Мифы о 1945 годе
Шрифт:
При этом Меллентин констатировал: «Русское высшее командование знает своё дело лучше, чем командование любой другой армии».
Так о каком «бездарном» «заваливании» немцев трупами может быть речь?
К тому же у немцев трупов было явно побольше, чем те условно взятые 4 миллиона, о которых сказано выше. И основания говорить так имеются. Скажем, в ходе Крымской конференции 7 февраля 1945 года на вечернем заседании Сталина, Рузвельта и Черчилля в Ливадийском дворце состоялся интересный диалог Черчилля и Сталина. Вспомнить об этом диалоге нам не помешает.
Официальная запись сообщает о нём так:
«…Черчилль, продолжая, указывает на то, что… в Англии имеются круги, которых пугает мысль о выселении большого количества немцев. Самого Черчилля такая перспектива отнюдь не страшит. Результаты
Сталин говорит, что в тех частях Германии, которые занимает Красная Армия, немецкого населения почти нет.
Черчилль замечает, что это, конечно, облегчает задачу. Кроме того, 6–7 миллионов немцев уже убито, и до конца войны будет ещё убито, вероятно, не менее 1–1,5 миллиона.
Сталин отвечает, что цифры Черчилля в общем правильны.
Черчилль заявляет, что он отнюдь не предлагает прекратить уничтожение немцев…»
Итак, в реальном масштабе времени объективная (подчёркиваю: объективная, а не пропагандистская!) английская оценка немецких потерь во Второй мировой войне колебалась от 7 миллионов до 8,5 миллиона.
Средняя оценка — примерно 8 миллионов. Замечу, что по некоторым источникам общие потери немецкого народа составили более 13 миллионов человек.
В связи со скоротечностью боевых действий на территории Германии гражданское население несло потери в основном из-за варварских бомбовых ударов авиации союзников по немецким городам. Читатель уже знает об этих европейских репетициях Хиросимы и Нагасаки. Но в Дрездене, Гамбурге, Берлине погибло — вместе с жертвами в других городах — вряд ли более миллиона немцев. На Западном фронте — пусть ещё два миллиона.
Даже если принять, что два последних вида потерь составили три миллиона, на боевые безвозвратные потери только немцев на советско-германском фронте остаётся до 5 миллионов человек. Это, подчёркиваю, — по английским оценкам, а не по сводкам Совинформбюро, где вражеские потери, как правило, серьёзно завышались по причинам понятным и во время войны оправданным.
Так о каком «бездарном» ведении войны русскими может быть речь?
На научной конференции 1946 года по итогам Берлинской операции генерал армии Василий Данилович Соколовский дал некое умное и точное сравнение двух операций и двух явлений, и я его ниже приведу полностью:
Будущий маршал Советского Союза Соколовский говорил:
«Берлинская операция подвела итог четырёхлетней борьбы с фашистской Германией. Здесь последний раз столкнулись наша советская сталинская стратегия с авантюристической гитлеровской стратегией. Уместно поэтому сравнить две битвы за столицы — за Москву и за Берлин.
В ноябре 1941 года враг стоял у ворот Москвы. Гитлер уже назначил «парад победителей» в Москве. Москва уже была видна противнику в бинокль. Фашистские войска готовились к нанесению «последнего удара» и считали, что со взятием Москвы Советский Союз будет вынужден безоговорочно сдаться на милость «победителям».
В апреле 1945 года войска Красной Армии занимали позиции на рубеже реки Одер, имея плацдармы на западном берегу реки. Берлин в бинокль не было видно, но войска 1-го Белорусского фронта готовились к нанесению последнего удара. Верховный Главнокомандующий знал, а вместе с ним знала вся Красная Армия и весь Советский Союз, что с падением Берлина враг будет окончательно разбит и безоговорочно капитулирует.
Замысел фашистского командования в битве за Москву заключался в нанесении двух сильных глубоких ударов на флангах в обход Москвы с целью двустороннего охвата и окружения Москвы. Этот план игнорировал силу, противостоящую немцам — группировку войск Красной Армии Западного фронта, и в то же время шаблонный план войны и «двойных клещей» был ясен для Верховного Главнокомандования Красной Армии.
Замысел наступления на Берлин выделялся своей чёткостью и устремлённостью и реальной оценкой обстановки и сил противника. Тут не было шаблона, как вы видите. Враг был лишён свободы манёвра: его резервы были скованы и его силы были рассредоточены на широком фронте около 275 километров, считая протяжение фронта от Балтийского моря до района Шведт, где действовали войска 2-го Белорусского фронта, а также фронт, занимаемый войсками 1-го Украинского фронта.
Для наступления на Москву немецкое командование
Для наступления на Берлин Верховный Главнокомандующий Генералиссимус товарищ Сталин только 1-му Белорусскому фронту дал девять армий общевойсковых, две танковые армии, одну воздушную армию, два кавалерийских корпуса — всего было свыше 700 000 человек, свыше 3000 самолётов, свыше 3000 танков и самоходных установок и около 17 000 орудий.
В обоих случаях обе стороны создали на подступах к своим столицам глубоко эшелонированную, сильную укреплённую оборону. В обеих битвах была высока степень напряжённости боевых действий и крайняя решимость обеих сторон.
Защищая свою Родину, столицу Москву, каждый боец Красной Армии знал, что ведёт справедливую освободительную войну за свободу и независимость своего Отечества. Эта возвышенная цель войны вдохновляла Красную Армию на подвиги и рождала тысячи героев и героинь, готовых идти на смерть ради свободы своей Родины. В сражении за Берлин немцы дрались с отчаянием смертников, продолжающих вести грабительскую, захватническую войну против свободы, против демократии — войну империалистическую. И когда отступать было уже некуда, стали сдаваться тысячами в плен, так как моральное состояние войск в самый решающий момент не может поддерживаться целями ограбления и угнетения других народов».
Сегодня поклонники дутых «сенсаций» Марка Солонина и Резуна-«Суворова» по поводу последнего заявления генерала Соколовского могут лишь ухмыльнуться — мол, это же чистая пропаганда. Немцы в Германии тоже сражались за свою родину и сражались почти до конца героически.
Но Соколовский-то был прав. И ещё как прав!
Для немцев эта война изначально была именно захватнической и грабительской. И даже тогда, когда она перешла на территорию Германии, суть войны для немцев не изменилась, потому что русские пришли в Германию не для того, чтобы захватить и ограбить её, а для того, чтобы довести до конца свою изначально справедливую и освободительную войну, уверенно закончить которую можно было, только взяв Берлин.
Мы по сей день не задумались вот над чем…
И на западе Германии и на востоке Германии немцы вроде бы сражались за свою землю. На западе против союзников, на востоке — против русских. Но и там, и там — за Германию.
Но как по-разному они сражались на западе и на востоке.
Почему?
Ведь и там, и там борьба шла — вроде бы — за германскую землю, и там, и там немцы воевали — вроде бы — за Отечество.
Однако на западе они особого упорства не проявляли, а вот на востоке…
Почему?
Да как раз потому что союзников они не грабили, а видя перед собой русских, они понимали, что приход русских на их родину — это расплата за злодеяния немцев на родине русских.
Отсюда — и упорство, и обоюдно кровопролитное сопротивление нам. И наши потери были огромными не по причине нашей «бездарности», а в силу масштаба борьбы. Соколовский закончил своё выступление так:
«Немецкое наступление на Москву окончилось позорным поражением противника.
Наша битва за Берлин вошла в историю войн как одна из самых ярких страниц побед Красной Армии».
Если к этой констатации и надо что-то прибавлять, так это слова о том, что битва за Берлин стала и одной из вершин боевого мастерства Красной Армии.
Кто-то может заявить, что мнение Соколовского — это, мол, свидетельство маршала. Но вот свидетельство знакомого читателю сержанта Александра Родина. В своей дневниковой книге он пишет:
«Примерно с середины 1943 года война начала входить в нормальную, если можно применить это понятие по отношению к войне, колею. Мы стали учёные, знали наперёд, что будет, как и зачем. На отдыхе проводились регулярные занятия…»
Впрочем, не только на отдыхе. В дневнике друга Родина — сержанта Нестерова было записано: «Командира взвода вызвали на занятия. А немец в ста метрах!..»
В войсках проводились занятия на темы «Бой в окружении», «Действия подразделения при отступлении». Это — в 1943 году и позднее, в условиях, когда Красная Армия уже почти постоянно наступала. Но война есть война: и наступающая армия должна уметь при необходимости умело отступить.
Повзрослевшая Красная Армия это понимала.
Сержант Родин вспоминал и такое: