Мифология греков и римлян

Лосев Алексей Федорович

В 1957 г. появилась основополагающая для изучения мифологического развития Древней Греции книга А. Ф. Лосева (620 стр.) «Античная мифология в ее историческом развитии», которая представлена полностью в нашем издании сочинений Лосева. Эта книга тоже имела свою судьбу.

У Алексея Федоровича за десятки лет работы накопилось огромное количество материала по древнегреческой литературе, мифологии, эстетике, философии. Он привык обращаться сразу к нескольким темам, одновременно исследуя Гомера, Эсхила, эстетику натурфилософов, классические мифы и их архаические праформы. Для каждой темы было безбрежное море записей, заметок, конспектов, собраний текстов, разработанных сюжетов, планов, вариантов структуры готовящихся книг.

Для Лосева было вполне естественным объединять античную философию, эстетику и мифологию, так как они, в его представлении, составляли некое единство, характерное для целостного типа античной культуры. Одним из главных принципов лосевской эстетики был принцип выразительности, выражения. Для него эстетика была наукой не о прекрасном, но о максимальной выраженности сущности

предмета вовне. В эстетику входят категории отнюдь не только прекрасного, но и такие, как безобразное, ужасное, комическое, гротеск, ирония и т. д., которые тем не менее эстетичны, т. е. выразительны в своей завершенности. Философия древних греков с максимальной выразительностью ее идей обладала для Лосева несомненной эстетической значимостью. Но если миф оказывался «одушевленным, разумным осуществлением тела и материи» [134] , т. е. живым, одушевленным телом, а также, как мы выше установили, тождеством идеального и материального, имея свой «выразительный лик», то в каждом мифе, в каждом божестве обязательно присутствовало эстетическое начало. Исходя из такой концепции, вполне понятно, почему философия, эстетика и мифология рассматривались Лосевым как одно целое [135] .

134

Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздние века. Т. VII. Кн. 2. М., 1988. С. 63.

135

См. подробное изложение этой концепции в кн.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. Т. VIII. Кн. 1. М., 1992. С. 402—488.

Но это целое имело свою историю, а бытия «более реального, чем историческое», для Лосева, как известно, не существовало [136] . Оно в свою очередь не являлось «абстрактной стороной» «живого тела культуры», но функционировало в единстве с сознанием, осуществляя «диалектическое саморазвитие единого живого телесного духа», которое, как говорилось выше, было «последней реальностью», известной Лосеву [137] . «Миф, — писал в свое время Лосев, — не есть догмат, но — история» [138] Однако история не оставалась безликой и бессловесной. «Личность, история и слово… Это — диалектическое строение самой мифологии, структура самого мифа» [139] , — заключал Лосев.

136

Лосев А. Ф. Форма. Стиль. Выражение. С. 336.

137

Там же. С. 343.

138

Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. С. 192.

139

Там же. С. 193.

Вот именно эту историю живого телесного духа, представленную в личностях–богах через слово, впервые попытался дать А. Ф. Лосев в своей новой книге 1957 г. Работал он, не жалея себя, беспощадно. Завершал он книгу, когда мы жили с ним на даче под Домодедовом, в «Елочках», где по рекомендации нашего старого друга проф. А. М. Ладыженского сняли дачу у Н. И. Либана, известного уже тогда знатока русской литературы, преподавателя филологического факультета Московского университета. Помню, как из библиотек нам буквально мешками возили книги, работали целыми днями, а вечером — при керосиновой лампе (света не было, проводку меняли целый месяц во всем поселке). Алексей Федорович был энергичен, бодр, даже слишком, и на ночь принимал снотворное, чтобы как–то усмирить мысли, которые не давали покоя.

Написать книгу было полдела. Ее следовало устроить. Никакой «Худлит», куда через знакомых пытались обращаться, не собирался печатать книгу: еще смутно помнили какую–то скандальную историю с давней «Мифологией» Лосева. Главный редактор издательства А. И. Пузиков отказал. Помог добрый старый друг . М. Гайденков (в дальнейшем профессор МГУ, безвременно скончавшийся в 70–е гг.). Он заинтересовал этой книгой директора Учебно–педагогического издательства И. М. Терехова. Тот стал почитателем Лосева, горячо взялся за дело, и книга вышла. Правда, с несколько измененным названием — «Античная мифология в ее историческом развитии». Редактор, внимательный, образованный в традициях старой университетской культуры, симпатичный С. А. Ненарокомов, не решился оставить «в социально–историческом развитии». Но это уже было неважно. Главное — книга вышла, на хорошей бумаге, аккуратная, красивая, в изящной суперобложке, и ее сразу раскупили.

В это же время Н. А. Тимофеева в пединституте постаралась лишить Лосева ставки. Сделали это просто: сняли курсы — и часов не хватило на штатное место. Все произошло, как в консерватории, когда перед арестом Лосева его курсы были сняты и места профессора не оказалось. Одновременно и я в Московском областном пединституте лишилась штатной должности. Пришлось обращаться к члену ЦК КПСС акад. М. Б. Митину, и при его помощи, после многих хлопот Алексея Федоровича снова ввели в штат профессором. В свою очередь и моя судьба устроилась. В 1958 г. меня пригласили на кафедру классической филологии

в МГУ (после смерти ее заведующего . Ф. Дератани), а с 1962 г. я стала заведовать этой кафедрой и отделением.

С выходом книги А. Ф. Лосев утвердился в науке об античности, что сыграло существенную роль в подготовке им также «Истории античной эстетики» [140] .

В «Античной мифологии» А. Ф. Лосев имел возможность впервые после многолетнего перерыва спокойно изложить свою собственную теорию мифологического процесса, основываясь на смене родовых отношений первобытного общества древних греков, исходя из бытия и сознания в их единстве, изучая в мифах «личностную историю», данную в словах, живой телесный дух в его развитии.

140

Первый том этого огромного труда, «Ранняя классика», вышел в 1963 г. как учебное пособие в изд. «Высшая школа», так как издательство «Искусство» в то время отказалось (в лице заведующего редакцией Муриана) принять книгу Лосева под предлогом отсутствия такой области науки, как античная эстетика.

Следует сказать, что Лосев исследовал именно мифологическое развитие, не касаясь религии — области, которую часто по незнанию и спутанности понятий подменяют мифологией.

Алексей Федорович в «Диалектике мифа» достаточно четко указал на взаимоотношение мифологии и религии: хотя мифология и невозможна без религии, но «мифология сама по себе не есть религия», — писал он. Она не есть «специально религиозное создание», а «религия ни в коем случае не есть просто мифология» [141] . «Религия ведь претендует на субстанциальное самоутверждение личности, т. е. на самоутверждение в вечности» [142] . Поэтому она должна создавать формы, где бы такое утверждение происходило фактически, а это означало, что «сущность религии суть таинства» [143] . Таинства — не богословие, не обряд, не мораль, не мифология, не искусство. «Таинства суть форма субстанциального утверждения личности как таковой в вечности» [144] Мифология же на «субстанциальное» и «абсолютное» самоутверждение личности не претендует, утверждая ее «феноменально», «энергийно», будучи только «изображением», «ликом», «смыслом» субстанциального, а не им самим [145] . Миф ближе к поэзии, он «ограничивается картинным описанием самых событий и не входит в их религиозную расценку» [146] . «Мифическое сознание, — пишет Лосев, — пользуется религиозно–мистическими интуициями чисто инструментально», чтобы «дать картину… частичного их применения… сосредоточив внимание на этих изображаемых фактах и картинах» [147] . Наконец, миф не догмат, а история [148] .

141

Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. С. 190.

142

Там же. С. 189.

143

Там же. С. 190.

144

Там же. С. 191.

145

Там же.

146

Там же. С. 191—192.

147

Там же. С. 192.

148

См. там же.

Однако греческая религия и в отношении догматики была слаба. Она не имела строго унифицированной системы. В ней скорее действовала традиция, так называемые неписаные законы, т. е. отсутствовали законодательно закрепленные священная история и догматика, в общественной и частной жизни большое значение имели обряды и ритуалы, основанные на моральных принципах, освященных религиозным преданием, а не сводом канонических правил.

Мифология как форма освоения мира человеком родовой общины была полна чудес, в реальности которых никто не сомневался. Каждый миф расцвечивался безудержной фантазией человека, погруженного в загадочную жизнь живого тела природы, частицей которого он и сам был, общаясь с таинственным и могущественным миром демонических стихий и богов.

Миф, как мы установили выше, был полон выразительности, т. е. имел огромное эстетическое значение и поэтому был закреплен, живо воспринят, расцвечен, разработан в греческой поэзии и прозе, интерпретировался на протяжении всей античности философами и учеными, которые чисто художественные образы доводили до невероятно сложных и отвлеченных символических и умственных конструкций.

В своей книге Лосев доказывал на основе собранных им бесчисленных текстов (недаром он любил кропотливую науку, классическую филологию), что мифомышление возникает на ранней ступени общины — родовой формации, когда на мир переносятся родственные отношения древнего человека (иных он не знает) и весь космос для него представляет собой одну огромную родовую общину, одно огромное живое тело.