МИ (Цикл)

Гудкайнд Терри

Кэлен заметила направлявшегося к ней мертвеца, чьи красные глаза светились в полумраке. У него осталась только одна рука, грудь была пробита, а ребра сломаны, и она видела его легкие. Ему не требовалось дышать, поэтому нечего было надеяться, что он упадет по дороге. Силу и решимость ему давала, несомненно, вновь полученная оккультная сила.

Именно с такими врагами Кэлен умела справляться лучше, чем воины. Живых мертвецов весьма непросто сразить обычной сталью, но Меч Истины, древнее оружие, предназначался для борьбы именно с таким злом.

Дав наконец волю ярости меча, Мать-Исповедница обрушила его

на шан-так с такой силой, что разрубила голову и большую часть торса мертвеца. Тот хотел увернуться, но из-за серьезных повреждений вышло только хуже. Его правая половина свалилась на землю, а левая попыталась пойти дальше. Второй удар завершил дело.

Оставив его, Кэлен направилась дальше, выискивая следующего ходячего мертвеца. Их пылающие красные глаза ярко светились в темноте. Воины Первой когорты легко могли справиться с обычными шан-так, а ей нужно было устранить этих трудноостанавливаемых воскрешенных мертвецов.

Кэлен всматривалась во вражеские лица, открытые рты, зачерненные глазницы, пока не заметила другую пару пылающих красных глаз. В мгновение ока ее меч описал дугу и разрубил одну голову, затем она на взмахе сняла голову другому мертвецу, женщине с пылающими глазами, и тут же уколола в грудь живого шан-так. Перед смертью его глаза широко раскрылись от удивления. Выдернув оружие, Кэлен еще несколькими быстрыми ударами отрубила обезглавленным трупам конечности, чтобы те перестали наступать на воинов.

Сквозь пелену яростной жажды боя Кэлен осознала, что полулюди начали преследовать именно ее. И вспомнила: твари чуяли ее душу. Она была желанным трофеем. Пленник рассказывал, что шан-так хотят с ней сделать.

В памяти всплыло обещание Владыки Мертвых: темные твари будут ждать ее в преисподней.

Она также осознала, что в пылу сражения с ожившими мертвецами забралась слишком глубоко в ряды шан-так.

Но даже в кольце врагов она испытывала счастье от каждого убийства. То, что она оказалась в их гуще, означало, что ей уже не требовалось куда-то идти, чтобы убивать их. Она могла просто стоять на месте и рубить всех, кто оказывался поблизости. Беспокойство, вызванное тем, что она оказалась в таком окружении, уступило место радостному волнению, вызванному убийствами. Каждая отнятая клинком жизнь подпитывала ярость, принося великолепное чувство удовлетворения и, по сути, поддерживая жадную потребность клинка во вражеской крови.

Меч Истины косил белесых женщин и мужчин десятками. То, что недавно было для Кэлен западней, превратилось в груды тел, мешавшие подобраться к ней. Некоторые полулюди поскальзывались на крови и падали, другие расшибали головы о скалы, третьи получали гибельный удар мечом раньше, чем им удавалось продраться сквозь соплеменников.

Клинок жаждал вражеской крови, но Кэлен старалась не пропускать ни одного существа с красными глазами. Когда поблизости не было оживших мертвецов, она убивала других тварей, испытывая при этом восхитительное удовольствие.

При каждом взмахе меча, когда она вспарывала грудные клетки, отделяла конечности или дробила черепа, ее лицо орошали брызги теплой крови. Кровь капала с влажных кончиков ее волос.

Однако крови было недостаточно. Кэлен жаждала большего и преследовала врагов с все возрастающей яростью. Стиснув зубы, она рубила их так же быстро, как они атаковали.

Но,

сражаясь, в глубине души понимала, что их слишком много.

Воины заметили, в какую опасность угодила Кэлен, в поисках существ с горящими красными глазами забравшись слишком глубоко в ряды врага. Командующий Фистер прорубил себе дорогу к ней и прикрывал Кэлен от атак белесых фигур. Его мощные руки были словно нарочно созданы, чтобы рассекать таких противников мечом.

Другие воины тоже пробились к ней сквозь полчища шан-так, чтобы скашивать мечами фронт атакующих.

Однако Кэлен лишь смутно осознавала их перемещения. Она погрязла в непрерывных убийствах.

Держа в руках Меч Истины, окруженная множеством противников, она чувствовала, что сейчас смысл ее существования сводится к этому прекрасному мигу резни. Ее подготовка, опыт, убеждения – все это нужно было, чтобы сделать ее сейчас идеальной машиной для убийств.

Меч Истины подпитывал стремления своего владельца и распознавал, кого человек считал добрым, а кого злым. Клинок не трогал тех, кого его владелец считал хорошими, но уничтожал тех или то, кого или что владелец считал злом. В правильных руках – в руках человека, преданного разуму и жизни, – меч становился вершителем правосудия.

Кэлен считала полулюдей и тех, кто послал их, чистым и безусловным злом. Никогда прежде она не чувствовала в себе такой ярости. Меч кромсал все белесое без разбору. В воздух летели отсеченные руки, по камням катились отрубленные головы. Внутренности и куски тел устилали землю. Все вокруг заливала кровь.

Местами до шан-так приходилось добираться, ступая по месиву из внутренностей, доходящему до щиколотки. Отсеченная яростным взмахом меча голова упала и запрыгала по скалистому ущелью. Даже сквозь крики и вопли Кэлен слышала, как при каждом отскоке от камней череп раскалывается. Рвущиеся вперед шан-так увертывались от него.

Воины, сражавшиеся рядом с Матерью-Исповедницей, были не менее опасны. Убивать шан-так было, в общем-то, несложно. Эти твари не носили доспехов, не закрывались щитами и не отражали удары оружием. Меч, снося голову, чаще всего заодно отрубал и руку, которой они невольно загораживались. При нападении сами шан-так обычно использовали зубы (хотя у одного Кэлен заметила нож). Это были животные, которые стремятся убить свою добычу, но вместо этого гибнут сами.

На них безжалостно опускались топоры. Булавы сокрушали черепа, мозжили ребра и легкие. Первая когорта косила тварей мечами, но те все прибывали. Заполонившей ущелье белесой толпе не было конца. Сержант Ремкин со своими людьми был где-то далеко и, несомненно, вел такую же битву не на жизнь, а на смерть.

А потом один шан-так неподалеку от Кэлен поступил очень странно. Встал посреди хаоса и улыбнулся. Такой улыбкой, что, несмотря на бушующую в ней ярость меча, Кэлен замерла и по ее спине пробежал холодок. Неотрывно глядя ей прямо в глаза, тварь подняла руку и наставила на одного из воинов справа от нее.

Тот закричал, кожа на его лице пошла пузырями и стала плавиться. Крик забулькал в горле.

Кожа на голове лопнула и сползла кровавыми лоскутами, обнажив верхнюю часть черепа. Глаза расплавились и вытекли из глазниц, смешиваясь с клейкой кровавой массой кипящей плоти. Воин рухнул уже мертвым, его тело развалилось на части.