Мифическая Средневековия
Шрифт:
Она выжидающе посмотрела на него.
— Ну и?
Оборотень взглянул на улыбающуюся девочку, его последний шанс хоть что-то узнать о Катарине.
— Что вы решили?
— Пожалуй, я задержусь на ночь, как и посоветовал Меден, а завтра будет видно, но, скорее всего, завтра я уйду.
— Хорошо, тогда пошлите. Настенька, пошли.
— Тнтя ле, тнтя ле, — снова пролепетала девочка и показала на зубы.
— Не суй пальцы в рот, сколько раз тебе говорить, они же грязные, — раздражённо одёрнула её Виктория.
— Верно, малышка, — прошептал
По тёмному лабиринту туннеля они двинулись в сторону ярко освещенного подземного городка. В глазах молодого оборотня лучилась надежда, а на губах играла мечтательная улыбка.
Червь последовал за ними.
— Мне не дожить до следующего вечера, Виктор, да что там, мне не дожить до первого солнечного лучика и моя смерть будет ужасной. Я оставила свой плащ в седельной сумке и я уже совсем не чувствую щекотки, действие заклятия Медена проходит.
— Не унывай, дочка, — летучая мышь подлетела к подвешенной к потолку клетке, в которой сидела Катарина, — я не волшебник, но кое-что всё же могу. Вот гадость, они и впрямь приняли тебя за пичужку.
Он заработал острыми коготками в замочной скважине, оттуда слышалось лёгкое поскрипывание, да постукивание, и замок не выдержал, поддался и открылся.
Виктор уловил полный удивления взгляд девушки, виновато пожал плечами и произнёс, оправдываясь.
— В молодости с ребятами пошаливали.
— Понятно, — Катарина нервно хихикнула.
Только он успел приоткрыть дверцу, как в комнату вбежала девчушка лет так, ну, в общем, неопределённого возраста, да и как его определить-то возраст этот при таких-то размерах.
Виктор мгновенно юркнул за спину Катарины.
— А, птичка, ты сама открыла клетку, ой и у тебя детёныш, — девочка опасливо обернулась, потом обхватила могучей рукой хрупкое тельце вырывающейся Катарины. — Брат с папай идут. Они хотят скормить вас Гигамоту. Быстрее улетай и уноси детёныша, правда он у тебя какой-то странный, да и ты пташка необычная.
Девочка ещё несколько секунд разглядывала невиданных доселе пичужек, а затем выпустила их в распахнутое окно. Катарина не стала себя долго уговаривать и сразу же вспорхнула вверх, Виктор следовал не отставая.
— Где она Виканта? Ты опять это сделала? Ты выпустила её, ты открыла клетку и окно. — Прогремел грозный голос почти сразу, как только они отлетели на безопасное расстояние.
— Это не я, папа, честное слово.
Катарина вздохнула с облегчением, Слава Богу, что на месте преступления их застали не эти два гиганта переростка.
— Я убью её, папа. — Послышался шипящий злобой крик.
— Не трогай сестру. — Оборвал его раздражённый окрик.
— Это не я, папа, на этот раз она сама открыла клетку. — Продолжала оправдываться девчушка, разводя руками.
— Она выпускает, а нам ловить. Она всегда их выпускает. Для чего я вставал так рано, а Гигамот всё равно остался голодный.
— Надо
— Я же сказал, не трогай сестру, отпусти её сейчас же.
— Но папа она первая начала.
— Не правда, это всё он…
— Я же сказал, угомонитесь оба, иначе….
Но что было бы иначе Катарина и Виктор так и не узнали. Голоса медленно затихали, пока совсем не исчезли, видимо их обладатели не только покинули комнату, но и удалились далеко за её пределы.
— Что это ещё за Гигамот, Виктор? — Подозрительно спросила Катарина.
— А шут его знает. Наверное, гигантская змея, или ещё какой монстрик, великаны имеют пристрастие ко всякого рода неведомым зверюшкам, вечно друг друга хотят перещеголять необычным питомцем. А Гигамот верно имя кого-то из их домашних любимцев.
Злополучная парочка спряталась под гигантским подоконником, не рискуя сразу улететь, боясь быть пойманными, ведь могли же и заметить, через окно в лучах предрассветной зари. Так сидели они, дожидаясь ухода гигантов мира сего, притаились как пауки-переростки и чуть к таковому в паутину, как раз время завтрака, не угодили, едва ноги, то есть крылья, унесли.
— И чем только их тут таким кормят, — со злостью произнесла Катарина, отряхивая пыль с рубашки, видно теранулась о фронтон, взлетая. — Не пауки, a прям боровы какие-то, самих как любимцев содержать можно. Надо возвести хвалу солнцу и свету за то, что отблеск зари осветил это восьминогое чудовище, а то еще бы чуть-чуть, да цап-царап и висели бы мы сейчас как куколки в белых пеленах, да только без белых тапочек, отравленные и разъедаемые его пищеварительным соком и переворачиваемые двумя ногощупальцами. Никто бы нас не вспомнил, и не кому было бы над нами панихиду отслужить, не в первом, не во втором смысле.
— Хватит недовольства выражать, ты лучше на небо посмотри.
— А что там? — Катарина подняла глаза вверх и безразлично пожала плечами. — Небо как небо. Разве что светает, ну и что?
— Светает? — Через минуту она уже была на ногах и в ужасе заламывала себе руки. — Мы погибли Виктор.
— Только не паникуй, дитя моё, все в силах Господа нашего, а если бы он хотел чтобы мы перешли в мир иной, покинув грешную землю, то не осветил бы своей лампадой господней поджидающего нас монстра и не даровал бы нам пути ко спасению.
— Но что нам делать?
— А ты посмотри себе под ноги, дочка. Что ты видишь?
Катарина посмотрела вниз и слегка ударяла носком ботинка серую волну под ногами.
— Хоть и верую я в Господа Бога нашего всей душой, но хоть убей, не вижу под собой ничего божественного. Шифер обычный и ни черта больше.
— Не упоминай Господа всye, не то будешь гореть в гиене огненной, хотя думаю, мы и без того с тобой там побываем, доля такая. А стоишь ты на крыше, под которой неизменно есть тёмный чердак, где самое место тебе, мне и нам подобным. Полетели. День переждём, отдохнём, выспимся, как следует и…