Мифы о 1945 годе
Шрифт:
Однако Черчилль попал пальцем в небо, как и его коллега Трумэн. В 1945 году Сталин был не просто осведомлён о ведущихся в США атомных работах. Он к лету 1945 года подписал ряд постановлений Государственного Комитета Обороны и правительственных постановлений, определяющих ход и темпы советскихатомных работ.
В СССР проскочило лишь одно, косвенное свидетельство на сей счёт, да и оно было, пожалуй, апокрифом, то есть в данном случае — историей, сочинённой задним числом. В «Воспоминаниях и размышлениях» маршала Жукова говорится следующее:
«Не
В момент этой информации, как потом писали за рубежом, У. Черчилль впился в лицо И.В. Сталина, наблюдая за его реакцией. Но тот ничем не выдал своих чувств… Как Черчилль, так и многие другие англо-американские авторы считали, что, вероятно, Сталин… не понял значения сделанного ему сообщения.
На самом деле… И.В. Сталин в моём присутствии рассказал В.М. Молотову о разговоре с Трумэном. В.М. Молотов тут же сказал:
— Цену себе набивают.
И.В. Сталин рассмеялся:
— Пусть набивают. Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы.
Я понял, что речь шла об атомной бомбе…».
Переданный Жуковым разговор наверняка был, и я не исключаю, что Жуков при нём присутствовал. Вот только вряд ли в реальном масштабе времени маршал так уж и понял, что речь — об атомной бомбе. В то время проблема была настолько засекречена везде, а мощность нового оружия настолько превосходила всё, что мог вообразить ум военного человека, что представляется маловероятным, чтобы Жуков тогда понял всё.
Скорее всего, он всё понял значительно позже. Что же до сути, то ныне рассекреченные советские документы, относящиеся к началу советского Атомного проекта, датированы ещё 1939 годом.
Тем не менее, вряд ли, повторяю, Жуков тогда что-то мог понять — к информации по нашим атомным работам он тогда и близко допущен не был. И фамилия Курчатова Маршалу Советского Союза Жукову вряд ли тогда что-то говорила.
Впрочем, кроме маршала Жукова в Потсдаме был ещё один Маршал Советского Союза, и, хотя он в воспоминаниях Жукова не помянут, ему-то фамилия Курчатова знакома была. Причём этот маршал был знаком с академиком Курчатовым не первый год, а через неполный месяц после завершения Потсдамской конференции они начнут вообще совместно работать — плотно и плодотворно.
Этим Маршалом Советского Союза был Берия, отвечавший в Потсдаме за охрану советской делегации, не входя прямо в состав делегации. Однако, формально не будучи делегатом, Берия оставался заместителем Председателя ГКО, и уже поэтому Сталин, осведомляя о разговоре с Трумэном Молотова, не мог не осведомить об информации Трумэна и Берию.
Собственно, Сталин даже был обязан сделать это, потому что ещё 3 декабря 1944 года сам утвердил постановление ГКО № 7069сс, заключительный пункт которого гласил:
«Возложить на т. Берия Л.П. наблюдение за развитием работ по урану».
И уж если Сталин обсуждал информацию Трумэна с Молотовым, который имел прямое отношение к началу наших работ, но потом был заменён энергичным Берией, если Сталин — возможно — не стал скрывать эту информацию от Жукова, который к делу прямого отношения
В реальном масштабе времени.
И, безусловно, обсудил. Может — в общем разговоре с Молотовым и Жуковым, а может, — ещё и отдельно.
Впрочем, что тут гадать! Сегодня, после рассекречивания многих документов советского Атомного проекта, можно сообщить кое-что и конкретно…
10 июля 1945 года нарком государственной безопасности СССР комиссар государственной безопасности 1-го ранга Меркулов направил заместителю Председателя ГКО Берии срочное письмо (исходящий № 4305/м) о подготовке испытания атомной бомбы в США.
В письме, в частности, сообщалось (выделенное курсивом вписано от руки):
«Из нескольких достоверных агентурных источников НКГБ СССР получены сведения, что в США на июль месяц с.г. назначено проведение первого экспериментального взрыва атомной бомбы.Ожидается, что взрыв должен состояться 10 июля.
Имеются следующие данные об этой бомбе:
Бомбаизготовлена из элемента 94 (плутоний)…
Плутонийберётся в виде шара весом 5 килограмм…
(…)
Общий вес бомбы…около 3 тонн.
Предполагаемая сила взрыва бомбы эквивалентна силе взрыва 5 тысяч (реально 15–20 тысяч. — С.К.)тонн ТНТ (тринитротолуола. — С.К.)…».
Сталин выехал из Москвы в Потсдам 16 июля 1945 года в 17 часов 30 минут, так что у Берии было более чем достаточно времени, чтобы передать Сталину эту информацию ещё до отъезда, в Москве, и уж, тем более, в пути по дороге в Германию.
Так что Трумэн ничего особо нового для Сталина сообщить тому не мог.
Да и сообщил-то он не так уж и много. Мы уже знакомы с версией Черчилля, а вот версия государственного секретаря Бирнса, записанная в 1958 году сотрудником госдепартамента Фейсом:
«Бирнс сказал, что он пришёл к выводу о катастрофичности для США и Китая (чанкайшистского. — С.К.)включения Советского Союза в войну на Тихом океане. Эго, в свою очередь, подвело к мысли, что было бы неплохо, если не сказать сильнее, оставить Сталина не полностью информированным о потенциале атомной бомбы. В противном случае он мог бы ускорить вступление Советского Союза в войну. Вот почему было решено сказать Сталину о результатах испытаний как бы между прочим, в конце одного из заседаний глав правительств. Согласовав вопрос о том, что следует говорить, Трумэн с Боленом (помощник госсекретаря. — С.К.)…, который должен был присутствовать в качестве переводчика, обошёл вокруг стола и в самой непринуждённой манере сказал Сталину, что хочет проинформировать его о создании в США нового и мощного оружия, которое мы решили применить против Японии. Весь разговор Трумэна со Сталиным, по словам Бирнса, длился не более минуты».