Мифы о загробном мире
Шрифт:
Тем временем умерший покоится во временной могиле на отдаленном холме на берегу реки. Его душе холодно — она может согреться только от жгучего взгляда Темпон-телона. И пока церемония тиву не началась, душа, подобно Патроклу, является своим родичам во сне: может пугать их или одаривать, но не дает покоя. Неупокоенный дух может похитить огонь из очага, вызвать повальную болезнь и даже бурю.
Если семья бедна, то подготовка поминок может затянуться на два-три года. Если не удается добыть новые черепа, в доме для поминок вывешиваются подновленные старые. Незадолго до поминок в церемониальный дом сносятся литавры и барабаны. При этом старики заклинаниями указывают душе путь к солнцу.
За три дня до начала поминок гроб привозят на лодке в церемониальный дом. Перед этим родственники выставляют доску или модель, изображающую корабль: его нос оформлен в виде головы птицы-носорога, хвост — в виде водяной змеи. Эти символы даяков уже знакомы нам: они воплощают мифологическую модель мира. У руля стоит сам перевозчик Темпон-телон, на носу — некий персонаж, излучающий страшный холод, необходимый во время путешествия на тот свет, чтобы команда корабля не погибла от жара небесных лучей, равно как и от жара, исходящего от самого перевозчика, распаляющегося по мере того, как корабль несется на тот свет. Стоящий на носу вооружен острым режущим орудием: он будет помогать птице-носорогу рассекать массы воздуха и облака на пути в загробный мир.
Считалось, что корабль перед плаванием будет загружен всем, что было выпито и съедено на поминках. Умершего должны сопровождать рабы, а также люди, убитые во время устроенной по случаю похорон охоты за головами. В жертву кораблю приносятся петухи, кровью которых забрызгивается сам корабль, а ночью — гроб, в котором покоится отправляющийся на тот свет. Корабль привозит души в город мертвых раз в сутки, как солнечная ладья; недаром это путешествие начинается утром. Корабль движется с такой скоростью, что его пассажиры не успевают разглядеть все, что встречается на пути. Скорость снижается, лишь когда он вплывает в огненное озеро или водоворот, которые нужно миновать осторожно.
Поминки начинаются уже тогда, когда родственницы умершего с другими женщинами готовят еду и сами едят вволю буйволиного мяса и пьют. Кульминацией считается ночь перед загробным странствием, когда с восходом корабль Темпон-телона отправится к солнцу. Жрицы подбрасывают вверх зерна риса, которые должны превратиться в покровительниц, отгоняющих злых духов, а затем приносят в жертву кур.
Особую роль играет шаман, который олицетворяет на поминках Темпон-телона. Разгоряченный выпитым, он начинает песнь — диалог с покойником и перечисляет в ней все, что отправится с ним через огненное озеро на тот свет. Душу призывают еще раз взглянуть на свою землю и вступить на корабль мертвых. Шаман впадает в транс, рассказывая о мчащемся корабле мертвых, и, когда поднимается солнце, наступает кульминация: шаман объявляет, что корабль душ благополучно миновал огненное озеро. Участники поминок встречают это известие восторженным воем.
Праздник на этом не кончается: на второй день поминок приносятся человеческие жертвы. Как правило, это рабы, купленные специально для ритуального убийства. Жертвоприношение у жертвенного столба сопровождается специальной церемонией. Важно, однако, чтобы несчастная жертва не успела произнести проклятья, поэтому раба убивают внезапно или голову жертвы посыпают песком или рисом — с этого момента жертва считается неодушевленной и может проклинать сколько угодно: проклятия не достигнут того света. Считалось, что принесенный в жертву доставит на корабль телесную душу покойника, ведь только после воссоединения двух душ — телесной и «духовной» — можно говорить о благополучном существовании умершего на том свете.
Разгоряченная напитками толпа
Затем умершего хоронят в семейном склепе или кремируют. Если к этому времени толпа не съела всего заготовленного на поминальный пир, начинается своеобразное состязание по уничтожению этих припасов. Их нельзя оставлять, иначе умерший не оставит связей с живыми: он подымается и заявляет о своей победе над гостями. Если же гостям удается съесть все приготовленное, они похваляются своей силой и победой. При этом вдова или вдовец председательствуют на продолжающемся пиршестве, уже сняв с себя траур.
Даяки, тратившие столько усилий для отправки души в загробное плавание, не верили в вечное существование души на том свете, в солнечной стране блаженных. Они считали, что душа пребывает там в семь раз дольше, чем на земле, но затем умирает и переселяется в новое тело. Это мог быть гриб или растение: если его съедал человек, душа воплощалась в силе отцовства или материнства и возрождалась. Хуже, если это растение съест животное, но и тогда у души еще будет шанс возродиться в случае, если это животное будет убито и съедено человеком. Но если растение или животное, содержащее душу, погибнет — душу тоже ждет окончательная смерть.
Знаменитый немецкий этнограф Лео Фробениус, описавший церемонию тиву у даяков, ужасался их диким обычаям. Но сходные обряды (на которых в жертву приносились люди) были в относительно недавнем прошлом известны и европейским народам, в том числе языческой Руси.
Загробное благополучие души у даяков, как и у большинства архаических народов, зависело преимущественно от обрядов, выполняемых при похоронах сородичами. Мысль о загробном суде и воздаянии вызревала постепенно, и даже у греков, развивавших идею метемпсихоза, переселения душ, эта мысль не была господствующей в их представлениях об Аиде. Мелкая монета — обол и правильно совершенный погребальный ритуал значили больше, чем прижизненные деяния умершего. Живых более заботило, чтобы душа умершего не вмешивалась в их жизнь, сетуя на свою судьбу.
Отец истории Геродот рассказывает характерное предание о платье жены коринфского тирана Мелиссы.
Однажды тирану потребовалось предсказание, и тот отправил за ним послов на реку Ахеронт, которая, как считалось, текла в Аид. Прорицатели вызвали душу его умершей жены, но та отказывалась с ними разговаривать, сетуя на то, что мерзнет в преисподней. Выяснилось, что парадное платье, в котором ее хоронили, не было сожжено с ней. Тиран велел исправить ритуальную ошибку: все женщины Коринфа должны были в парадных облачениях явиться в храм Геры, покровительницы брака, и отдать там свои платья, чтобы их сожгли после посвящения Мелиссе. Только тогда душа дала необходимые предсказания.
Наряд, в том числе погребальный, имел особое значение для античной цивилизации: он и именовался тем же словом, что и космической порядок, — космос. Наряд отражал статус погребенного, и ритуал «суждения по одежке» оказывал неожиданное воздействие на идею загробного суда.
Не менее требовательным оказался покойник, являвшийся своей сестре в рассказе, записанном недавно у старообрядцев Литвы: он жаловался, что не может ходить в гости на том свете, ведь сестра положила ему в гроб не новую, а ношеную одежду…