Миф страны эдельвейсов
Шрифт:
– Я должна знать! Нет, я имею право знать, что тогда случилось! У нас дома были точно такие же дневники – мама любила записывать события своей жизни. Но последней части я не обнаружила. Бабушка сказала, что дневник находился в автомобиле, когда отец и мама попали в автокатастрофу, и он сгорел вместе с ними. Но теперь-то я знаю, что все было не так. Вот он, последний мамин дневник!
– Может быть, лучше остаться в неведении... – начала Саш'a, но Наталья упрямо мотнула головой:
– Нет, я обязана все знать!
– Ну что ж, – после паузы заговорила Саш'a. – Дневник хранился столько лет в сейфе
Наташа уже не слушала тетушку. Она, опустившись на пол, покрытый книгами, перевернула первую страницу. У мамы был убористый мелкий почерк. Страницы оказались пронумерованы – из трехсот были заполнены двести сорок. Наталья мельком взглянула на дату последней записи в дневнике. 19 октября 1979 года. День ее рождения! И день смерти мамы...
– Послушай, дорогая племянница, не лучше ли тебе ознакомиться с дневником, когда мы окажемся в безопасном месте? – склонилась к ней Саш'a.
Наташа согласилась, и мстительницы покинули разгромленную крепость врага – особняк Корнели фон Веллерсхоф. Спустившись вниз, они оказались в парке. Накрапывал мелкий дождик. Женщины пешком вернулись в гостиницу. Саш'a приняла душ и тотчас отправилась спать, мол, погром отнял у нее все силы.
– Если хочешь сжечь лишние калории и похудеть в два счета, то надо сделать из чужой виллы свинарник, – зевая, произнесла она. А через минуту Саш'a мирно спала, чему-то улыбаясь.
Наташа тоже ощущала усталость, однако знала, что, пока не прочтет дневник мамы, не сумеет сомкнуть глаз. Включив ночник, она улеглась в кровать, подбила подушку повыше и положила перед собой дневник.
Как же страшно, жутко и одновременно интересно. Мамы уже давно нет на свете, но остались ее мысли, чувства и воспоминания, зафиксированные на бумаге. И, ощущая в груди необычайный трепет, Наталья быстро перевернула первую страницу, взглянула на первую дату.
Марианна. 1976—1979 годы
7 февраля 1976 года.
Ну вот, я начинаю седьмой том моего дневника. Всегда, когда выводишь первые строчки, интересно знать, какой будет последняя фраза, что появится в дневнике много месяцев, а то и лет спустя. Но пока мне не суждено этого знать.
Снова и снова я вспоминаю слова своей любимой учительницы немецкого языка, Мелиссы Григорьевны, которая любила повторять, что дневник – зеркало души и тренировка для мозга. Сколько же лет прошло с тех пор, как я начала вести его? Да, так и есть, равно двадцать! Первая запись в первом томе датирована 1956 годом – я сделала ее в день своего десятого дня рождения.
О, сколько же воды утекло с тех пор! Как изменилась я сама и как изменился наш мир! Однако достаточно философских рассуждений, ведь я дала себе слово, что буду заносить в дневник наиболее интересные и важные события. Однако, хоть и веду его уже почти двадцать лет, никак не могу уяснить для себя, что же является интересным и важным. Ведь бывает, что незначительное событие, для которого в дневнике не нашлось места, спустя некоторое время оказывает влияние на ход событий всей твоей жизни.
Кто знает, может быть, именно такое событие –
«Медицинская газета» уже не раз сыграла важную роль в моей жизни. Этому посвящен весь восьмой том. Именно по объявлению, обнаруженному в ней, я отправилась на два года в Киев, в ординатуру. А после спецординатуры я даже мечтала попасть в Африку – не даром же учила la belle langue francaise [6] . Мелисса Григорьевна всегда говорила, что у меня имеется талант к языкам, в особенности к немецкому. Учителем или переводчиком мне стать не довелось, но кто сказал, что и врачу не требуются Deutsch, English, Francais. Что ж, решено, отправляю заявку!
6
великолепный французский язык (фр.).
4 мая 1976 года.
Сегодня получила вызов, ура! Первым делом показала мамочке, и она очень за меня рада. Итак, еду в Новороссийск. Наверняка имеется масса желающих – конечно, как еще попадешь за границу, в «настоящую заграницу»? Стать судовым врачом – один из немногочисленных шансов.
Мамочке снова придется остаться одной, но она, думаю, к этому уже привыкла. Хотя мне иногда кажется, что мамочка так и не оправилась после смерти папы. Но ведь прошло уже почти тринадцать лет!
Итак, что же ожидает меня в Новороссийске?
12 мая 1976 года.
Город разительно отличается от нашего Нерьяновска. Здесь уже давно лето, в то время как у нас только в конце марта растаяли последние сугробы. Одно слово – Юг! Но не стоит забывать – я оказалась здесь не в отпуске, а для того, чтобы узнать, получу ли место судового врача.
Предстоит сдать семнадцать зачетов, но после шести лет мединститута, ординатуры и спецординатуры я отношусь к ним, как к привычному занятию. То, что я владею иностранными языками, только плюс. Остается только ждать.
30 мая 1976 года.
Не могу и сама поверить в то, что все прошло так легко! Меня взяли! А это значит, что до моего первого плавания остается совсем немного. В Новороссийске находится танкерное пароходство (а в Одессе, например, пассажирское), но я с самого начала знала, что попаду не на круизный лайнер, а на грузовое судно.
Да, жизнь в большом портовом городе вовсе не такая, что течет в далеком провинциальном Нерьяновске. Встретила в местной газете занятное словечко «проститутка». У нас, в Центральной полосе России, о таком не пишут. Сегодня звонил Сергей, тот самый красавец-врач, с которым я познакомилась в киевской ординатуре. Приглашал к себе в Саки, но сейчас я не могу – мой первый рейс через два дня. Нефтерудовоз называется «Маршал Рокоссовский», один из новеньких, построенных в Польше, грузоподъемностью в 105 тысяч тонн.