Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 7. Часть 10. Преодолевая трудности. Часть 11. Достижения и превратности судьбы
Шрифт:
Прибыв в Москву, многие коммивояжеры немедленно отправлялись в свое посольство за содействием. И дипломаты КНР, порой отставив в сторону профессиональные обязанности, включались в поиск контрагентов для коммивояжеров. Поскольку в круг их знакомств не всегда входили российские бизнесмены, дипломаты обращались к кому придется. К нам лично осуществляли «деловые подходы» советники, первые и вторые секретари посольства КНР, и даже военно-воздушный атташе. Одни просили помочь открыть в российской столице ресторан китайской кухни, других интересовала расфасовка мясных продуктов, третьи нуждались в каналах сбыта пуховых курток.
Поток бизнес-предложений достиг такой интенсивности, что мы стали шутить: осталось, мол, только послу КНР заняться бизнесом, все его подчиненные уже на данном поприще
«Я дружу с послом, к нему приехали знакомые из КНР, хотят реализовать большую партию фарфоровых изделий. Посол просил подсобить, лично ему ставить такие вопросы неудобно».
Никому из китайских знакомых мы не помогли, просто не имели выходов на наши нарождающиеся деловые круги. Но китайцы обходились и без наших скромных услуг. Наступали и наступали на российский рынок, невзирая на все его сложности и несуразности: хамоватый и диковатый сервис, запутанность законодательства, рэкетирство профессиональных бандитов и милиционеров-совместителей.
Наблюдая за бумом в «народном бизнесе» между постсоветской Россией и КНР, мы вспоминали беседу с китайским железнодорожным начальником в поезде Москва – Пекин в 1982 году. Поезд был почти пуст, начальник, от нечего делать, забрел в наше купе. Выпив со мной водки, он начал рассуждать: у китайско-советской торговли нет ни малейших перспектив. В СССР вообще нечего покупать, а вы со своей стороны не интересуетесь китайскими товарами.
В начале 1990-х годов о пустых поездах между Москвой и Пекином можно было лишь с ностальгией вспоминать. Поезда ходили переполненные предпринимателями и грузами, заказывать на них места приходилось за 4–5 месяцев вперед. Билеты быстро дорожали, но это никого не смущало. Предвкушение сверхприбылей гнало не только китайцев к нам, но и российских граждан в КНР. Они мчались туда на поездах, самолетах, автобусах, судах.
Окрещенные «челноками», «пылесосами», «кирпичами», «кэмелами» и прочими смачными прозвищами, эти люди под видом любознательных туристов добирались до китайских рынков и вливались в их бурную жизнь. Сбывали захваченные из дома ведра, кастрюли, милицейские формы, часы, кольца, металлические рубли. Последние неожиданно стали ходовым товаром – китайцы извлекали из монет какой-то ценный металл и по сей причине платили 6 долларов за металлический рубль (который стоил в России 5 центов).
На вырученные средства «челноки», «пылесосы» и их товарищи закупали популярные на родине китайские изделия и мчались восвояси перепродавать их. Немалое число наших соотечественников быстро разбогатело за счет Китая. Крупный и респектабельный ныне банкир поведал, что в начале 1990-х годов ежемесячно совершал по 4–5 утомительных ездок в КНР. На затраченный капитал «наваривал» прибыли в 100 и выше процентов. В результате стал зарабатывать сотни тысяч долларов в год. На первых порах он ютился в КНР в ночлежках, кормился в уличных «рыгаловках», таскал тюки с товаром на себе. Пару лет спустя он уже позволял себе проживание в пятизвездочных отелях, банкеты в шикарных ресторанах, нанимал носильщиков и лимузины.
Деловой интерес к Китаю возник не только у «челноков». Крупные промышленные предприятия сбывали там продукцию, которую больше никто не брал. Китайцы шутили: российские изделия громоздкие, тяжелые и неказистые, но очень практичные. Наши допотопные грузовики и легковушки лучше соответствовали тогда еще в основном примитивным дорогам КНР, чем более капризные аналоги Японии и Запада. Покупали китайцы даже российские телевизоры, приговаривая при этом: «Если сломается японский аппарат, надо вызывать японского техника, а если российский – достаточно стукнуть его как следует по корпусу, и он, глядишь, опять заработает».
Находили в Поднебесной потребителей отечественные электромоторы, косилки, тракторы, турбины. Не говоря уже о вооружениях и сырье, от нефти до древесины. Китайцы просто за ними охотились, способствуя обогащению, порой сказочному, немалого количества наших бизнесменов.
Прибыльным делом стало использование китайской рабочей силы. И местные власти, и предприниматели нахваливали китайцев:
Многие китайские коммерсанты прочно обосновались на российской территории, скупая через подставных лиц недвижимость, открывая рестораны, торговые, транспортные и другие компании. Бизнесу способствовало то, что предприниматели двух стран своими корнями уходили в коммунистическое прошлое и потому легко понимали друг друга, знали, как действовать в экономике соседнего государства, в том числе как обходить законы, добиваться благосклонности со стороны чиновников, сбывать товар.
В конце концов на китайский рынок обратили внимание и в Москве. Столкнувшись с трудностями на Западе, Кремль принялся искать партнеров на других азимутах. О Китае заговорили как о стране, которая потенциально заинтересована в больших количествах российских машин и оборудования, в частности для модернизации сотен предприятий, построенных в 1950-е годы с советской помощью. Кроме того, КНР выдвигалась в число перспективных клиентов военно-промышленного комплекса России, а для него, подорванного радикальными реформами, экспорт был единственным способом выжить.
В российских политико-экономических кругах развернулось массированное лоббирование в пользу поставок вооружений в КНР. Звучали следующие аргументы. Прежде всего, экспорт оружия в Китай приносит большую прибыль. Очевидно также то, что стоит россиянам уйти с китайского рынка оружия, как вакуум заполнят другие. Те же американцы рано или поздно вернутся в КНР со смертоносным товаром. Практика последних лет убедительно показала, что Вашингтон, отпугнув от той или иной страны слабонервных конкурентов, затем засылал на открывшиеся просторы собственных оружейных коробейников.
Еще один весомый мотив не отказывать китайцам в оружии – учет исторических уроков. В конце 1950-х годов Хрущев стал менее щедро делиться с Мао Цзэдуном военной продукцией, и это, несомненно, ускорило процесс размолвки между коммунистическими «братьями». Если по требованию Вашингтона Россия воздержится от поставок обещанной военной техники, то Пекин обидится всерьез и надолго. Напротив, продолжение курса на военно-техническое сотрудничество с гигантским соседом постепенно привяжет его материально к российской оборонной промышленности. Потребности в запчастях, снарядах и т. п. превратят Пекин в доброго партнера на долгие лета. Усилится и психологическая привязка Китая к России – страна, которая поставляет современные виды военной техники, несомненно, вызывает у покупателя чувство доверия. Ну, а случись в российско-китайских отношениях непредвиденный срыв, россияне все-таки будут чувствовать себя спокойнее, зная, что в руках оппонента находится досконально изученное оружие.
При всей весомости вышеупомянутых аргументов в пользу военных поставок в Китай решающее значение возымел геополитический мотив. В условиях военно-стратегического, политического и экономического превосходства США укрепление мощи независимого Китая, нацеленного на отпор американской гегемонии, стало представляться многим в Москве логичной политикой.
Таким образом, экономические мотивы, переплетенные с геополитическими, превратились в важную составляющую российского интереса к взаимодействию с КНР. Пекин также стремился к наращиванию экономического сотрудничества с Москвой. Уже в декабре 1991 года министр внешних экономических связей и внешней торговли КНР осуществил ознакомительную поездку в Россию и ряд бывших советских республик. Он рекомендовал поощрять деловые контакты с соседями на Севере. Данную позицию поддержали ведущие китайские экономисты, призвавшие к интеграции с Россией и другими государствами Северо-Восточной Азии «в ответ на аналогичные процессы в Европе и Северной Америке». В январе 1992 года было объявлено, что Китай принял программу «марша на Север», т. е. широкомасштабного проникновения на рынки России и остального постсоветского пространства.