Мифы о 1945 годе
Шрифт:
В Австрии, например, масштабы насилия со стороны военнослужащих Красной Армии были сразу намного меньшими, чем в Германии. Не говоря уже о Венгрии, Румынии и тем более — о Болгарии, Польше, Югославии, Чехии и Словакии…
Заместитель начальника политуправления 3-го Украинского фронта в апреле 1945 года сообщал в Москву:
«По мере продвижения наших войск в глубь Австрии население, видя корректное отношение к себе со стороны абсолютного большинства наших солдат и офицеров, осмелело… Жители стали безбоязненно появляться на улицах и приветствовать наши войска…
Амалия Зигберт из села Мюнхендорф сказала: «Я удивлена
(…)
Случаи мародёрства и других незаконных действий по отношению к населению почти совершенно прекратились».
О положении же в Праге командующий войсками 1-го Украинского фронта маршал Конев докладывал 12 мая 1945 года Верховному Главнокомандующему так:
«11.5.45 г. лично был в г. Прага…
Должен доложить, что население Чехословакии и особенно г. Прага очень восторженно встретило войска Красной Армии… Возникают стихийные митинги на улицах. (…)
Наши войска в г. Прага ведут себя хорошо. Не отмечается случаев мародёрства, насилия и обид населения, что резко выделяется по сравнению с поведением войск при взятии городов в Германии, особо в первый период».
Повторяю, любое сильное социальное потрясение — а большая война потрясение даже большее, чем серьёзная революция, связано с избыточным насилием. Причём избыточное, неоправданное насилие исходит в основном из «маргинальных», антисоциальных слоёв общества. В сентябре 1944 года имели место случаи грабежа и даже изнасилований («даже» — из телеграммы генерала Антонова командующему войсками 3-го Украинского фронта) на территории даже (это «даже» — уже моё, автора этой книги) Болгарии.
Генштаб РККА потребовал «срочно принять меры к прекращению случаев мародёрства, грабежа и насилия, привлекая виновных к суровой ответственности».
Болгария, к слову, в той войне хотя и пассивная, была фактически союзником Германии. Ну а, скажем, в Югославии женщины повсеместно выходили к нашим войскам в праздничной одежде. Да, в наши политдонесения того времени попал, правда, неприглядный случай — два неких негодяя-полковника в октябре 1944 года в пьяном виде пытались изнасиловать двух югославских партизанок.
Но в семье ведь не без урода. К тому же этот факт тоже стал предметом разбирательства на уровне Генерального штаба РККА.
Достаточно сравнить сухую директиву Сталина по Германии, весьма эмоциональное — с призывами лояльно относиться к австрийцам — обращение к войскам Военного совета 3-го Украинского фронта и почти поэтическую памятку-обращение командования 3-го Украинского фронта в связи с вступлением на территорию Югославии, чтобы понять — к разным народам у воинов РККА и отношение было сразу разное — кто что заслужил. Мерой вины или сочувствия чужого народа определялось и наше отношение к нему.
Однако даже к гражданскому населению Рейха Красная Армия даже в разгар боёв не была жестока — если иметь в виду и директивы командования, и общий характер поведения абсолютного большинствавоеннослужащих — за исключением той их незначительной нравственно дефектной части, о которой уже было сказано ранее.
Тем более гуманной и доброкачественной была государственнаяполитика Советского Союза по отношению к немцам. Только по Берлину к началу
А ведь у нас полстраны лежало в развалинах.
Незадолго до смерти генерал армии Иван Третьяк, Герой Советского Союза, сказал то, что я не могу привести в урезанном виде. А сказал он вот что:
«Было бы ханжеством отрицать, что случаи изнасилования и других видов жестокости на немецкой земле имели место. Но попытка, вслед за Геббельсом, представить Красную Армию «ордой громил и мародёров» не соответствует исторической правде и кощунственна по отношению к памяти воинов-освободителей.
В 1945 году я был командиром полка ( 93-й гвардейский стрелковый полк 29-й гвардейской дивизии. — С.К.).Что скрывать, мы были очень злы на немцев. Фашисты сожгли мой дом и ещё четыре соседних дома. Поубивали родных и близких (село Малая Поповка Хорольского района Полтавской области. — С.К.).В полку, пожалуй, не было ни одного бойца, у которого не чесались бы руки отомстить за родных, за друзей. Но существовал приказ Сталина, и мы его выполняли. Ведь тогда армия была намного дисциплинированнее, чем сейчас. Скажу честно, я жаждал мести. Но отдал бы под трибунал любого, кто дал бы волю этому чувству и распустил бы руки.
В моём полку не было ни одного случая насилия (в это можно поверить, если учесть боевую репутацию и командные качества командира полка. — С. К.).Хотя, конечно, в такой огромной войсковой группировке, которая в 1945 году вошла в Германию, всякое случалось. Мужики по несколько лет женщин не видели. Кто-то и не устоял. Но сегодня многие признают, что сексуальные связи между нашими бойцами и немками далеко не всегда носили насильственный характер. Был и обоюдный интерес ( что тоже понятно — ведь и многие немки давно не были осчастливлены мужским вниманием. — С.К.)».
Непонятно другое: почему многочисленные иностранные и российские радетели за «чистоту фронтовых нравов» не ставят вопрос о страшном и жесточайшем насилии со стороны немцев, которому подвергались в годы войны народы СССР? И уж совсем дико, что пасквиль Бивора, переведённый на русский язык, публикуется в России. Это не плюрализм, а самый поганый цинизм, ведь подавляющее большинство оболганных уже не может ответить лжецам».
Да, защитить наших павших на той войне и всех ушедших от нас за шесть с половиной десятилетий после войны обязаны их потомки.
Защитили!
4 февраля 1945 года президент США Рузвельт говорил Сталину в Ливадии, что «он поражён бессмысленными и беспощадными разрушениями, произведёнными немцами в Крыму».
Далее — по записи беседы:
«Сталин отвечает, что гитлеровцы не имеют никакой морали. Они ненавидят то, что создано рукой человека. Они просто садисты.
Рузвельт заявляет, что он согласен с маршалом Сталиным, что разрушения, произведённые немцами, — результат их садизма… Вообще маршал Сталин найдёт его, Рузвельта, сейчас гораздо более кровожадным по отношению к немцам, чем в Тегеране (на конференции 1943 года. — С. К.).
Сталин отвечает, что все мы стали сейчас более кровожадными. Немцы пролили слишком много честной крови».