось прищуриться – смотреть на это сияние было больно. Жар, рождаемый этим светом, казалось, вот-вот воспламенит ее волосы и расплавит кожу.

Лошадь, на которой лежал Ричард, тоже чувствовала жар и вела себя беспокойно. Кэлен крепко держала поводья возле удил, не позволяя ей сорваться и убежать, и радовалась, что догадалась прикрыть ей глаза.

Кэлен понятия не имела, скольких шан-так поглотило море огня и скольким из них оно не причинило вреда – хотя ей сложно было даже представить, что кому-то удалось выжить. Но сейчас, когда бушевало пламя, не время было беспокоиться об этом. Она потянула Зедда за рукав и сказала:

– Пойдем.

Он смотрел пустыми глазами. Он вложил в это испепеление все силы, какие смог собрать, поскольку хотел уверенности в том, что сделал все возможное для их защиты, для защиты своего лежащего без сознания внука.