Мичман Изи
Шрифт:
— Катер затонул! — воскликнул Гаскойн. — Боже, навались, ребята!
— Теперь ты видишь, если бы мы сбились все вместе в кучу, нас всех потопили бы, — сказал Джек хладнокровно.
— Баркас сцепился с бригом! — кричал Гаскойн, топая ногами от нетерпения. — Скорее, матросы, наддайте!
Гости встретили жаркий приём, и к тому времени, когда матросы с баркаса вскарабкались на палубу брига, катер Джека был уже у его кормы. Оставалось сделать ещё несколько ударов вёслами, и вот он — борт судна, как вдруг страшный взрыв потряс корпус корабля, в воздух взлетели тела людей и обломки
— Теперь пора, ребята, ударьте вёслами и причаливайте! — закричал наш герой. — Опомнившись от его крика, матросы схватились за вёсла, но лодка, двигаясь по инерции, уже приткнулась к борту. Матросы побросали вёсла и вслед за Джеком взобрались на палубу корабля. Их глазам открылось ужасное зрелище: почерневшая от взрыва палуба была усеяна трупами, чья-то одежда ещё тлела и дымилась, меж ними там и сям валялись куски разорванных на части тел. Кабестан был вырван из креплений и лежал на боку, нактоуз был разбит в щепы, а такелаж горел. Никто не встретил их свинцом и железом — на палубе не оказалось ни одной живой души.
Как они узнали несколько позже от матросов, находившихся на нижней палубе, а поэтому избежавших гибели, капитан французского брига заметил шлюпки прежде, чем они стали на якорь, и приготовился к бою: он приказал заполнить зарядные ящики снарядами, чтобы они были под рукой во время боя. Жаркая схватка моряков «Гарпии», взобравшихся на палубу брига, с командой корабля произошла у кабестана, и случайный выстрел из пистолета воспламенил порох в зарядном ящике, взорвавшемся в самой гуще ожесточённого боя.
Первым делом матросы с катера стали заливать водой начавшийся пожар, который быстро распространялся по судну. Когда опасность его гибели от огня миновала, наш герой подошёл к гакаборту и стал высматривать затонувший катер.
— Гаскойн, возьми четырёх человек и осмотри шлюпку. Она плавает вверх килем в четверти мили. Может быть, там ещё есть живые, мне кажется, за неё кто-то цепляется.
Гаскойн отправился к катеру и вскоре вернулся с тремя матросами из его команды — остальные потонули в момент, когда шлюпку разнесло залпом с брига.
— Слава Богу, хоть троих спасли, — сказал Джек. — Мы потеряли сегодня слишком много людей. Давайте посмотрим, не осталось ли кого-нибудь в живых среди этих бедняг, и очистим палубу от останков тех, кто был разорван взрывом. Послушай, Нед, а что стало бы с нами, будь мы на борту судна вместе с командой баркаса?
— Уж кому как повезёт, Тихоня, — ответил Гаскойн, — но если на этот раз тебе повезло, то это не значит, что ты прав.
— Видно, тебя не убедишь, Нед, ты чертовски любишь спорить. Однако сейчас не время для споров — нужно заняться этими беднягами, среди них есть живые.
Они стали выбрасывать за борт через амбразуры тела, искалеченные до такой степени, что только форма позволяла отличать своего от врага. Повернувшись, Джек заметил Мести, который стоял, поставив ногу на голову, отделённую взрывом от туловища.
— Что там такое, Мести?
— Посмотрите,
Джек отвернулся, прощая в своей душе Наглерсу его провинности. Ему вспомнились мелкие распри, случавшиеся в мичманской каюте, и он задумался, глядя на почерневший труп человека, ещё полчаса назад обладавшего силой, умом и молодостью.
— Масса Тихоня, вы пыли всё-таки правы, когда говорили — надо прощать врагам. Ты пыл плохим человеком, масса Наглерс, но ашанти прощает тебя, — сказал Мести, беря голову за обожжённые волосы и швыряя её за борт через амбразуру.
— А вот лежит кто-то ещё живой, и, судя по платью, кто-то из наших, — сказал Гаскойн Джеку, рассматривая человека с лицом, обожжённым так сильно, что его невозможно было узнать. Наш герой подошёл, чтобы осмотреть тело и помочь Гаскойну высвободить его из-под кучи обгоревших снастей и просмолённой парусины, которые накрывали его. Мести глянул на высовывающиеся из-под этой кучи нижние конечности и сказал:
— Масса Тихоня, это Джоллиф, я узнаю его штаны. Портной только вчера жаловался, что невозможно чинить их, заплаты уже пришивать не к чему: штаны так ветхи, что не держат нитку. Только вчера портной пришивал эту заплатку и ругался: пусть он пудет проклят, если поставит ещё хоть одну заплатку на эти штаны.
Мести не ошибался — то был бедняга Джоллиф, чьё лицо обгорело как головёшка, а на левой руке у него не хватало трёх пальцев. Но как только его освободили от обрывков снастей, он пришёл в себя и жестом попросил пить, ему тут же подали кружку с водой.
— Я оставляю Джоллифа на тебя, Мести, — сказал Джек. — Позаботься о нём, пока я не вернусь.
Осмотр палубы продолжался, и вскоре нашли ещё четверых английских моряков и столько же французов, обнаруживавших признаки жизни. Остальных побросали за борт. От штурмана Гадинга нашлась только шляпа, валявшаяся между пушек. Внизу, на нижней палубе, оказались ещё одиннадцать невредимых французов.
На борту «Франклина», так называлось французское каперское судно, оснащённое десятью орудиями, находилось шестьдесят пять человек, из которых сорок шесть было убито и ранено. «Гарпия» потеряла пятерых матросов из команды катера, затопленного прямым попаданием ядра, и восемнадцать человек из команды баркаса погибли при взрыве, в живых остались только мистер Джоллиф и пятеро матросов.
— «Гарпия» приближается сюда со стороны открытого моря, — сказал Гаскойн.
— Тем лучше, Нед, меня уже мутит от вида мертвецов, глаза бы мои не смотрели на этот ужас. Поневоле захочешь оказаться у себя на судне. Я сейчас видел Джоллифа, он уже начинает говорить и, верно, выкарабкается. По крайней мере, я надеюсь, что бедолага поправится и получит повышение, ведь он единственный офицер, оставшийся в живых после взрыва.