МИ (Цикл)
Шрифт:
— Не надо спускаться! Там может быть опасный!
— Опасность, — поправила Кэлен, перебросив дорожную сумку на другое плечо. — Если бы там была опасность, Приндин с Тоссидином не шли бы в открытую. Ты можешь оставаться, а я спускаюсь.
Зная, что спорить бесполезно, Чандален молча пошел за ней. Полуденное солнце светило ярко, но совершенно не грело. С отрогов Ранг-Шада то и дело налетал порывистый ветер, но сегодня, к счастью, он был слабее обычного. Снегопадов тоже не было уже несколько дней, и путники наслаждались ясной погодой. Но мороз тем не менее стоял жуткий. Кэлен казалось, что при каждом вдохе ее нос превращается в кусочек льда.
Она
— Пожалуйста, Мать-Исповедница, — стараясь выровнять дыхание, заговорил Приндин. — Не ходи туда. Духи предков этих людей покинули их.
Кэлен вынула из-за пазухи флягу с водой и протянула ее Приндину. Воду приходилось держать под одеждой, иначе она сразу же замерзала. Тот сделал несколько жадных глотков и передал флягу брату.
— Что это значит? Вы же не заходили в город, ведь так? Я велела вам только обойти вдоль стен.
— Нет, — покачал головой Приндин. — Мы прятались, как ты нам велела. Мы не зашли в город, но это и не нужно. Достаточно того, что мы увидели снаружи.
Тоссидин вернул флягу Кэлен.
— Вы видели людей? — спросила она, затыкая ее пробкой.
Тоссидин бросил быстрый взгляд через плечо.
— Мы видели много людей.
— Мертвых людей, — добавил Приндин.
— Сколько? От чего они умерли?
Тоссидин пожал плечами:
— Война. У многих было оружие: мечи, копья и луки. Я не знаю слова, чтобы сказать, сколько их. Я никогда не видел так много людей. Даже за всю свою жизнь. Это была война. И всех побежденных убили.
На мгновение Кэлен оцепенела от ужаса. Неужели никому не удалось выжить?
Война. Но войска Д’Хары уже отозваны. Значит, здесь побывал кто-то другой.
Стряхнув оцепенение, она бросилась вниз по склону холма, не обращая внимания на распахнувшуюся накидку и ледяной ветер. При мысли о судьбе, постигшей жителей Эбиниссии, у нее сжималось сердце. «Я должна увидеть все своими глазами!»
— Прошу тебя, Мать-Исповедница, не ходи туда! — крикнул Приндин ей вдогонку. — Не нужно на это смотреть.
Трое охотников широкими прыжками бежали за ней, но не могли догнать.
— Я уже видела мертвецов, — крикнула Кэлен, не останавливаясь.
Она была еще далеко от городских стен, когда начали попадаться трупы. Они были занесены снегом. В одном месте из сугроба торчала рука, словно перед смертью человек тянулся к свету и воздуху. Убитых было невероятное количество — и все в галеанской форме, смерзшейся и окровавленной. Стервятники и гиены еще не успели обглодать трупы.
В стене возле окованных железом южных ворот зияла дыра. Края ее почернели и были оплавлены. Кэлен потрясенно уставилась на камень, растекшийся, словно воск. Она знала лишь одну силу, способную на такое: волшебный огонь.
Разум отказывался дать объяснение увиденному. Несомненно, это след волшебного огня, но ведь волшебников больше нет. Если не считать Зедда и, может быть, Ричарда. Но Зедд не способен на такие поступки.
Вдоль стен по всему периметру города возвышались умело сложенные штабеля обезглавленных трупов. Головы были сложены отдельно, оружие — тоже. Груды мечей, копий и щитов напоминали чудовищных стальных дикобразов. Массовое избиение, бойня, кошмар. И тела только галеанских солдат. У каждого были подвернуты руки, чтобы не нарушить аккуратности штабелей.
— Тысяча, —
Приндин осторожно потыкал тупым концом копья в снег.
— Я не знал, что есть слово для такого большого количества людей. Когда вернется тепло, здесь будет плохое место, — добавил он шепотом.
— Здесь и сейчас плохое место, — буркнул его брат на родном языке.
Кэлен понимала, что перед ними — лишь малая часть всех жертв. Оборонительная тактика горожан была ей хорошо знакома. На крепостные стены им полагаться уже не приходилось, эти времена отошли в прошлое. С образованием союза Срединных Земель город начал стремительно расти, и прежние мощные фортификации в конце концов были снесены, а вместо них построены нынешние, далеко не такие надежные. Они служили скорее символом процветания города, чем защитой от нападения.
В случае военных действий ворота наглухо закрывались, а отборные войска, из которых состоял гарнизон столицы, давали противнику бой под стенами города, не позволяя ему приблизиться и начать осаду по всем правилам. Истинной защитой Эбиниссии служили окружающие долину горы: защитники знали там каждый камень, каждую тропу, а нападающие в тесноте скал не имели возможности развернуть войска и нанести мощный удар.
Армия Д’Хары два месяца пыталась взять Эбиниссию, но безуспешно. Защитники города атаковали врага в узких расщелинах, устраивали засады и не позволяли нападающим расслабиться ни на минуту. В конце концов изрядно потрепанная армия Д’Хары убралась восвояси — зализывать раны и подыскивать более покладистую добычу. Однако и гарнизон Эбиниссии понес серьезные потери. Будь Даркен Рал меньше занят поисками шкатулок, он, вероятно, прислал бы в помощь осаждающим резервы, чтобы подавить численностью внешнее кольцо обороны. Даркен Рал этого не сделал, но сейчас кто-то поступил именно так.
Обезглавленные трупы принадлежали тем, кто защищал город снаружи. Прижатые к стенам, одни были убиты, а другие — взяты в плен и казнены: вероятно, для того, чтобы посеять ужас в сердцах тех, кто оставался в городе. Несомненно, это произошло до того, как была пробита стена. Кэлен знала, что в городе ее ждет гораздо более страшное зрелище. Замерзшие женщины в горах не оставляли в этом никаких сомнений.
Лицо ее вновь превратилось в ничего не выражающую маску Исповедницы.
— Приндин, Тоссидин, вы еще раз обойдете город снаружи. Я хочу знать все о том, что случилось. Я хочу знать, когда это произошло, я хочу знать, откуда пришли нападавшие и куда ушли, когда все закончилось. Мы с Чандаленом войдем в город. Встречаемся здесь же, на этом месте.
Братья кивнули и пошли вдоль стен, на ходу переговариваясь и указывая друг другу на следы, понятные только им. Кэлен вошла в пролом. Под ногами хрустела щебенка. Чандален шел следом, положив стрелу на тетиву лука.
Ни один из охотников не пытался оспорить ее указания. Они были потрясены размерами города, ошеломлены тем, что здесь случилось, и поражены выдержкой Матери-Исповедницы.
Чандален не смотрел на трупы, валяющиеся повсюду; его внимание было целиком сосредоточено на распахнутых окнах и узеньких улочках между глинобитными домами, принадлежащими крестьянам и пастухам с близлежащих полей. На снегу не было ни единого свежего отпечатка. Никаких признаков жизни.