Мичман Империи. Часть первая
Шрифт:
— Хорошо тебе, Евпатий Иванович, — казалось, мужик с басом готов сдаться. — Отвечаешь только за десяток своих парней, а у меня приказ и тысяча гражданских…
— Потому и поедем только мы. Дайте пройти.
Именно на этих словах мы миновали последний БАГ и вышли к толпе, военные, что стояли к нам спиной расступились в стороны, и нам на встречу шагнул невысокий мужчина, видимо Евпатий, в сопровождении дюжины бойцов.
Шагнул, увидел нас и тут же рухнул на колено, вздымая вверх винтовку. Его рот открылся в крике:
—
Всё произошло мгновенно. Остальные поспешно разворачивались, ещё не понимали, что происходит, а Дед уже телекинезом вырвал из их рук винтовки и бросил к нашим ногам. Тут же обозначили свое движение броневики на флангах, развернулись пулемёты.
—…га! — закончил мужчина и ушёл в перекат к нам.
Он ни на секунду не удивился потере оружия. Вышел из кувырка уже с ножом в руке, и замер на месте, не в силах пошевелиться.
— Всем стоять! — Закричал Александр Ярославович.
Они с отцом вскинули винтовки, и перед нами замерцал локальный щит, а толпа подалась назад, но тут же замерла. Люди вскидывали руки вверх и со страхом, и ненавистью смотрели в нашу сторону.
— Не ласково нас тут встречают, Иллирика Данактовна, — произнёс Дед громко, подходя к командиру спецназа и вынимая из его руки клинок. — Надо бы с ними беседу провести воспитательную, да пару нарядов вне очереди за халатность.
— Я передам Ваш совет мужу, Воислав Драгомирович, — кивнула Ему Лира, прижимаясь ко мне.
— Думаю, главнокомандующий сам справится с наказанием, — улыбнулся я, делая шаг вперёд, выводя любимую на всеобщее обозрение, — мне лучше по пряникам работать.
— Драгомир? — Дед повернулся к отцу.
— Не, бать, — отозвался папа, не отрываясь от прицела, — я уже накомандовался.
— Санька…
— Не-не, — передёрнул плечами Ерастов.
— Да я и не предлагаю тебе, — хмыкнул Дед, — жаль, Серафима тут нет. Эх, не дают старику покоя, всё на моих костях выгребают, — обратился он к главе спецназа, что так и стоял рядом с ним, и продолжил, отпуская свою силу: — чего замер истуканом, отомри уже.
Тот очнулся, будто на половине движения, но тут же выровнялся, и упал на одно колено:
— Госпожа Иллирика.
Это его действие будто прорвало какую-то пелену, и вернуло людям зрение. В толпе тут же раздались возгласы: «Госпожа! Это Иллирика Данактовна! Слава тебе Господи!», и люди тут же стали опускаться на пол вслед за Евпатием.
Пара мгновений, и нет никого кроме нас на ногах. Все стоят на коленях, склонив головы. Дед довольно крякнул, Ерастов с отцом опустили оружие, а Лира вцепилась в меня сильнее. Я же терялся, чьи эмоции чувствую острее, её волнение или радость и благоговение сотен людей. Кажется, кто-то из них плакал.
Да нет, точно плакали, причём многие даже рыдали. Поднимали головы, смотрели на Лиру и утирали слёзы. У них на лицах обречённость сменялась надеждой и облегчением.
Именно в тот момент я понял, что быть господином это больше,
Дед не просто так устроил спектакль со знакомством. Демонстрация силы, которая даже Ерастова удивила, пришлась к месту. Над всеми «И» были расставлены точки, и определено, кто есть кто.
Мы уже час ходили по убежищу, принимая доклады. Рядом с Дедом вышагивали Дементий, Евпатий и некто Кирилл Русланович, завхоз. Рядом с Лирой шла Мария, её молочная мать и по совместительству главная над гражданскими. Ерастов с отцом прикрывали всю нашу процессию находясь в шаге от любимой, а Жичкин и его бойцы следовали позади отсекая множество слуг, что брели за нами и буквально поедали Иллирику взглядом. Я же разрывался, кого и каким ухом слушать.
Правым:
— Взрослых не так много, как детей, госпожа, — рассказывала Мария. — Родители погибли, и мы уже здесь распределили их по семьям.
— Детские психологи? Что с медикаментами? — интересовалась Лира.
— Первых всего несколько человек, жены гвардейцев. С остальным всё в порядке, есть всё, кроме сложного медицинского оборудования, и некоторых докторов.
Левым:
— Десяток БТРов, сотня БАГов, шесть танков на ходу и одна «Пустельга» — докладывал Дементий. — Ручного оружия на две роты, боеприпасов на батальон.
— Откуда так много? — поинтересовался Дед.
— Убежище рассчитано на большее количество людей, плюс основной схрон, — пояснял Кирилл Русланович.
— Ведите к Пустельге, — решил Дед, — он на ходу?
— Да, но… — Дементий обвел взглядом соратников, — есть сложности…
— Куда уж без них, — хмыкнул Дед, — разберёмся, это наш джокер будет.
Левым:
— Сейчас тут семьсот пятьдесят пять женщин, сто двадцать пять мужчин, все от сорока до шестидесяти лет, и восемьсот двадцать два ребёнка, госпожа.
Правым:
— Двадцать два доспеха гардемарин модификации тридцатилетней летней давности, целое состояние за них отдали когда-то.
— Где остальные бойцы? По документам было тысяч двенадцать.
Левым:
— Мария, у нас же было больше людей, они где-то прячутся?
И одинаковый ответ с обеих сторон:
— Все погибли.
Дед хмурился, Лира еле сдерживалась от слёз. Потери рода были колоссальными.
Вот такая она война аристократов. Если человек слуга рода, то он уничтожается. Закон империи защищал только свободных от присяги дворянам граждан. Потому и остались в живых сотни и тысячи наемных работников. Для них просто сменилось руководство на предприятиях. Слуг Юдиных же, больше не существовало. От самого крупного рода Святогора осталась едва ли одна десятая часть.