Мичман Тихоня
Шрифт:
Но, как мы уже заметили, мистер Тальбойс был очень высокого мнения о значении артиллериста и считал, что последний, при всех своих прочих достоинствах, необходимо должен быть мореплавателем. Он мог привести в пример не менее десятка кровопролитных сражений, в которых капитан и все морские офицеры были перебиты, так что команда над кораблем переходила к артиллерийскому офицеру.
— Если же, сэр, — говорил он, — артиллерист не мореплаватель, то как он может взять на себя команду кораблем Его Величества? Моряки, сэр, люди практичные; артиллерист же человек науки. Артиллерийское
На этом основании мистер Тальбойс прибавил к своей библиотеке курс навигации, в которой ушел так же далеко, как в артиллерийской науке, то есть не дальше порога, у которого и застрял со всеми математическими орудиями, не умея ими распоряжаться. Надо отдать ему справедливость, он занимался каждый день по два, по три часа, и не его вина, если из этого ничего не выходило; голова его была набита техническими терминами — прицелы, синусы и косинусы, параболы, тангенсы, зазоры, секунды, логарифмы, квадратуры, метательные снаряды, Гюнтеровские скалы перемешались в его голове, не способной усвоить тройное правило. «Большая ученость, — сказал кто-то одному ученому, — свела тебя с ума». Мистер Тальбойс был недостаточно умен, чтобы сойти с ума; но ученость легла на его мозг; чем больше он читал, тем меньше понимал, и тем больше гордился своими предполагаемыми приобретениями.
— Я замечаю, мистер Изи, — сказал однажды артиллерист Джеку, вскоре после отплытия в Мальту, — что вы принялись за науку навигации: давно пора.
— Да, я начал заниматься, — ответил Джек.
— Известно ли вам, что плывущий корабль описывает параболу вокруг земного шара?
— Нет, я до этого еще не дошел, — сказал Джек.
— А знаете ли вы, что тело, получившее толчок, встретившись с другим телом, направится по касательной?
— Весьма возможно.
— Вы уже принялись за тригонометрию?
— Нет еще.
— Она потребует большого внимания.
— По всей вероятности.
— Вы увидите, что параллели долготы и параллели широты встречаются.
— Две параллельные линии, продолженные бесконечно, никогда не встретятся, — возразил Джек.
— Прошу прощения, — сказал артиллерист.
— Я тоже, — сказал Джек.
Мистер Тальбойс принес маленькую карту мира, и показалось, что все параллели соединяются в одной точке.
— Параллельные линии никогда не пересекаются, — упорствовал Джек.
Здесь они пустились обсуждать этот пункт, а в заключение прибегли к авторитету Джолифа, который сказал с улыбкой: «эти линии параллели и не параллели».
Так как оба оказались таким образом правы, то оба удовлетворились.
Хорошо, что Джек с первого абцуга начал оспаривать утверждения артиллериста, иначе, если б он слушал их, в его голове могла бы образоваться такая же путаница, как у мистера Тальбойса. Когда он немного освоился с навигацией, то убедился, что его противник ничего не знает.
По прибытии на Мальту Джек попал в новую историю. Хотя мистер Смальсоль не мог больше преследовать
— Да, — сказал как-то Истгоп, — посмотрел бы я на молодца, который решился бы меня толкнуть на берегу; ну, да наступит день, когда я омою в крови полученное мною оскорбление, мистер Бриггс.
— А я, будь я проклят, если не проучу негодяя, который украл мои штаны.
— А что, ваши деньги остались целы, мистер Бриггс? — спросил Истгоп.
— Я не пересчитывал, — величественно отвечал боцман.
— Конечно, джентльмен выше этого, — сказал Истгоп, — но знаете, бывают молодцы, за которыми нужно следить. Мало ли пропадает часов и кошельков. Эти уравнители да радикалы народ аховый…
— Во всяком случае, — сказал боцман, — я всегда готов дать удовлетворение, хотя бы и низшему чином* 2 . Я не стану прятаться за чин, даром что не толкую о равенстве и не якшаюсь с неграми.
2
Боцман в английской морской службе выше мичмана чином (Прим. пер.)
Все это так очевидно метило на нашего героя, что Джек подошел к боцману и, приподняв шляпу, чрезвычайно вежливо спросил:
— Если не ошибаюсь, мистер Бриггс, ваш разговор относится ко мне.
— Похоже на то, — ответил мистер Бриггс. — Кто подслушивает чужие разговоры, тот легко может услышать о себе что-нибудь неприятное.
— Кажется, джентльменам нельзя больше разговаривать, не будучи подслушиваемыми, — заметил мистер Истгоп, поправляя воротнички.
— Уже не первый раз вы отпускаете оскорбительными замечания по моему адресу, мистер Бриггс, — продолжал Джек, — и так как вы, по-видимому, считаете себя оскорбленным в истории со штанами — я тут же заявляю, что это я принес их на корабль — то я с величайшим удовольствием дам вам удовлетворение.
— Я старше вас чином, мистер Изи, — возразил боцман.
— Да, но вы только что заявили, что не станете прятаться за чин.
— Этого джентльмена вы тоже оскорбили, мистер Изи, — сказал мистер Бриггс, указывая на Истгопа.
— Да, мистер Изи, — подхватил тот, — а я джентльмен не хуже вас, да еще и родовитее, в моей фамилии были адмиралы…
— Вы тяжело оскорбили этого джентльмена, — продолжал мистер Бригтс, — и, несмотря на свои толки о равенстве, боитесь дать ему удовлетворение, укрываетесь за свое положение на военном корабле.
— Мистер Бриггс, — возразил наш герой, начиная уже не на шутку сердиться, — я сойду на берег, как только мы будем на Мальте. Если вы и этот молодец последуете за мной, то я готов иметь дело с вами обоими, — и вы увидите, побоюсь ли я дать вам удовлетворение.