Мифы Древней Греции (др. илл.)

Успенский Лев Васильевич

Но Язон отвечал:

— Неразумны такие слова. Или буря напрасно прибила нас к этой земле? Кто из вас поручится, что там, наверху, не живёт волшебница Кирка?

И опять аргонавты пускались в томительный путь через пропасти и провалы. А взойдя на вершину скалы, оглянулись на море, и «Арго» показался им меньше скорлупки лесного ореха.

Вдруг Линкей закричал:

— Там город, за лесом, внизу. Вижу, как поднимается дым над домами.

Герои спустились с горы и вступили в долину, залитую светом. Утонув по колено в траве, бродили здесь тонкорунные овцы, и пчёлы жужжали

кругом, привлечённые мёдом цветущих деревьев. В тёмных листьях висели повсюду золотые плоды.

У дороги стоял старый пастух, опираясь на посох, а тучные свиньи взрывали носом лиловую пашню.

— Чей это город мы видим вдали? — окликнул Язон пастуха. — И чей это храм из чёрного камня?

— Город наш, — ответил пастух, — а храм беспощадных Эриний. Некогда здесь обитали киклопы. Они разоряли селения и пожирали людей. Но с той поры, как нашим городом правит волшебница Кирка, киклопы покинули остров, и мир царит на земле.

— Слава великим богам! — воскликнул Язон. — Мы близко от цели.

И все повторили за ним:

— Слава великим богам!

Одни Бореады молчали, хотя и уверились, что роптали несправедливо.

Скоро заметил Язон и дом волшебницы Кирки, сложенный из тяжких камней на открытом и солнечном месте. Около входа лежали огромные горные львы и свирепые с виду волки. Завидев пришельцев, они поднялись, но без гнева, миролюбиво махая хвостами, ждали, покуда те подойдут. А из дома звучала приятная песня. Скрываясь за тканью, которою были завешены двери, волшебница пела, и тонкая ткань колебалась от ветра.

— Слышите голос? — сказал Орфей аргонавтам. — Кирка, наверное, молода и прекрасна. Она нам поможет.

Не успел он сказать, как ткань, отнесённая ветром, открыла незапертый вход и герои увидели Кирку. Удивлённые, они отступили назад.

Мудрая Кирка сидела на троне, украшенном хитрой резьбой, величавая и седая. Её иссохшие руки недвижно лежали на поручнях трона. Бесчисленные морщины избороздили её лицо, такое древнее, как земля. Только глаза божественной жрицы Эриний светились, как два драгоценных камня.

— Кто вы? — сурово спросила она аргонавтов. — Откуда пришли и чего вы хотите?

Звери, услышав её слова, улеглись у порога, а Язон приблизился к входу с надеждой и страхом.

Но надежда героя была напрасна. Как только древняя Кирка узнала, что аргонавты умертвили Абсирта у жертвенника Дианы, она отказалась и слушать Язона.

Тщетно он заклинал непреклонную жрицу очистить его от крови юного брата Медеи.

— Вы совершили ужасное злодеянье, — сказала волшебница Кирка. — Нет на земле вины тяжелей, чем убийство того, кто скрывается в храме и ищет спасенья у алтаря. Я давно живу на свете. Глаза мои видели Зевса ещё молодым, но не случалось мне слышать, чтобы сестра заманила на гибель любимого брата. Оставьте нашу страну, вероломные чужеземцы. Я не хочу, чтобы ноги злодеев ступали по её священной земле.

И, видя, что странники медлят, не в силах уйти, она повторила:

— Кто вы и как вас зовут? Вы рассказали мне всё, а имён не назвали. Откройте же их, чтобы все люди знали, как называть осквернителей храма Дианы.

Язон, потупясь, молчал. Не

хотелось герою, чтобы имя его люди произносили с проклятьем, как имя злодея. С тяжким вздохом, не отвечая старухе, повернулся он, чтобы уйти. Но Медея, стоявшая сзади, смело приблизилась к трону. Кирка в недоуменье смотрела на девушку, подходящую к ней без боязни. Вдруг она поднялась с высокого трона, поражённая блеском очей Медеи, и в волненье спросила:

Дева, по светлым чертам — ты дочь огнеликого бога, А по сиянью очей — мне молодая сестра. Гелиос только один такое сиянье дарует Смертных глазам от него в мире рождённых людей. Ни всемогущая скорбь, ни ядовитые слёзы, Ни смертоносный недуг — старости верная тень — Солнечный этот огонь в глазах погасить не способны Кто ты, родная моя? Имя своё назови. — Дочь я Эета-царя, — отвечала старухе Медея. — Гелиос, солнечный бог, дедом приходится мне. Проклято имя моё, а если и ты не поможешь, Братоубийцей меня станут в глаза называть.

Не успела она договорить, как древняя Кирка, дрожа, привлекла царевну к груди.

— Если и вправду ты дочь Эета, — сказала она, — я не могу отпустить тебя, не очистив от преступления. Ведь я родная сестра царя Эета и дочь великого Гелиоса. Боги предсказали мне, что незадолго до смерти услышу я вести о милой Колхиде.

Вымолвив эти слова, она сбросила с себя верхнее покрывало и взяла свой волшебный жезл. В то же мгновенье морщины исчезли с её лица, вместо седых волос на плечи упали тёмные кудри, а сгорбленный стан распрямился и сделался гибким и стройным. С гордой улыбкой смотрела прекрасная Кирка на Медею и аргонавтов. А те отступили, поражённые превращением и светлой её красотой.

— Не бойтесь и не дивитесь, — сказала волшебница. — Боги дали мне вечную юность бессмертных и мудрость старухи. Пойдёмте в храм и принесём священную жертву богиням мести.

Они отправились к алтарю беспощадных Эриний. Кирка там заколола ягнёнка и тёплой жертвенной кровью омыла руки Язона, очистив его от свершённого им преступленья. С души Язона упала великая тяжесть, а Медея первый раз после смерти Абсирта улыбнулась ему.

Но, прощаясь с Медеей, волшебница Кирка сказала:

— Даже и я неспособна совсем избавить Язона от наказанья. С тех пор как руки его омылись жертвенной кровью, люди не смогут ему отомстить за царевича. Но берегитесь богов. Совесть Язона до смерти не будет спокойна. Тяжкою будет ваша совместная жизнь. Много вы испытаете бед и лишений.

ОСТРОВ СИРЕН

Несмотря на такое печальное предсказание, аргонавты дружно и весело двинулись в путь. Как ни прекрасен был остров волшебницы, как ни чудесна долина, где царствует вечное лето, родная Эллада была им милей.