Миф страны эдельвейсов
Шрифт:
Кстати, о спиртном. У меня богатые запасы спирта, поэтому рано или поздно все приходят ко мне. И вообще, судовой врач – хранитель многих тайн. Танкер – замкнутый мир, здесь течет своя жизнь. Кто-то «стучит», кто-то провозит контрабанду, кто-то содержит любовницу.
6 июля 1977 года.
Снова побывали в Италии. На рынке ко мне прицепился пожилой господин, как выяснилось, с Сицилии. Когда узнал, что я врач, принялся жаловаться на свои болячки – повышенное давление, диабет, простатит. Да, врач он и в Африке врач, все разговоры с ним неизбежно сводятся к здоровью. Хотя мы и говорили на разных языках – он по-итальянски, а я по-французски, – понимали друг друга, не в последнюю очередь благодаря латинским терминам.
Старик открыл мне страшную тайну – он, оказывается, состоит в мафии, в преступном сообществе. Скорее всего, обманывал, пытаясь произвести на меня впечатление. Уверял, если я правильно поняла, что на его совести четыре человека, которых
На обратном пути в очередной раз пересекали Босфор, проходили под самым большим мостом, соединяющим Европу и Азию. Я махала турку-часовому, а он посылал мне воздушные поцелуи.
24 сентября 1977 года.
Сегодня пришлось стать дантистом – у одного из моряков возникла острая зубная боль. Вообще-то в случае необходимости можно связаться с местной больницей, но это не приветствуется, ведь приходится платить валютой. Да и моряки не любят – хоть в заграничных клиниках сервис не то что в больницах в Союзе, но кормят «не так»: борща, тефтелей и харчо нет, зато много фруктов, овощей и обезжиренной пищи. Наш народ к такому не приучен.
Мне ассистировала буфетчица, бывшая медсестра. У меня в кабинете имеется набор зубного врача, но я им еще ни разу не пользовалась. Специальной литературы, присланной мамочкой, хоть отбавляй, но к чему книги, если нет опыта. Процедура выдергивания зуба прошла на редкость быстро и легко, но я все опасалась, что может возникнуть кровотечение или прободение в гайморову пазуху. Всю ночь бегала к матросу, и после четвертой побудки он заявил, что я должна оставить его в покое и позволить ему поспать.
16 февраля 1978 года.
Мы снова в Триесте, и у капитана был день рождения. У нас произошла утечка нефти, что автоматически влечет за собой штрафные санкции. Но итальянцы, узнав о дне рождения, закрыли на ЧП глаза и простили нас. По торжественному случаю был устроен прием, причем в два этапа: в первый день – для палубной команды, а во второй – для механиков и мотористов. Меня угораздило зайти к капитану на второй день по какому-то делу, причем я не знала, что он продолжает праздновать день рождения. Я постучала в дверь и, когда услышала вопрос: «Кто там?», решила пошутить, полагая, что он находится в одиночестве, и ответила: «Це я, Мэфистофель». Когда вошла к нему, то была встречена громогласным смехом двадцати мужчин, сидевших за праздничным столом. Была сконфужена до невозможности, но не подала виду.
2 марта 1978 года.
У меня отпуск. Наконец-то смогла принять приглашение Сережи и побывать у него в Крыму. Я привезла ему в подарок автомагнитолу – жуткий дефицит. Сегодня был самый счастливый день моей жизни – Сергей спросил: хочу ли я выйти за него замуж? Я, конечно же, ответила: «Да!» Однако надолго остаться у него я не смогла, так как мне предстоит новый и на этот раз долгий рейс – в Канаду.
7 мая 1978 года.
Впервые оказалась в океане. Новичков, как я уже упоминала, в длинные рейсы не берут, так как требуется адаптация. Ощущение в Атлантике совсем другое, нежели в Средиземном море. Мы везем нефть, а обратно в Союз вернемся с пшеницей – хлеб в обмен на «черное золото». Часовые пояса постоянно меняются, от чего нарушается ритм сна. Иногда мне бывает жутко, когда я всматриваюсь в далекую линию горизонта. Особенно страшно выбрасывать мусор за борт – официально это запрещено, но кто же следует всем правилам? «Маршал Рокоссовский» на приличной скорости мчится вперед, и я знаю: если что-то случится и я упаду за борт, то спасения не будет – хватятся меня не сразу. Боцман говорит, что иногда действительно людей сбрасывают за борт – океан наиболее подходящее место для сведения личных счетов. Не знаю, говорит ли он правду или его рассказ из разряда баек, как встреча с морскими чудовищами или с «тарелочками».
8 мая 1978 года.
Сегодня увидела за бортом человека – во всяком случае, была уверена, что это несчастный, оказавшийся в океане. Но, присмотревшись, поняла, что вижу огромную морскую черепаху, которая плывет по волнам. Вообще в океане много живности – например, чайки, которые садятся на танкер и отдыхают, позволяя везти себя к берегу. Или дельфины, которые могут на протяжении многих часов сопровождать наше судно, выпрыгивая из воды. Посчастливилось взглянуть на семейку китов – два больших и один маленький, наверное, родители с чадом. На нас они не обратили ни малейшего внимания, фырча и пуская фонтанчики воды.
10 мая 1978 года.
А вот сцена не из приятных – словно из небытия, а на самом деле из глубин Атлантики, появился косяк черных блестящих подводных лодок – как затем сказал боцман, американских. Их было не меньше шести. Словно бросая нам вызов, пересекли наш курс и прошли перед самым носом танкера. Вот она, «холодная война» в одном из своих проявлений.
12 мая 1978 года.
Канада – красивая страна. Я приобрела флажок с портретом английской королевы
13 мая 1978 года.
Сегодня едва не утонула. Вот как это произошло. После восьми суток в Атлантике мы пришли во временный порт Картье – он работает не круглый год, а посезонно. Официальное разрешение выйти на берег от властей долго не поступало, поэтому решились на вылазку своими силами. Капитан-наставник, радист, электромеханик и я сошли на берег – наконец-то под ногами твердая земля! Уже вечерело, мы решили далеко не уходить, тем более что в Картье смотреть нечего. Прогулялись вдоль скалистого берега, оказались на крошечном полуостровке, где, чтобы согреться, развели костер. Стали выпивать и закусывать, мужчины в особенности налегали на спиртное, так что у меня одной сохранилось трезвое восприятие действительности. К своему ужасу, я заметила, что полуостровок, на котором мы находимся, становится все меньше и меньше и грозит превратиться в остров – начался прилив, отрезавший нас от береговой линии. Я попыталась обратить внимание мужчин на тревожащий факт, но они и слушать меня не хотели. Только спустя минут сорок электромеханик наконец-то внял моим уговорам и, оглядевшись, понял, что мы находимся в очень неприятном положении – нас уже со всех сторон окружал океан. Мужчины, протрезвев, начали бурно совещаться, что делать – остаться на крошечном клочке суши на ночь и переждать прилив или добираться по воде к далекому берегу. Они склонялись к тому, чтобы остаться – считали себя опытными моряками и пытались занизить опасность. Я же, как наиболее трезвая и, возможно, трусливая, заявила, что оставаться – огромная глупость, не исключено, что через час-другой весь островок окажется под водой. Поэтому мы решили пробираться к берегу. Пошли по ледяной океанской воде – температура была вряд ли выше нескольких градусов. Я как медик знала, что достаточно недолгого пребывания в такой воде, чтобы умереть. Вода сначала была по колено, потом по пояс, затем по грудь и, наконец, стало по горло. Иногда приходилось плыть, что делать в пальто очень неудобно. Это были самые страшные минуты моей жизни! Берега практически не видно, только где-то вдалеке блестит глаз маяка да темнеют громады скал. Но я ни мгновения не сомневалась в том, что все завершится благополучно. В конце концов, мы выбрались на твердую землю, полностью мокрые, под пронизывающим ветром бросились обратно, на танкер. Как только оказалась в своей каюте, сразу же полезла под горячий душ. А потом нас ожидало по двести пятьдесят граммов коньяка из капитанских запасов. Только позже я поняла, что мы все были на волоске от смерти – как выяснилось, островок затопляет полностью, и глубина воды там во время прилива достигала пяти метров. Замешкайся мы там еще на двадцать-тридцать минут, то не сумели бы уйти по дну, и кто знает, удалось бы нам доплыть до берега в осенней одежде или нет. Капитан-наставник весь вечер удивлялся, называя меня «потрясающей женщиной». Особенно его поразило, что я не плакала и не впала в истерику, а, стиснув зубы, все время повторяла, подгоняя их, мужчин: «Вперед». Не меньше десяти раз повторил, что восхищается моим мужеством.
P.S. С капитанами мне вообще всегда везло – попадались умные и корректные. Нынешний, Егор Петрович Лялькин, как-то признался, что я – не по их ведомству, то есть слишком умна, ведь со мной нельзя расслабиться и «быть дураком». Такой вот своеобразный комплимент. Он же, правда, как-то заметил, что ему нравится во мне все, кроме волос: в его вкусе не брюнетки, а блондинки. Мы много с ним беседуем, в том числе и на отвлеченные темы. Он как-то дал мне подцензурный шедевр, называется «Мастер и Маргарита». Пришлось прочитать за ночь, но особого впечатления не произвело.
10 ноября 1978 года.
Всегда любила позднюю осень, но ноябрь в этом году заставляет плакать. Мы вернулись из очередного рейса в Канаду, у меня было четыре свободных дня. Ехать в Нерьяновск не имело смысла – не успею оказаться там, как придется возвращаться обратно. Поэтому решила сделать сюрприз Сереже и поехала к нему в Крым. Да, сюрприз, воистину, удался: застала его в родительском доме – но не одного, а с законной женой, Любочкой. Оказывается, они поженились около месяца назад, как выяснилось, в тот самый день, когда я едва не утонула. Это был для меня страшный удар, однако я не подала виду: пришлось принимать участие в непринужденной светской беседе, улыбаться и создавать впечатление, что все в полном порядке. Оказавшись на кухне со своим бывшим женихом, улучила несколько минут, чтобы поговорить с ним по душам. Сережа, ничуть не смущаясь присутствия в зале супруги, уверял, что любит только меня, а женился на Любочке фиктивно, только из-за квартиры и прописки в Симферополе. Похоже, прав был Булгаков, отметивший в «Мастере и Маргарите» (начав читать роман во второй раз, я поразилась тому, как много пропустила во время первого с ним знакомства, и поняла, что это – одна из самых гениальных книг, которые мне попадались), что москвичей (а я бы добавила, и вообще всех советских граждан) испортил квартирный вопрос. Вот она, цена безумной любви – прописка в Симферополе.