Мифология греков и римлян

Лосев Алексей Федорович

e) ProcL In R. P. I, p. 94, 5.

…Орфей связывает с «дионнсийскими отображениями» свои соединения, разделения и френы, возводя к ним все эти последние на основании предварительного исследования…

Ср. об этих френах — I, р. 125, 20.

Поскольку таинства передают в сокровенном виде некие священные френы Коры, Деметры и самой величайшей богини (Ночи)…

f) ProcL In Crat. 406e, p. 108, 13 (смысл именования Диониса вином).

Диониса, нашего владыку, богословы часто и в силу его совершенных даров называют Ойносом, [вином], как, например, Орфей:

Ойноса корень один на тройной они заменили. И опять: Ойноса члены возьми все в порядке и мне предоставишь. И еще: Ойноса, Зевсова сына, они, ненавидя…

Там же, 406с, р. 109, 9.

Итак, поскольку делимая демиургия целиком зависит от дионисий–ской монады, производя разделение, с одной стороны, умов в космосе с участием в них общего ума, с другой — многочисленных душ с участием в них единой души, с третьей — всех чувственных видов с участием в них соответствующих цельностей, то вследствие этого и самого этого бога назвали божеством Ойносом, причем и его самого, и все его де–миургемы. Ведь все есть порождение ума; и одно дальше, другое ближе приобщается делимой распределенности ума. Соответственно с этим, следовательно, действует и вино при своем появлении в существующем. В телах оно действует и мастерит отобразительно, в согласии с мнением и ложным представлением; в умозрительном же — согласно с умом, поскольку и при растерзании [Диониса] Титанами только одно сердце [его] остается, как говорят, неделимым, т. е. лишенная частей сущность ума.

g) ProcL In Tim. 4Id, III, p. 241, 5 (сущность «новых» богов и Диониса).

Итак, демиургия новых богов прекрасно завершается по воле отца валннгенесней… Следовательно, в новых богов Демиург вложил и изначальную демиургию смертных [сущностей], и причину палингенесии, подобно тому как в монаду новых богов—[демиургию] всего внутри–космического. Эту монаду и сам Орфей называет новым богом. Поэтому ты видишь, как он вкладывает в них: единотворные и неточные потенции, зовя их «богами богов», а также и сдерживающие, устойчивые, вследствие [определяемой ими] середины между разрушимым

и неразрушимым; познавательные, вследствие [сообщаемого ими] научения; усовершительные, вследствие завершения мира присоединением к нему емертных [сущностей]; демиургические, вследствие демиургической [способности]; двигательные и уподобительные, вследствие подражания Всему. И в свою очередь, если угодно, [он вложил в них потенции]: ге–фестовские, вследствие деятельности, соответственной природе; Афини–вы, вследствие увещания притканивать смертное к бессмертному; Де–метрины и Корины, вследствие порождения и питания; титановские, •следствие смертного и подверженного року; дионисовские, вследствие палингенесии. Ведь то, что [боги] порождают, то они после уничтожения и принимают снова, воссылая к его цельностям, все разделяя на частности и опять беря отсюда еще другое и объединяя для других рождений. И у них намечены все элементы для рождений смертных живых существ; и они вечно наполняют круг непрестанных рождений и уничтожений. Поэтому они принимают в себя то, что гибнет, что они даровали становящемуся, и присоединяют к цельным [сущностям] то, что они у них отняли. И это обладает беспредельной взаимосменой вследствие вечной подвижности всех богов.

h) Procl. In Tim. 42d, III, p. 310, 30.

Богословы изображают Диониса при помощи такого изложения. Именно, он есть монада всей вторичной демиургии, поскольку Зевс поставляет его царем всех внутримировых богов и наделяет его первейшими почестями. По этому же самому, следовательно, они обыкновенно называют новым богом Гелиоса, — и Гераклит (frg. 6) говорит: «Солнце каждый день новое», — поскольку оно причастно дионисийской силе.

Procl. In Parm. 127b, p. 86, 36.

Ведь и богословы называют самого Зевса и Диониса детьми и молодыми. «Хотя они и молодые…» — говорит Орфей. И говорят они это потому, что они выводят умозрительное всецело из умопостигаемого и отчего.

Procl. In Crat. 390b, p. 55, 5.

И Дионис — последний царь богов от Зевса. Ибо отец посадил его на царском троне, вручил ему скипетр и сделал его царем над всеми внутримировыми богами.

«Внемлите, боги, кого я вам царем поставляю», — говорит Зевс новым богам.

(Ср. с последовательностью богов и космических периодов — № 23 а и № 201.)

i) Socr. Hist. есс]. III 21, Иван, (тождество Диониса, Аттиса и Адониса).

Аттиса богом зовите, Адониса господом чтите, Он же вам Эвий, податель даров. Дионис пышнокудрый.

j) Justin. Coh., p. 15, Иван, (абсолютное единство Зевса, Аида, Солнца, Диониса).

Знай: бог единый — Зевс; бог единый — Аид; бог единый — Гелиос; бог Дионис — бог единый. Единый во всем бог. Нужно ли порознь твердить все то же единое слово?

к) Mart. Сар. 48, 25—31, Иван. (Озирис, Серапис, Плутон, Тифон, Мифра, Адонис, Аммон — Дионис позднейшего синкретизма).

Вышняя сила отца непостижного, Сын первородный, Радость вселенной, венец естества и богов утвержденье, Зрящий один невозбранно родителя свет запредельный! В Мемфисе имя Озирис тебе, и Серапис по Нилу; Мифра одним, у других ты Плутон иль Тифон беспощадный. Ты ж и над плугом склоненный возлюбленный отрок, и Аттис. В Библосе нежный Адонис, Аммон в раскаленной пустыне. Радуйся, список отца, Небожителя истинный образ!

1) Auson. Epigramm. 49, Иван, (тождество Диониса с Озирисом).

Я у египтян Озирис, я Светобог у мисийцев. Вакх я живым, а мертвым — Аид. Дионис я, о люди, В пламенном лоне рожденный, двурогий, гигантоубийца.

ш) Macrob. Sat. I 23, Иван, (тождество Зевса, Солнца, Диониса и Всего).

Ты, что в поднебесье, кружной тропой, огнедышащих вихрей Кольца влачишь и свиваешь клубы, довременный, внемли нам, Зевс — Дионис лучезарный, земли и пучины родитель, Солнце, вселенной отец, многоликое Всё, златовержец!

Рождение Диониса от Персефоны, его смерть и всемирный потоп — кара Зевса

25. a) Nonn. Dion. V 562—570, Недович (брак Зевса–дракона с Персефоной для рождения Загрея).

Но Семела хранилась для более блещущих браков, Ибо уже устремлялся опять Дионис соизволить Образ быкоприродный рожденного встарь Диониса, 565 Зевс высочайший, когда вожделел рокового Загрея. Персефона его родила на ложе змеином Зевса, жена царя подземного в черной одежде. Как только Зевс премногоизвивший в образе ложном, В виде дракона вращаясь своим сладострастным извивом, 570 Девство снял с Персефоны безбрачной и девичью тайну. (Далее до конца песни, ст. 621, — изображение влюбленных в Пер–сефону богов.) b) Nona. Dion. VI 155—388, Недович. 155 О Персофония — дева, не можешь ты брака избегнуть: Замуж тебя выдают — и справляешь ты свадьбу с драконом, Ибо, лицо изменив, сам Зевс, в переменах искусный, Мужем проник, извиваясь как змей по любовному следу. В самые недра девичьей пещеры, окутанной мраком, 160 Мощной тряся бородой, сторожащих убежище змеев, Видом подобных ему, своим взором Зевс усыпляет… 165 Дева Загрея родит, рогатое чадо: свободно К Зевса небесному трону восходит младенец, ручонкой Молнию бога берет, и подъемлет он, новорожденный, Детской ладонью своей, как легчайшее бремя, перуны. Только неделю он был близ Зевсова трона: титаны, 170 Верные ярости Геры, тяжелой во гневе, чужому Демону смазали лик потихоньку кругами из мела Хитрого и тартарнйским ножом его лик повредили, Как перед зеркалом он увидал изменившийся облик. Но, расчлененный железом титанов и с жизнью расставшись, 175 В самой кончине своей Дионис получил возрожденье; Разнообразно меняя свой вид, становился другим он — То как коварный Кронид молодой, потрясая эгидой, То как медлительный Кронос, старик, насылающий ливни; Был он как пестрый обличьем младенец, как юноша пылкий 180 С виду, чей пух молодой лишь едва начинал пробиваться И обрамлял подбородок Загрея темнеющим краем, То он подобился льву, воспылавшему гневом ужасным. Пасть изрыгала его приводящее в трепет рычанье, Он выпрямлял свою шею, густой осененную шерстью. 185 Гриву косматых волос, обвивающих спину крутую, Тыча вокруг хвостом подвижным в расстоянии тела, Вдруг он свой облик меняла вместо львиного лика казался Неукротимым конем, издающим звонкое ржанье, С гребнем высоким, узду прикусившим зубом надменным» 190 Стертую челюсть свою орошающим белою пеной. То превращался в дракона с рогами, с чешуйчатым телом, Пастью огромной своей издавая шипящие свисты, Высунув тонкий язык из зияющего подбородка. Так он драконом вскочил на угрюмое темя титана, 195 Крепко связав его шею змеящимся вкруг ожерельем; После покинув всегда подвижное змеиное тело, Тигром он стал, запятнав свою пеструю шкуру, а после Преобразился в быка и, издав его мордой мычанье. Начал титанов бодать заостренным рогом бычачьим. 200 Так, нападая, он жизнь защищал; но завистливой глоткой В воздухе вдруг загремела свирепым мычанием Гера, Мачеха, тяжкая гневом; от этого рева богини Шум пробежал в небесах, застонали ворота Олимпа: Бык дерзновенный припал — и убийцы рассекли на части 205 Плоть Диониса в бычачьей природе своими ножами. Зевс же отец, когда первый его Дионис был разорван, Выведав темный образчик коварного зеркала смерти, Светоч карающий свой обратил на титанову матерь И в Тартарийских вратах заключил убивавших Загрея, 21Q Крепкорогатого бога. Попадали вниз, засыхая, Жаркие кудри земли удрученной с горящих деревьев. Сразу Восток запылал: иссушил свою жгучей стрелою Зевс Бактрийскую землю, от волн Ассирийских соседних Воды Каспийского моря огнем загорались, а также 215 Влажные жилы у Инда; арапский Нерей накалялся. Море пылало кругом — до залива окрест Эрифреи, Запад противолежащий перуном своим разрушает Также огненный Зевс, детолюб, под напором Зефира Полусгорев, влажный блеск источало на западе море 220 И сочлененья Медведиц; замерзшего моря Борея Тоже поверхность пылала, и волны его клокотали; Южный изгиб Козерога, лежащий у снежного склона, Неудержимо кипел под горячими искрами Нота. Тут Океан, изливая с ресниц увлажненных потоки 225 Слез, стал Зевса молить под защитой жертвенной влаги. Зевс успокоил свой гнев, увидав, как земля под перуном Пересыхала, ее пожалел — и омыть пожелал он Испепеленную грязь и сожженные вереды почвы. Зевс–дождевик, уплотнив облака по всему небосводу, 230 Землю повсюду омыл, и небесные трубы владыки Рев прокатили везде с грохотаньем небесного грома. Избранный ход свой блюдя, в это время все звезды имели Расположенье в небесных домах: колесница четверкой Гелиоса, где спина у созвездия Льва, пробегала 235 Путь свой, сияя огнем; в колеснице проворной Селена, Дева природы, тройной к восьминогому Раку катилась. Влажно–росистой стопой в равноденственном круге Венера К дому весеннему шла, уклоняясь от рога Овена, И направлялась к Тельцу олимпийскому, чуждому снега; 240 С солнечным дышлом соседний Apec пред собой Скорпиона Гнал впереди, что Тельца опоясывал, полного жара: Искоса он наблюдал за противолежащей Венерой; Год завершая в пути на двенадцатый месяц, Юпитер Легкой стопой

подходил к Зодиака созвездию — Рыбам, 245 С правой имея руки завиток у Луны трехсторонний, Переходил Сатурн через влажный хребет Козерога, Светом морозным пропитан; Меркурий на крыльях к подъему Шел, приближаясь к созвездью блестящему Девы, чтоб дома Дики [20] достигнуть, где он как судья пребывает. Перед ливнем 250 Зевса раскрылись сырые засовы у всей семерицы Звездиоэфирных путей; из ущелий с широким волненьем Загрохотали потоки обильными влагой ручьями; Влажные дщери, оторванные от отца Океана, Вздулись лагуны; из сумрачных недр появившейся влагой 255 Бурные ззмыли ключи и стремглав понеслись к Океану; Скалы покрыла капель, а сухие холмы огласились Шумом потоков, излившихся с гор полноводной струею. Вздыбилось море; вверху нереиды средь зарослей горных Вдруг в Ореад превратились, а робости полная дева 260 Эхо средь гор поплыла, неумелые руки расправив, Снова подвержена страху утратить былую повязку, Некогда Пана бежав, а теперь покорясь Посейдону. Влажными членами львы закружились морские в пещере, Львов сухопутных скрывавшей, среди непривычного камня; 265 Дикий бродячий кабан повстречался на том же изгибе Горных ущелий, где место нашлось для морского дельфина; Хищные звери со снежных вершин заплавали в общих Волнах с рыбами вместе; спиральный присосок полипа, Что поселился в горах, нападает, преследуя зайца. 270 Влажные телом тритоны, скользя в логовища лесные Зеленоватым хвостом раздвоенным, попрятались в глуби Горных чертогов укромных — излюбленных Паном убежищ, Вместе плывя и привычно вверяя воздушным теченьям Раковин пестрых игру; на холме, что затоплен водами, 275 Пану — любителю скал — повстречался Нерей–поселенец, Не признававший свирели, промокшей при плаванье бога: Волны морские сменив, поселился в горах он скалистых, Выбрав жилищем себе грот сырой — обиталище Эхо. Люди в то время настигнуты были погибелью водной. 280 Волнами погребены, и один за другими их трупы Плыли, носимы толпой по волнующемуся теченью. Шумно–холодной струей ниспадавшую горную воду Пастью открытой испив и заполнивши зев под утесом. Вепри валились и падали львы. Сопряженным потоком 286 Реки с озерами вместе течением Зевса смешались С влагой морей воедино; четыре согласные ветра В вихре сплелись как, один — бичевать беспредельную влагу. Землю всю видя промокшей под более мощною дланью, Всю всколебавшуюся лишь под грозными ливнями Зевса, 290 Энносигей, властитель морской, оружье отбросил С сердцем, не зная, какую страну передвинуть трезубцем, Толпы младых нереид проплывали по шумной пучине; Вез увлажненным путем на спине зеленевшей Фетиду Густобородый Тритон; и на рыбьей спине у морского 295 Зверя бразды утвердив, средь тумана блуждала Агава, Брызгами холм оросив, окруженный влажной стезею, Переселенец–дельфин пробежал, поднимая Дориду; Глубоководный кит, расскакавшись, прибился к вершинам И устремился в нору, где жила сухопутная львица. 300 Тут, увидав под соседней скалой, окруженной волнами, Шедшую вплавь Галатею, воскликнул Пан увлажненный: «О Галатея, куда ты идешь — по горам вместо моря? Разве услышишь ты здесь звуки песни любовной Киклопа? О, заклинаю тебя Афродитой, твоим Полифемом, — 305 Тяжкой ты страстью пылала, — не скрой от меня, — не видала ль Ты средь камней проплывавшую Эхо, мою ореаду? Так же ль она, как и ты, шла влажным путем иль, быть может, Ехала морем, воссев на дельфина морской Афродиты, — Эхо моя, как Фетида, приняв головную повязку? 310 Как бы ее не смутили противные волны морские! Как бы ее не покрыл этот мощный поток! Как ей, робкой, Вместо привычных гор проходить по изменчивым волнам, — Жившая раньше в скалах, будет водною нимфою Эхо. Ты же оставь своего Полифема тупого: захочешь — 315 Сам я тебя на плечах подниму и доставлю спасенье: Шумный поток не потопит меня; если я пожелаю, То на козлиных ногах поднимусь до звезд небосвода». Пану в ответ Галатея такие промолвила речи: «Пан дорогой, выручай свою Эхо, не знавшую моря; 320 Попусту не вопрошай, для чего я иду здесь сегодня; Зевс–дождевик даровал мне дорогу по этим высотам, Будто бы нежная песнь предо мной зазвучала Киклопа. Я берегов Сикелии [21] уже не ищу: ужасает Буря такая меня, я забыла и про Полифема». 325 Молвила — и удалилась от влажного логова Пана. Все заливало потопом, волнующимся, необорным: Поплыли все города, все деревни; без вод не осталось Ни одного из ущелий, холмов обнаженных, ни Оссы, Ни Пелиона вершин; Тиррен преисполнился шумом 330 Под трехголовым холмом; под напором морских сикелийских Волн Адриадские скалы завыли от грохота ливней; Солнечные Фаэтона лучи, пробегая воздушный Путь, попадали в поток и теченьем воды размягчались. Пояс седьмой проходя над дугой невысокого хода, 335 Свет холодила в волнах, доходивших до неба, Селена, Путь замедляя нырявших быков с перемоченной шеей. Воды потопа, смешавшись с рядами небесных созвездий, Сделали Млечный Путь еще более белым от пены. В страсти несчастный Алфей [22] повстречался с шумящим н полным 340 Нилом, блуждая сливающим воду семью рукавами: Этот желал простираться обильной плодами браздою, Жаждой томимую нимфу лобзаньями влажными теша; Тот же, минуя свой путь основной по привычному полю, Грустно струился. Взглянув на Пирама влюбленную реку, 345 Рядом текущую с ним, обратил к ней Алфей свое слово: «Нил, что могу предпринять я, когда Аретуса [23] исчезла? Что торопиться, Пирам? Ты кому свою Фисбу оставил? Счастлив Ефрат: испытать не пришлось ему жало Эротов! Я не ревную — и вместе боюсь: вдруг, в дождь обратившись, 350 Не переспал бы Кронид с любимой моей Аретусой. Ох, не женился бы он и на Фисбе твоей в этих устьях? Ты мне, Пирам, утешенье; но нас возмущает обоих Вовсе не Зевсов потоп, а стрела золотой Афродиты. Следуй желаньям моим; пока я по следам Аретусы, 355 Сиракузянки, пойду, — ты, Пирам, отыскивай Фисбу. Ты возразишь, что земля всколебалась, что небо грозится И что неистово море, что даже и воздух в эфире Пенным течением струй взволновался, плыть непривычный, Что мне до гнева потока и бурь? Здесь великое диво: 360 Зевсов град всю горящую землю, все светочи моря Опустошил, все потоки; единственному же Алфею Он не потушит несчастный огонь от Пафосской богини! Все ж, хоть меня притесняет потоп и горю на огне я, — В этом страданье меня утешает немного, что даже 365 Нежный Адонис — и тот на беду Афродите блуждает». Он говорил бы еще, но от страха лишается речи. Девкалион в этот час, мореплаватель непревзойденный, Переезжал по вздутым волнам средь течений тумана, И самоходный ковчег, без ветрил и лишенный причала, 370 На самобытном пути бороздил заснеженную воду. Скоро и мир перестал бы быть миром, и вспять обращенный Жизненный Век прекратил бы бесплодную связь человеков; Но мановеньем священным Зевса бог синекудрый Режущим землю трезубцем копнул Фессалийскую гору 375 И посредине вершину рассек; в расщелину пика Воды блестящие вдруг устремились и ринулись в недра. Скоро, согнав с себя струи идущего с высей потопа. Вновь появилась земля; а когда удалялись наплывы, Между глубоких ущелий опять обнажались утесы. 380 Жаждущий блеск проливал на влажные выступы почвы, Гелиос сушит ее; наполняясь, ручьи побежали, И под горячими солнца лучами болота твердеют Вновь, как и раньше. Скрепленные смертных высоким искусством, Вновь города утвердились на каменных их основаньях: 385 Вновь и дома, и дворцы, и в новоотстроенных градах Улицы укреплены — подрастающих в честь поколений. Снова природа смеется, и воздух тревожится только Крыльями птиц на лету да налетами бурь переменных.

20

Дика — богиня справедливости.

21

Сикелия — Сицилия.

22

Алфей — река в Пелопоннесе.

23

Аретуса — нимфа источника близ Сиракуз.

c) Nonn. X 292 — 297 (тождество Загрея с Зевсом Дождевым).

Милость одну на любовь ты яви, о Зевс мне Фригийский, Некогда мне, младенцу, сказала кормилица Рея, Что Загрею ты молнию дал и пра–Дионису (proterуi D), — Он тогда только еще лепетал, — острие огневое, И дал он шум громовой и хляби ливней воздушных, И младенцем еще он был вторым дожденосным Зевсом…

d) Nonn. XXIV 43—49 (слова реки Гидаспа ко второму Дионису).