Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России
Шрифт:
Этот уровень участия подтверждается имеющимися данными по ряду других губерний. В Московской губернии в 1905 г. из 1842 дворянских имений самых разных размеров примерно 550 давали право прямого участия в дворянских выборах. В 1890 г. за губернского предводителя дворянства здесь было подано 283 голоса, в 1899 г. — 312 голосов и в 1902 г. — 256 голосов. Если внести поправки на то, что отдельные дворяне владели несколькими имениями и что некоторые землевладельцы по своему образовательному уровню и неучастию в государственной службе не имели права голоса, получим, что в выборах принимало участие примерно 50 % из имевших на это полное право. В Саратовской губернии в 1905 г. было 1275 дворянских имений разного размера, из которых примерно 600 были достаточно большими, чтобы давать своим владельцам право напрямую участвовать в выборах. На выборах губернского предводителя дворянства в этой губернии в 1902 г. было подано 225 голосов, т. е. участвовавшие составляли примерно 40 % от имевших на это право. Вопросы менее актуальные, чем выборы должностных лиц, привлекали еще меньшее внимание. Только половина тех, кто в Саратове в 1902 г. участвовал в выборах предводителя, присутствовали в 1896 г. на собрании, посвященном обсуждению упадка дворянского землевладения в губернии. Когда в начале 1890-х гг. на внеочередных дворянских собраниях обсуждался вопрос о снижении барьеров к установлению заповедных имений, менее 15 % дворян-землевладельцев Пензенской и всего лишь 5 % Херсонской губерний приняли участие в составлении ходатайства правительству по этому
Ведущий защитник сословных привилегий А. А. Плансон, владевший имениями в пяти губерниях и служивший предводителем дворянства в Уфимском уезде, сетовал на то, что проводившаяся правительством с 1860-х гг. политика настолько деморализовала дворянство за прошедшие три десятилетия, что «большинство не принимает никакого участия в делах своего сословия и мало-помалу становится совершенно чуждым дворянским интересам». В пример Плансон приводит собственный уезд, где в феврале 1892 г. на созванном внеочередном собрании дворянства из 167 обладавших всеми избирательными правами дворян в нем приняли участие только три человека. Сетует Плансон и на то, что из четырех действительных статских советников, которые участвовали в земских выборах, все дворянского происхождения и давно живущие в своих имениях, лишь он «один оказался причисленным к местному дворянству, остальные же пролетные птицы относительно местного дворянства; в земских же делах они принимают постоянное и деятельное участие потому, что с делами этими связаны их денежные и личные интересы» {413} .
И в самом деле: мало того что большинство дворян уезжало из сельских местностей в поисках городских карьер, но и среди сокращающегося количества остававшихся на земле либерально ориентированные дворяне вплоть до 1905 г. предпочитали в качестве форума для своей общественной деятельности земство, оставляя дворянские собрания для традиционалистов типа Плансона. Последние часто использовали собрания для оглашения своих притязаний по таким вопросам, как заповедность, дворянский кредит и наделение дворянским достоинством недворян, но большинству эти сюжеты были неинтересны, и деятельность собраний они просто игнорировали. Именно это отсутствие согласованности между взглядами сословников, бывших в 1880-х и 1890-х гг. источником многих ходатайств по дворянскому вопросу, с одной стороны, и отношением подавляющего большинства имевших землю дворян, не говоря уже о не имевших ее, и было ахиллесовой пятой традиционалистского дела. И этот фактор куда серьезнее искажал цели сословников, чем надуманные объяснения вроде потери «чувства ориентации» дворянами или даже их «социальной разнородности» {414} . [112]
112
Корелин (Дворянство.С. 15, 260) совершенно справедливо отмечает, что большинство дворян не сочувствовало большинству ходатайств, заявлявшихся дворянскими собраниями.
Ни в коей мере не подействовал на равнодушие дворянства к своим собраниям и символический акт доверия к ним со стороны Александра III. В ответ на заявленные в 1881 г. ходатайства нескольких дворянских обществ, император рескриптом от 14 апреля 1888 г. восстановил принадлежавшее губернским дворянским собраниям в 1831–1865 гг. право обращаться к губернаторам и высшему правительству с представлениями «о прекращении местных злоупотреблений или об устранении неудобств, замеченных в местном управлении, хотя бы они происходили и от общего какого-либо постановления», т. е. затрагивали интересы не только дворянства, но и других сословий [113] . На самом деле этот жест даже встревожил некоторых традиционалистов. «Московские ведомости» пришли к выводу, что дворянству «необходимо теперь гораздо больше думать о своих обязанностях, нежели о своих правах», и они предостерегали дворян, что восстановление права на ходатайства не следует истолковывать как право ходатайствовать «не только по вопросам сословным и местным(курсив в подлиннике), но и по делам общего значения» {415} . [114] Другие требовали дальнейшего движения в этом направлении и хотели, чтобы дворянским собраниям было даровано право непосредственно обращаться к императору по местным вопросам, затрагивающим интересы других сословий. За предоставление такого права выступили Особое совещание по делам дворянского сословия и Государственный совет, и 10 июня 1902 г. утвержденный императором закон включил это право {416} .
113
Содержавшаяся в «Своде законов о состояниях» (изд. 1857 г.) статья 135, предоставлявшая дворянским собраниям право обращаться к правительству с прошениями по поводу не только своих нужд, но и общих административных проблем местного характера, затрагивавших интересы и других групп, была выброшена из издания Свода законов от 1876 г., но опять появилась в издании 1899 г. в виде статьи 169. Относительно восстановления этого права см.: Leroy-Beaulieu, 2:155–156; О составе.С. 89–90; Корелин. Российское дворянство.С. 75–77; Он же. Дворянство.С. 254, 259–260; Вестник Европы.1890. Март. С. 386–387.
114
На самом деле, императорский рескрипт 29 января 1865 г. (ПСЗ.Собр. II. Т. 40. Отд. 1 (1865). № 41729), который оговорил, что губернское дворянское собрание «не должно входить в обсуждение предметов, прямому его ведению не подлежащих, и касаться вопросов, относящихся до изменения существенных начал государственных в России учреждений», включен в ст. 142 «Свода законов о состояниях», 1876 г. изд., не отменился в 1888 г. Статья 142 из издания 1876 г. была без изменений воспроизведена в издании 1899 г. как статья 152. Недобрые предчувствия, вроде выраженных «Московскими ведомостями», были причиной единодушного решения Комиссии при Особом совещании по делам дворянского сословия, которая в мае 1899 г. отвергла идею создания общегосударственной организации первого сословия (Корелин. Дворянство.С. 137).
В этом же законе была сделана слабая попытка решить давнишнюю проблему увеличивающейся неявки на проходившие каждые три года собрания: штраф до 75 рублей за первое неучастие и выговор со стороны губернского предводителя — за второе (порядок, обратный принятому до этого). Наказание за третий прогул осталось неизменным — исключение из членов собрания на период как максимум одной сессии {417} . Возглавлявшаяся Сипягиным Комиссия при Особом совещании была против штрафов за первый прогул, да и вообще против системы дисциплинарных взысканий. Председатель Комиссии и восемь членов ее полагали, что «замечаемое в настоящее время неохотное посещение собраний дворянства является признаком некоторого упадка сословных интересов…», и верили, что, «как только последует
115
Пренебрегая этими фактами, Мэннинг настаивает, что в пореформенную эпоху имело место «возрождение дворянских собраний» и что «их новая популярность среди дворянства» была связана с тем, что все большее число дворян отказывались от чиновничьей карьеры и «обращались к земле» (Manning. Crisis.P. 38, 45).
Два других раздела закона 1902 г. были результатом проходившей между сословниками в течение нескольких лет дискуссии о путях и способах усиления дворянских обществ. В одном из разделов закон впервые наделил общества статусом юридических лиц, имеющих право владеть и распоряжаться собственностью, заключать контракты, возбуждать судебные иски и быть ответчиком по судебным искам {419} . Второе изменение состояло в следующем: чтобы обеспечить функционирование обществ в трехгодичных перерывах между губернскими собраниями, собрание предводителей и депутатов дворянства (созданное в 1831 г. в основном для подтверждения права отдельных дворян голосовать на выборах) получило новую для себя роль исполнительного комитета, которую оно неформально и так при случае осуществляло. Другие решения проблемы функционирования дворянских собраний в промежутках между выборами, в том числе предложение об ежегодных губернских собраниях и об использовании в качестве исполнительного комитета либо Собрания губернских и уездных предводителей, либо Губернского дворянского депутатского собрания (с одним представителем от каждого уезда и являющееся чем-то вроде секретариата общества), Особое совещание отвергло. Закон 1902 г. расширил полномочия Собрания предводителей и депутатов дворянства, наделив их следующими правами: (1) обсуждать и решать вопросы, возбуждаемые правительством или губернским предводителем (председательствовавшим в этом собрании); и (2) готовить повестку дня для губернского собрания, включая любые ходатайства на имя императора {420} .
Пока подавляющее большинство дворян, включая землевладельческое меньшинство, не проявляло большого интереса к дворянским обществам, результаты структурной реформы 1902 г. не имели практически никакого значения. Но до известной степени эта реформа помогла подготовить дворянские общества к их новой роли после 1905 г., когда они выступили в качестве лобби не столько дворянского сословия,сколько всего классакрупных и средних землевладельцев, господствующим элементом которого являлись дворяне. Вообще говоря, некоторые из ходатайств, посылавшиеся дворянскими обществами в конце 1880-х и в 1890-х гг. в Петербург, особенно связанные с вопросами о легком кредите и о доступности его вообще, о зернохранилищах, железнодорожных тарифах для сельскохозяйственной продукции и т. п., можно рассматривать как первые проявления этой новой роли.
Предводители дворянства
Хотя в 1860-х гг. дворянские собрания по большей части лишились роли в политической жизни на уровне уездов и губерний, институт предводителей дворянства, особенно его уездное звено, развивался в ином направлении. В дореформенный период предводитель являлся прежде всего представителем, выразителем интересов и главой избравших его дворян, хотя время от времени из-за нехватки собственного административного персонала правительство возлагало на него и другие обязанности. Административные обязанности предводителя были не столь обширны, чтобы требовать постоянного внимания, и в его отсутствие их исполнял уездный судья. Последний, подобно предводителю, избирался на дворянских выборах, но, в отличие от него, получал жалованье и должен был неотлучно находиться в уездном городе.
Для координации работы и надзора за земством, за органами крестьянского самоуправления и другими местными организациями, созданными в ходе Великих реформ, правительство все в большей степени полагалось на уездных предводителей дворянства. Не имея надежного представителя своей власти на уездном уровне, правительство сделало предводителей дворянства фактическими руководителями уездной администрации. Предводитель дворянства выполнял функции председателя уездного земского собрания и играл важную роль на земских выборах в качестве председателя в первой курии, объединявшей помещиков, владения которых превышали установленный законом минимум, и уполномоченных от землевладельцев, владения которых были ниже этого минимума, а также съезда мелких землевладельцев, на котором избирались уполномоченные для первой курии. Кроме того, уездный предводитель дворянства председательствовал в уездном съезде мировых посредников, выдвинутых дворянством для проведения землеустроительных работ в соответствии с отменой крепостного права, а с 1874 г. — в сменившем его уездном по крестьянским делам присутствии. Когда в том же году была введена всеобщая воинская повинность, предводитель стал председателем уездного по воинской повинности присутствия; кроме этого, он председательствовал в уездном по питейным делам присутствии, созданном в 1885 г., а затем руководителем уездного комитета попечительства о народной трезвости, сменившего в 1895 г. это присутствие. Начиная с 1887 г. он являлся и председателем уездной оценочной комиссии, устанавливавшей компенсацию землевладельцам за недвижимость, экспроприированную для решения общественных нужд {421} . [116]
116
Сравните это описание круга обязанностей уездных предводителей дворянства с утверждением Иейни, что прежде всего губернские, но также и уездные предводители дворянства «не играли заметной роли в администрации» (Yaney. Systematization.P. 341).
Поучительный пример отношения правительства к предводителям дворянства в период реформ относится к 1873–1874 гг. Озабоченный ростом активности популистов и стремясь остановить распространение вредных для благополучия семьи, общества и государства идей, Александр II принял предложение своих консервативных советников передать надзор над начальными школами губернским и уездным предводителям дворянства. В указе на имя министра народного просвещения графа Д. А. Толстого император призвал «верное мое дворянство стать на страже народной школы… [против] тлетворных и пагубных влияний», сохранить «дело народного образования в духе религии и нравственности», напоминая, что члены первого сословия всегда служили «примером доблести и преданности гражданскому долгу…» {422} . И уездный предводитель дворянства законом 1874 г. был сделан председателем уездного училищного совета, несущего ответственность за открытие новых школ и поддержание порядка в уже действующих, с правом увольнения неугодных учителей. Одновременно же на губернского предводителя дворянства возложили наблюдение за всеми начальными школами его губернии {423} .