Мифы Древней Греции
Шрифт:
2. Пафений («Любовные истории» 33) рассказывает о наказании Ниобы по-другому. Якобы по наущению Лето, отец Ниобы возжелал совершить с ней инцест, и, когда она отвергла его, он сжег всех ее детей. Поскольку мужа ее к тому времени растерзал дикий вепрь, Ниоба не снесла своего несчастья, бросилась со скалы и разбилась. Этот рассказ, подкрепленный схолиями к «Финикиянкам» Еврипида (159), возник под влиянием мифов о Кинире, Смирне или Мирре и Адонисе (см. 18. h) и обычая сжигать младенцев, принося их в жертву богу Молоху (см. 70.5 и 156.2).
78. Кенида и Киней
Посейдон однажды разделил ложе с нимфой Кенидой, дочерью магнесийца Элата или, как говорят некоторые, лапифа Корона, и спросил ее, что она хочет за свою
— Сделай из меня, — сказала она, — неуязвимого воина, а то мне надоело быть женщиной.
Посейдон, как и обещал, изменил ее пол, и она стала Кенеем, добившимся таких военных успехов, что лапифы вскоре избрали ее своим царем. Она даже родила сына Корона, которого позднее убил Геракл, когда сражался с дорийцем Эгимием. Кенею так понравилось его новое состояние, что он на рыночной площади, где собирался народ, установил копье и заставил людей приносить ему жертвы, как богу, и не почитать больше никаких богов.
b. Зевс, прослышав о таком высокомерии Кенея, стал подстрекать кентавров, чтобы они убили его. На свадьбе Пирифоя они внезапно напали на Кенея, но тому без труда удалось убить пять или шесть из кентавров и остаться невредимым потому, что их оружие отскакивало от его заговоренной кожи, не причиняя никакого вреда. Но оставшиеся в живых кентавры стали бить его по голове стволами еловых деревьев, пока не вогнали в землю, а затем сложили над ним огромную поленницу. Кеней задохнулся и умер. Потом из поленницы вылетела птица с крыльями цвета песка, в которой присутствовавший при этом прорицатель Мопс признал душу Кениды, и, когда они решили похоронить труп, их глазам предстало тело женщины 1.
1Аполлодор I.9.16; II.7.7 и Эпитома I.22; Аполлоний Родосский I.57—64 и схолии; Гигин. Мифы 14; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI.448; Овидий. Метаморфозы XІІ.458—531.
1. В мифе присутствуют три самостоятельных мотива. Во-первых, это обычай, который еще не исчез в Албании и согласно которому девушки, вступающие в военную дружину, облачались в мужские одежды, поэтому, когда они гибли в бою, враги удивлялись, обнаружив их истинный пол. Во-вторых, это отказ лапифов признать над собой эллинов. Установленное для поклонения копье, скорее всего, было столпом, установленным в честь богини народившейся луны Кениды или Элаты («ель»), священным деревом которой считалась ель. Лапифы потерпели поражение от эолийцев из Иолка, которые с помощью своих союзников, кентавров, насадили среди них культ своего бога Посейдона, но оставили без изменений их родовые законы, за исключением того, что, как и в Аргосе, предводительница племени была обязана носить искусственную бороду, чтобы утвердить свое право гражданской и военной правительницы. Так Кенида стала Кенеем, а Элата-женщина превратилась в Элата-мужчину. Об аналогичном изменении пола до сих пор еще объявляет Южная царица — соправительница королевства Лози, что в бассейне реки Замбези. Вступая в дом совета, она провозглашает: «Я превратилась в мужчину!» Это происходит потому, что одна из ее родственниц по женской линии захватила в свое время партиархальный трон. В-третьих, это ритуал, запечатленный на чернофигурной амфоре (см. 9.1), на которой обнаженные мужчины, вооруженные колотушками, бьют по голове изваяние матери-земли, очевидно, для того, чтобы освободить Кору, дух Нового года, поскольку «Кенида» означает «новая».
2. Птицей с крыльями цвета песка могла быть любая птица, в зависимости от времени года, когда исполнялся этот обряд. Весной, например, такой птицей могла быть кукушка (см. 12.1).
79. Эригона
Хотя Ойней был первым смертным, которому Дионис вручил виноградную лозу, первым, кто стал делать вино, оказался Икарий. Он угостил первым своим вином нескольких пастухов в Марафонских лесах у подножия горы Пентеликон, и те, смешав вино с водой, как позднее советовал Энопион, так опьянели, что у них стало двоиться в глазах. Думая, что их околдовали, они убили Икария. Собака Икария Мера видела, как его погребли под сосной, и привела туда его дочь Эригону, ухватив зубами за подол платья. Эригона выкопала труп и с отчаяния повесилась на той же сосне, помолясь богам о том, чтобы все афинские девушки разделили с ней эту участь, пока Икарий лежит неотмщенным. Хотя слышали ее только боги, а пастухи, убившие Икария, бежали за море, вскоре молодых афинянок стали одну за другой находить повесившимися на сосне. Это
b. Образ собаки Меры был помещен среди звезд, и она стала звездой Малый Пес. Поэтому некоторые отождествляют Икария с Боотом, а Эригону — с созвездием Девы 1.
1Схолии к «Илиаде» Гомера XXІІ.29; Нонн. Деяния Диониса XLVII.34—245; Гигин. Мифы 130; Аполлодор I.8.1 и III.14.7; Фест под словом Oscillantes; Стаций. Фиваида XІ.644—647; Сервий. Комментарий к «Георгикам» Вергилия II.388—389.
1. Мерой звали жену Приама Гекабу, или Гекубу, после того, как она превратилась в собаку (см. 168.1), но поскольку Гекуба была трехголовой богиней смерти Гекатой (см. 31.7), жертвенные возлияния в честь Эригоны и Икария, вероятно, предназначались ей. Долина, в которой происходила эта церемония, теперь называется «Дионис». Сосна Эригоны могла быть деревом, под которым был оскоплен и умер от потери крови Аттис Фригиец (Овидий. Фасты IV.221; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия IX.116); поэтому смысл мифа, вероятно, заключается в том, что когда звезда Малый Пес всходила на небосклоне, марафонские пастухи ежегодно приносили кого-нибудь из своих рядов в жертву богине по имени Эригона.
2. Икарий означает «из Икарийского моря», т.е. с Киклад, откуда культ Аттиса пришел в Аттику. Позднее к нему привился культ Диониса, и историю с самоубийствами афинских девушек могли рассказывать, чтобы объяснить, почему на сосны посреди виноградников вешали маски Диониса, которые вращались на ветру; считалось, что урожай винограда будет лучше в той стороне, куда повернута маска. Диониса обычно изображали длинноволосым женоподобным юношей, и его маски могли напоминать повешенных девушек. Не исключено, что первоначально на плодовые деревья вешали кукол, изображавших богиню плодородия Ариадну или Елену (см. 88.10. и 98.4). Качание девушек на качелях во время праздника вина первоначально имело магический смысл: возможно, полукруг полета качелей символизировал восхождение и закат новой луны. Этот обычай мог быть занесен в Аттику с Крита, поскольку терракотовая группа, найденная в Агиа-Триада, изображает девушку, качающуюся меж двух деревьев, на которых сидит по птице.
3. Имя Эригона, как объясняли мифографы, означало «дитя вражды» из-за тех происшествий, которые с нею связывали. Однако совершенно очевидно, что это имя означает «плодовитая» и указывает на урожайность, которая связывалась с развешиванием кукол [124] .
80. Калидонский вепрь
Ойней был царем этолийского города Калидон и женат на Алфее. Сначала она родила ему Токсея, которого он убил собственными руками за то, что тот нарушил обычай и прыгал через ров, который вырыли, чтобы защитить город. Вторым родился Мелеагр, про которого говорили, что настоящим его отцом был Арес. Когда Мелеагру исполнилось семь дней, в спальню Алфеи пришли богини судьбы и объявили, что он будет жить до тех пор, пока не сгорит пылавшее в этот момент в очаге полено. Алфея тут же выхватила полено из огня, плеснула на него воду из кувшина и спрятала в ларец.
124
Эригона — скорее уж «рожденная утром» (от греч. eri — утро и gon — корень, указывающий на рождение); в греческой поэзии был популярен близкий эпитет зари — Эригения.
b. Мелеагр вырос смелым и неуязвимым бойцом, которому не было равных в метании копья во всей Греции. Это он сумел доказать на погребальных играх в честь Акаста. Он бы и до сих пор был жив, если бы Ойней не забыл включить Артемиду в число двенадцати олимпийских богов, которым ежегодно приносились жертвы. Артемида, узнавшая об этом небрежении от Гелиоса, послала огромного вепря, чтобы тот погубил скот, людей и нивы Ойнея. Но Ойней разослал во все концы глашатаев с приглашением всем храбрейшим воинам Греции принять участие в охоте на вепря, причем тот, кто убьет зверя, получал его шкуру и клыки.