Миф об идеальном мужчине
Шрифт:
Но Сергею Мерцалову, лежащему нынче в морге с порванным горлом, тоже что-то там такое мерещилось.
Конечно, они были несравнимы – Клавдия Ковалева и Сергей Мерцалов.
Сергей был богатый, знаменитый, процветающий врач.
Богатство Клавдии измерялось аптечной зарплатой и несколькими парами дешевых туфель.
Нет, никак она не подходила под объект слежки. Ни с какой стороны. Если бы она была знакома с бывшей женой Жанной, Андрей грешным делом заподозрил бы, что Клавдия врет из чисто спортивного интереса. Устраивает очередную
Но Клавдия Жанну не знала, а сам Андрей слишком плохо знал Клавдию, чтобы заподозрить ее в умышленном вранье.
Черт ее знает, что у нее в башке?.. На истеричку и дуру она никогда не была похожа. Андрей покосился на Клавдию. Мордочка несчастная, кулаки прижаты к груди. В глазах огонь.
Интересно, что у нее в глазах, когда она занимается любовью?
Андрею внезапно стало неловко, как школьнику, впервые зашедшему в баню. От неловкости он чуть не сшиб попавшийся ему под ноги стул.
Года два назад он расследовал убийство известного московского кутюрье. Он тогда много времени проводил в модных ателье и салонах, на дорогих закрытых просмотрах и в модельных агентствах.
Однажды, дожидаясь в чьей-то приемной и поминутно зевая от усталости и скуки, он листал толстый дамский журнал из тех, что продаются на развалах за тридцать рублей. Он листал журнал и злился на него и на того, кто заставляет дожидаться себя так долго, и на приемную, похожую на душистую шкатулку для драгоценностей, обитую изнутри нежным голубым шелком. Журнал повествовал о том, как выбрать белье для первой брачной ночи, что делать, если пристает начальник, как именно следует массировать попу, чтобы избежать чего-то чудовищного, имеющего звучное название “целлюлит”, и как направлять сексуальную агрессию мужчин.
Последнее Андрея заинтересовало.
Он начал читать и быстро понял, что статью написала идиотка, не имеющая никакого представления об агрессии вообще и о сексуальной в частности. Только одна фраза запомнилась ему и заставила улыбнуться. Со снисходительным женским превосходством авторша сообщала, что средний мужчина думает о сексе примерно раз в пятнадцать минут.
“Это про меня, – решил тогда Андрей. – Я именно тот средний мужчина, который думает о сексе раз в пятнадцать минут. Ну, если не на работе, конечно”.
Вспомнив про среднего мужчину, Андрей внезапно захохотал.
– Ты что? – спросила Клавдия с недоверчивой улыбкой. – Ты мне все-таки не веришь?
Не мог же он рассказать им про среднего мужчину и про четкую периодичность своих мыслей о сексе!
– Я тебе верю, – сказал Андрей, так же внезапно перестав смеяться. – Ну, скажем так, стараюсь верить. У нас сегодня как раз выезд был на убийство, и вроде за мужиком тоже кто-то следил.
– Умеешь ты утешить, Андрей, – пробормотала Клавдия.
– Я тебя не утешаю! – возразил он с досадой. – Я не сыщик из детективного романа, и моя интуиция мне ничего не подсказывает. Я уверен, что есть какое-то
Он закурил и некоторое время рассматривал сигарету, держа ее у глаз.
– Я разберусь, – сказал он наконец. – Слышь, Клавдия?
– Что значит, ты разберешься? – спросила Таня. Андрей вздохнул:
– Завтра попрошу Димку, он Клавдию встретит и проводит до дому, до хаты. – Димка должен был целый день заниматься исчезнувшим свидетелем, и нагружать его дополнительно, да еще личной просьбой, Андрею не хотелось, но сам он проверять не мог. – Я ему тебя опишу, может, он в аптеку зайдет, посмотрит на тебя, а потом проводит. И утром на работу проводит. Если ты его вдруг где-нибудь увидишь, на шею не кидайся. Иди своей дорогой.
– Да я его даже в лицо не знаю, зачем мне на шею ему кидаться, – пробормотала Клавдия, стараясь не зареветь. – Спасибо, Андрей.
Разочарование ее было таким громадным и тяжелым, что требовалось немедленно сделать что-нибудь, куда-нибудь отойти с тесной кухни, чтобы брат с сестрой не утонули в этом море скорби.
– Я сейчас… – почти шепотом произнесла она и ринулась в ванную. Открыла воду и прижала к лицу полотенце. Полотенце пахло Андреем, и Клавдия швырнула его на батарею, как будто по нему полз паук.
Итак, он попросит Димку. Замечательно. Нет, даже не совсем так.
Ладно уж, он попросит Димку, вот как.
Ничего не вышло. Последняя попытка провалилась так же бесславно, как и все предыдущие. Он не хочет ею заниматься. Она ему совсем неинтересна, и ее проблемы ему не нужны. Ладно уж, он попросит Димку. Только больше, пожалуйста, не приставайте. Я вас умоляю. Как-нибудь без меня, ладно?
– Ладно, – пообещала себе Клавдия сквозь стиснутые зубы. – Ладно.
Когда они расставались, оба Ларионовых были веселы, как апрельские птички. Таня – потому, что Андрей согласился “разобраться”, а это дорогого стоило. Андрей – потому, что принял решение, очень неудобное и ненужное для себя, зато благородное и правильное, и теперь он под это дело с Таньки или Клавдии что-нибудь стрясет. Пироги там или шашлык…
Андрей мыл посуду, и ему приятно было, что завтра Дима Мамаев развеет все страхи Клавдии Ковалевой, а у самого Андрея будет на душе спокойнее.
О Сергее Мерцалове он запретил себе думать до завтра. У Андрея это получалось почти виртуозно – он запрещал, и ему казалось, что он и вправду перестает думать.
Он рано лег спать, и уснул, и проспал почти полночи.
Проснулся он от собственного стона и потом до утра лежал, закинув за голову тяжелые руки. Он курил, смотрел на дым и думал о толстом щенке по имени Тяпа с розовым младенческим пузом.
Фары разрезали темноту, как блестящие металлические ножницы – темную ткань.