Мичман Егоркин – на берегу – в гостях!
Шрифт:
Щелчок запора, скрип старинных кованых петель – вспыхнула лампа в древнем жестяном абажуре над аркой ворот, и появился пожилой, крепкий седой мужчина, в тюбетейке и в добротном чистеньком коричневом халате – как положено порядочному хозяину самаркандского дома и, тем более, старшине махаля, или как там звучит это по-узбекски.
– Салам – аллейкум, Фархад-акэ! – нетерпеливо воскликнул Касымов и бросился ему на шею. Обнялись, дядя сделал это весьма сдержано, осуждающе оглядывая племянника, как бы извиняясь за него перед гостями. Ну, зачем мужчинам проявлять щенячьи нежности
Собака поставила в где-то своем плане «вып» и смылась в прохладный угол за будкой. Однако, и оттуда страж внимательно поглядывал на хозяина. А вдруг кто его захочет обидеть, да на свою беду?
– Дядя, это мои начальники и товарищ – представил он по-русски. Воспитанный и культурный человек с Востока знает, что вести разговор на своем языке в присутствии русских или кого еще – серость и бескультурье. Русские подозрительны, и могут подумать, что ты над ними насмехаешься или готовишь им какую гадость. А вот тогда можно нарваться при удобном случае… Уж лучше быть культурным! Ничего не стоит, а останешься при выгоде!
– Здравствуйте, уважаемые! Всегда рад видеть у себя в доме моряков-североморцев, друзей моего дорогого, но бестолкового племянника! Ты чего телеграмму так поздно прислал? Сегодня только и принесли… два часа назад! – взглянув на свой золотой «хронометр» под рукавом полосатого халата посетовал Фархад-ака.
– Проходите, гости дорогие! Что в воротах застряли! Завтра смеяться все улица будет – старый Фархад забыл, что с гостями делают!
– Послал-то я телеграмму давно, но все это – наш Восток, дядя! У нас спешить не будут! То чай с лепешками, то чай с курагой… опять же – рахат-лукум. А что не успеем – будет еще завтра и послезавтра. Жара!
– Во-во! Так и отстанем от всего мира, который вперед убежит!
– Русские не дадут! Тянуть за собой будут!
– А наши баи и от них сбегут – лишь бы лежать себе в тени, чай пить, запретной водкой запивать да и людей стричь. Как баранов! С мясом!
– Э-э. дядя! Каким вы были, таким и остались! – смеялся Адиль Касымов.
– Ага! Сержантом стал – дядю учить можно, э-э!
– Нет, уважаемый Фархад-ака, он у нас в старшинах ходит, это если по-нашенски, по-флотски! – вмешался Нориков.
– Хрен редьки не слаще! – совсем по-русски махнул рукой Фархад, – так, кажется, у вас говорят?
Тем временем хозяин и гости подошли к освещенной беседке около небольшого бассейна, в котором плавали… тазы с какими-то тропическими цветами. Экзотика, приятно балующая глаз.
– Жена балуется – кивнул хозяин, теперь есть невестки – они все сделают и переделают, только руководи! Да, теперь у нее есть время!
– Издрасьте! – приветливо раз улыбалась гостям луноликая, полноватая жена хозяина дома. Смущенно улыбаясь, прикрывая лица краешками платков, порхнула стайка разновозрастных молодых женщин с блюдами и подносиками. Судя по всему, по «гарнизону» была объявлена боевая тревога, ну, минимум – аврал по «приготовлению».
Нориков и Егоркин прямо у входа вручили разные сувениры и магазинские сладости хозяину и хозяйке, а, так же, детям – кто посмелее. Подарки выбирались строго по
В беседке авральными темпами накрывался низенький стол-достархан, тащили пестрые одеяла, подушки, стоял смех и гвалт на узбекском.
– В доме Асия-ханым, жена моя, у меня настоящий старшина, ее все слушаются!
– И вы?
– И я, да что – я, всего-то ефрейтора в авиации и выслужил! – улыбаясь одними глазами, ответствовал Фархад – ака, – обошел меня племянник! Слышите, его сестры говорят – Наш Адиль, вон, приехал, весь в золоте и орденах. Завтра пол-Самарканда и Ката-Кургана об этом судачить будут!
От краешков глаз Фархада разбежались довольные добрые морщинки.
Сели за достархан, подогнув ноги по-восточному. С непривычки долго так не высидишь! Даже если есть кое-какой опыт спортивных восточных единоборств – того надолго не хватит! А вот беседы за восточным столом – как раз наоборот – длинные, даже бесконечные, любая терпелка треснет на 32 румба!
На скатерти, покрытой красивыми яркими цветами, стояли блюда и розетки с печенюшками, сладким «хворостом», жареным в раскаленном масле, с янтарным урюком, миндальными орешками, изюмом и еще какими-то сладостями.
Зеленый чай в пиалы-кесе разливал сам хозяин. Причем, не доливая даже до половины – восточный обычай. Так делают, когда за столом уважаемые гости. Они попивают свой чай, услаждая слух и душу хозяину мудрой беседой.
«А что ждать от глупых и недалеких? Вот тебе полная кружка чаю, вот тебе закуска – пей и проваливай!» – подумал Егоркин. – «Мудрый Восток! Отсюда и Хайям, и Навои, и Руми… и кто там еще? Ну и остальные…» – щедро пополнил список восточных мудрецов Палыч.
Подошел к Фархаду-ака какой-то крепкий, чуть полноватый мужичок, он поздоровался двумя ладонями с уважаемым хозяином, он поклонился всем остальным, прижав крепкую черную от загара ладонь к своему сердцу. Все в ответ поклонились, а Касымов даже привстал.
Пошел оживленный разговор по-узбекски, причем хозяин что-то говорил, а толстячок зыркал глазами в сторону гостей и иногда повторял: – Хоп!
Или – Хоп, яушули!
Мало ли какие дела между собой могут быть у почтенных людей? – мы понятливо кивнули друг другу и молча осматривали двор.
Затем, почтительно поклонившись всем, он исчез. В углу двора, между тем, начались какие-то движения и суета, заполыхал огонь, из кладовки потащили куда-то блестящий чистотой объемистый древний медный казан…
Хозяин извинился: – Вы простите моего соседа Абдурахима, всю жизнь хлопок растил-собирал, баранов вдоль реки пас, а вот теперь к сыну в город переехал, по-русски вроде бы и понимает, но вот говорить совсем не умеет! Так что мы не со зла…
Между тем, хотелось есть. Где осталось то Домодедово с его водянистым кофе и толстыми бутербродами? А? Оно было утром! И маковой росинки во рту не было с тех пор! А все Касымов! Дождется ужо!