Мифы и легенды народов мира. Т. 2. Ранняя Италия и Рим
Шрифт:
Причиной вражды патрициев и плебеев было безземелие последних, осложняемое жестоким долговым правом, ставившим задолжников в положение кабальных рабов. Подобная ситуация характерна не только для Рима, но и для других ранних античных обществ. Но нигде накал борьбы не достигал такой остроты, как в Риме и вообще в Италии, где аристократия обладала большими земельными владениями, чем в гористой Греции, и была менее всего заинтересована в каких-либо общественных переменах. Нигде так поздно, как в Риме, угнетенному большинству населения не удалось добиться формального уравнения в правах с аристократическим меньшинством, которое при этом сохранило свое экономическое могущество.
Ситуация осложнялась также тем, что ни плебеи, ни патриции не выступали как две компактные силы. Чаяния плебейской верхушки, стремившейся к завоеванию политической власти,
Глава 1 На священную гору
Обиженно уходят на холмы,
Как Римом недовольные плебеи,
Старухи овцы – черные халдеи,
Исчадье ночи в капюшонах тьмы…
Им нужен царь и черный Авентин,
Овечий Рим с его семью холмами,
Собачий лай, костер под небесами
И горький дым жилища и овин.
В V в. до н. э. в истории борьбы патрициев и плебеев выделяются два этапа. Первый из них, падающий на вторую четверть V в. до н. э., характеризуется попыткой недовольных плебеев покинуть Рим и обосноваться отдельной общиной в другом месте. Вынужденные пойти на уступки, патриции соглашаются на создание особой плебейской магистратуры, ставшей в руках плебеев могучим оружием. Государству грозит полный раскол, с целью предотвращения которого создается специальная комиссия для составления законов, могущих сблизить враждующие сословия. Время деятельности этой комиссии – второй этап борьбы патрициев и плебеев, которых объединили не несовершенные законы, а ненависть к их составителям.
Квириты, в то утро лениво прогуливающиеся по Форуму, при виде человека, бегущего к курии, многозначительно переглянулись. Незнакомец был бос, седые волосы его растрепались, по раскрасневшимся от быстрого движения щекам скатывались капли пота.
– Что там стряслось, Тит? – спросил кто-то, узнав в бегущем пастуха, пасшего овец у Аниена.
– Враги перешли Аниен! – прокричал пастух, не останавливаясь. – Их больше легиона.
Аниен, северный приток Тибра, был пограничной рекой между владениями римлян и сабинян, и не было года, чтобы недруги не совершали набеги на римские земли, уводя скот. Римские пастухи не оставались в долгу и пригоняли из-за Аниена сабинскую скотину. Продолжалось это много лет, так что в Риме часто продавалось сабинское добро, в сабинских же поселениях шло на продажу добро римское. Но появление целого вражеского войска без объявления войны – случай невиданный. Консулы немедленно подняли боевую тревогу. Над высотами Капитолия и другими холмами взметнулись красные полотнища, закрылись городские ворота.
Прошло немного времени, и квиритам, взобравшимся на стены, стал виден столб пыли, явный признак того, что двигалась масса людей. Когда пыль рассеялась, вместо ожидаемых доспехов и оружия показались зеленые ветви в руках у идущей впереди группки мужей и скарб на плечах у шагавших сзади. А пришедших было видимоневидимо.
– Так это же мирные люди! – воскликнул один из консулов. – Мой Геркулес! Да это же посланцы сабинян, принесшие нам на этих ветвях мир.
– Не слишком ли много этих миротворцев? – отозвался другой консул. – Подумай, Тит! Зачем послам такая свита? Почему они гонят скот?
Тит шлепнул себя ладонью по лбу.
– Это ведь Атт Клавс [424] ! Я его узнал! Этот сабинянин запомнился мне с тех пор, когда я был юношей в составе посольства, отправленного за Аниен в город Регилл. Не человек, а кремень! Упрямый и вздорный муж! Не иначе, как он решил переселиться к нам со всеми своими домочадцами и клиентами [425] . Из них и впрямь можно составить целый легион.
Великое утро! – торжественно произнес второй консул. – А ведь авгуры, гадавшие по своим квочкам, вчера не сулили чего-либо примечательного. К тому же и день этот в фастах несчастливый. Но придется отметить его
424
От древнего имени Атт произошло позднее Аппий.
425
Древние авторы сообщают о переселении в Рим лишь двух родов – Тарквиниев и Клавдиев. Но в составе римского патрициата было много других родов сабинского и этрусского происхождения. Представители некоторых пришельцев, например, Валерии (сабиняне) и Сергии (этруски), играли в ранние времена Рима выдающуюся роль.
Римский патрициат в начале Республики не был сложившимся сословием. Он находился в процессе формирования. Появление в Риме каждого нового рода укрепляло позиции римских патрициев и одновременно обостряло их конфликт с плебеями. Ведь вновь прибывшие получали землю на глазах у плебеев, страдавших от безземелья.
Причиной переселения Атта Клавса древние авторы считали расхождение его со своими согражданами по вопросу об отношении к римлянам. Клавс был сторонником мира с Римом и противником воинственной партии сабинян. Возможно, однако, что это объяснение принадлежит римскому историку из рода Клавдиев (Клавдию Квадригарию), стремившемуся подчеркнуть давние заслуги своего рода.
Вход на Капитолий.
Еще до полудня на экстренном заседании курии отцы-сенаторы единодушно приняли Атта Клавса в число патрициев и ввели в сенат. Новоиспеченный сенатор держался с такой важностью, словно не его приняли в сенат, а он усыновил римских сенаторов и ввел их в свой род. Но радость отцов, укрепивших свои сильно поредевшие ряды, была столь велика, что они на поведение Клавса не обратили внимания. Клавдию [426] , так переиначили в Риме его имя, выделили полосу земли на берегу Аниена. Он обязался охранять ее собственными силами от набегов недавних своих соотечественников.
426
Род сабинского происхождения Клавдиев дал уже в ранние времена римской истории выдающихся военных и политических деятелей, зачастую проводивших независимую политику и вступавших в конфликт с сенатом. Через полтысячелетия после перехода Атта Клавса в Рим представители этого рода стали императорами (Юлии-Клавдии). Один из них – Клавдий, сам будучи знатоком раннеримской и этрусской истории, в своей речи в сенате, вспоминая о переселении в Рим своего далекого предка, использует это в числе других фактов, свидетельствующих о том, что пополнение Рима чужестранцами способствовало его процветанию и могуществу.
Через несколько лет после переселения Атта Клавса граждане, проводившие время на Форуме в беседах и пересудах, узрели незнакомого им человека. Был он невероятно тощ. Сквозь дыры в лохмотьях его одежды виднелись рубцы от бичей. Но он не прятался, как это присуще беглым рабам, а открытым взглядом и всем своим видом показывал, что ищет встречи.
Когда вокруг него собралась толпа, он обратился к ней:
– Послушайте меня, несчастного. Во время войны враги разграбили мой дом и сожгли его, уничтожили все, что успело вырасти, на корню. Едва я вернулся, как ко мне пожаловали писцы и потребовали уплаты налогов. Не знал я, как расплатиться, ибо у меня не было ни меди, ни скота. И мне посоветовали обратиться к ростовщику.
– Постой, – перебил кто-то говорящего, – не ты ли командовал нашей центурией в сражении у Арсийского леса?
– Это он! – подхватили голоса из толпы. – Наш доблестный центурион Авл.
– Да, это я, – продолжал бывший воин, протягивая руки. – Видите этот след от оков, а на моей шее следы рогатки. Долг, возросший от процентов, рос, как квашня в теплом месте. Меня увели в рабство. Я, сражавшийся за Рим, оказался рабом патриция, который в дни смертельной опасности для нашего государства отсиживался у себя в поместье…