Мидии не родят жемчуг (рассказы)

Нетребо Леонид

Тетеля - командир отделения вневедомственной военизированной охраны завода автотракторного оборудования. Одним словом, начальник самой заурядной "вохры", которая сторожит, без всяких ружей и пистолетов, территорию небольшого предприятия на отшибе города.

Тетеля на хорошем счету у начальства, висит на доске почета. К работе относится как нельзя серьезно. Достопримечательная деталь гардероба Тетели синий берет с милицейской кокардой. Кокарда, надо сказать, совсем не обязательна, - у вохров на этом заводе вообще нет какой-либо спецодежды, этот форменный знак достался ей от покойного мужа, который всю жизнь проработал "в органах", как говорит Тетеля, техническим сотрудником, кажется, электриком на "почтовом ящике".

Тетеле,

как исполнительному, аккуратному сотруднику, к тому же - жене заслуженного пенсионера ГОВД, идут навстречу при составлении графика: работает Тетеля только в ночные смены. Так ей удобно, как она говорит, для здоровья, меньше нервотрепки: не нужно ворота открывать-закрывать, пропуска проверять, начальникам кланяться. Ночью завод стоит. Закрой ворота и пару раз пройдись по периметру. Вся работа.

А вся Тетелина команда - три человека, не считая ее, Тетели.

Студент Митя, которому тоже идут навстречу, ставя только в ночные смены. Понятно - парень учится.

Закирулло - солдат из стройбата. Вообще-то, их, солдатиков, которые заступают в ночные смены, четверо, но в этой бригаде работает именно он, Закирулло. Стройбат, расположенный рядом, буквально в заводской округе, в порядке выгодной взаимопомощи, выполняет кой-какую хозяйственную работу на заводе и помогает в охране объекта в ночное время суток. За это завод поставляет стройбату некоторые запчасти для техники: свечи, трамблеры, катушки зажигания, провод...

Еще один "боец" - Аркадий, тридцатипятилетний мастер сборочного цеха с этого же завода. Его называют блатным и ставят в ночь известно, за что днем занят на производстве, и известно для чего - чтобы высыпался с пользой дела. Вохрой оформлен не сам Аркадий, а, кажется, его племянник. Так нужно, чтобы из побочной зарплаты не выстегивали алименты. Потому как выстегивают и без этого много, по основному месту работы. Каждую смену Аркадий приходит "на бровях" и, отметившись в журнале у Тетели, зачем-то поматерившись на весь свет, обозвав саму Тетелю старой каргой (после этого Тетеля валерианку пьет), уходит в угловую, самую неважную "сторожку" с деревянной вышкой, и благополучно почивает там до утра. На вышку он, разумеется, ни разу не залазил, но Тетеля к нему, к "вертухаю", как она иногда говорит, претензий не имеет - блатной. Да и когда блатной спит - оно на душе как-то спокойнее. И без него охраны вполне хватает.

Тетеля "для порядку" обычно находится на своем командном пункте, в конторе. А Закирулло с Митей всю ночь сидят на закрытой проходной. Митя учит уроки, готовится к защите диплома, Закирулло смотрит на раскаленный тэновый "козлик" или, если Мите не нужен калькулятор, - играет на калькуляторе: просто нажимает кнопки и смотрит на цифирьки, которые появляются и исчезают на мониторе.

Тетеля каждые пару часов берет "Закрывая" и они вдвоем делают обход территории завода. У "Закрывая" есть оружие - штык-нож. Боится Тетеля темно. "Закрывай" не боится. Кому он с Тетелей нужен. Никто на них нападать не будет, если что надо своровать - своруют и так, днем.

Но Тетеле этого не докажешь. Гуляя по периметру завода, она громко разговаривает с Закрываем, чтобы слышали воришки: здесь я, здесь, да не одна, а с мужиком. Наверное, вопросы Закрываю уже надоели, наверное, он знает их наизусть. А что еще нового спросить у этого бессловесного чучмека, Тетеля не знает, фантазии не хватает. За немоту называет она Закрывая немцом. Так бы слово за слово, вот тебе и беседа сама собой. Ан, нет. Либо монологи, либо допрос: "вопрос - ответ" с небогатыми комментариями.

– Закрывай! А, Закрывай!
– громко, как будто глухому, кричит Тетеля, прохаживаясь по периметру.
– Так говоришь, дома у тебя шибко жарко бывает? Ну, это хорошо, да не очень. Зато тут у нас не спотеешь. И виноград у тебя дома, что, растет? А не врешь? Прям-таки вот над головой, как лампочка, и висит?...Чудно! Это ж какие витамины, весь Менделеев!
– Тут она понижает голос,

чтобы не слышали коварные жулики, которые, возможно, притаились за забором: - А чего ж ты тогда такой плюгавый-то, а? Либо в корень пошел?
– И опять громко вздыхает: - Эх, Закрывайка, Закрывайка! Хороший ты парень, только неразговорчивый. Немец ты и есть немец!... Ну, ничего, это не главное, как Люська говорит!...

Все в таком роде.

– Закирчик,- заглядывает в будку связистка, не обращая внимания на Митю, - пойдем чай пить!

– Сэчас, Свэта!

– Ну, - дует губы девушка, - Закирчик, я не Света, я Люся.

– Луся, - задумчиво повторяет Закрывай и смотрит на раскаленный тэн. Мите сбоку виден один глаз Закрывая - желтая щелка. Помятый погон с пожухлыми буквами "СА".

Света и Люся - красивые молодые телефонистки, блондинка и брюнетка, которые сидят на коммутаторе, соединяют и разъединяют заводских абонентов, в число коих входит и население заводского района, проживающее в округе. Самые благоприятные для этих холостячек смены - ночные. Завод молчит, ввиду того, что вторая смена уже разошлась, и квартирные телефоны к полуночи тоже практически успокаиваются, до утра тишина. Именно в этот период Светка или Люська - в зависимости от того, чья смена, - зовут Закрывая к себе в коммутаторную до утра пить чай, где он, как говорит Тетеля, закрывает их бабьи проблемы.

Еще раз, для порядка, спросив про Закрывая, Тетеля присаживается рядом с Митей.

– Так, Митек, одни мы с тобой дееспособные со всей военной бригады нашей остались. Я, вообще-то, когда Закрывая с кинжалом рядом нет, малость ненадежно себя чувствую, даже вздрагиваю, если что. Одно ладно: если что, позвоню Люське в коммутаторную. Отдай, мол, Закрывашку обратно...

Митя, лукаво улыбнувшись, поддерживает:

– Да и Аркадия, если чего, разбудим.

Тетеля, смеясь:

– И к Люське пошлем, да? Заместо Закрывая? Ох, и находчивый ты иногда, Митек, когда не шибко серьезный! Да ему, Аркадию, вертухаю этому, сейчас хоть Светка снизу, хоть Закир сверху, хоть чурка сбоку - все едино! Что с него возьмешь! Пьянь она есть пьянь... Только и сматериться на пожилого человека может, бессовестный. Да и ругается, между нами говоря, не то, что мой покойный, - так себе, никакой звонкости, как сопли жует. А все равно иногда - обидно, да.

Она некоторое время молчит, только вздыхает, прощупывая себя ладонью: то область сердца, то голову, то коленку. Наконец, выражает сожаление о том, что скоро он, Митя, защитит свой диплом, или как его там, и уедет по распределению куда-нибудь в другое место.

– Выучишься, и будешь каким-нибудь... дипломатом!...
– Тетеля смеется, прикрывая ладонью губы, явно намекая на "потерянный" недавно дипломат.
– И будет у тебя жена и нарожает тебе детев.

Когда Тетеля оказывается один на один с Митей, в ней просыпается философ, видно Митин облик (то с книжкой, то чертежом, то с калькулятором) к этому располагает:

– Ты думаешь, почему Люська да Светка Закрывая на себя таскают? Прям по расписанию, по справедливости, как сестры, даже подругами, гляди, стали. Именно ведь его!... Смотри, вот ежели бы Аркадия. Почему нет? Парень видный, хоть и алиментщик, пятьдесят процентов... Дак в том и разница, что "вертухай" - одно название тако высокое, фикция. Он же меньше сделает, больше перепачкает, а потом всему заводу по секрету сболтает. А ей потом, Светке-Люське, замуж выходить. Или вот тебя взять. Ты парень ученый, красивый, пес... прес... перспективный. Только шибко умный да совестливый. На тебя ж посмотришь, в глаза твои ясные, и стыдно за себя грешную становится... Да еще будешь пол года стихи рассказывать, ага. А соловья баснями не кормят! Люська да Светка - кровь с молоком, на них все трещит, пуговицы, того и гляди, стрелять начнут. Вот Закрывай - само то. Все понимает, хоть и немец. Раз два да в дамках. И не стыдно перед ним, - и не расскажет никому. Ну, может и похвалится кому там, за пловом-то, в своей Грузии, на своем языке: гыр-гыр, халам-балам, - дак Люське-то че!...