Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад
Шрифт:
Он спокойно проспал до полудня, сделав только перерыв для обычного жуткого завтрака. Потом настало время обычного жуткого обеда. На прогулку его не выпустили. Он колотил в дверь, требуя, чтобы ему объяснили, почему его лишают свежего воздуха, и угрожая всем и каждому принудительными лечениями от всевозможных существующих и несуществующих болезней. Но ничего не добился.
Тогда он сел на скамейку и задумался. Может быть, отмена единственного развлечения — это месть за то, что из-за него они всю ночь прыгали, как перепуганные блохи? Или они подозревают
Так или иначе, но он задал врагам перцу! И причем в одиночку! А это уже кое-что. То, что боец попал в плен, вовсе не означает, что он вышел из боя. Даже из-за этих толстых стен он сумеет насолить противнику, отнимая время и энергию, внеся сумятицу в его ряды, обезвредив хотя бы немногих из вражеской шайки.
“Теперь, — решил он, — самое время распространить и усилить заклятье”. И сделать это как можно основательнее. Чем шире он его распространит и чем в более туманные слова облечет, тем успешнее сумеет приписать его действию любые несчастья, которые раньше или позже непременно случатся.
Так бывает с гаданиями цыганок. Люди склонны придавать особый смысл туманным изречениям, когда возникают обстоятельства, которые можно истолковать в свою пользу. Тут даже не нужно быть особенно легковерным. Заставьте человека чего-то ожидать, а потом, когда случится нечто подобное, он так и ахнет от удивления.
— Очень скоро на валяем пути встретится высокий брюнет.
После этого сообщения годится любой мужчина, ростом выше среднего и не альбинос. А под “очень скоро” подразумевается любой срок от пяти минут до пяти лет.
— Мамочка, вчера заходил страховой агент. Так вот, он мне улыбнулся! Ты ведь помнишь, что говорила цыганка?
Чтобы получилось что-то стоящее, нужно приспособиться к окружению. Если оно в корне отличается от обычного, то и приспосабливаться к нему придется совершенно по–особому. Насколько ему известно, он, Лиминг, — единственный землянин в этой тюрьме. Мало того, он единственный узник, которого содержат в одиночной камере. Значит, его тактика не должна иметь ничего общего с планами ригелиан.
Ригелиане, несомненно, что-то затевают. Они не стали бы таиться просто так. Скорее всего, они роют подкоп. Может быть, и сейчас кто-то из них, сидя под землей, скребет и царапает землю голыми руками, пробиваясь через грунт и скалу, продвигаясь за ночь на мучительные два–три дюйма. Да еще постоянный риск быть пойманным на месте преступления и безжалостно убитым. Труд целого года может оказаться бесполезным от единственного окрика, одной автоматной очереди. А между тем, чтобы вырваться из неприступного каменного мешка, совсем необязательно совершать отчаянный побег. Имея достаточно терпения, изобретательности, красноречия и хитрости, можно убедить врага распахнуть двери и выпустить тебя на свободу.
Просто нужно хорошенько пораскинуть мозгами, которыми наградил тебя Бог.
По теории вероятности, в тюрьме и за ее стенами должны происходить разные события, в том числе и неприятные для врага. У кого-то из офицеров может заболеть живот. Или
Идеальная стратегия Лиминга — найти такой способ убедить врага в своих возможностях, чтобы он при этом уверился в собственном бессилии противостоять ему. Если это получится, что еще неизвестно, то неприятель должен прийти к логическому выводу о том, что единственный способ избавиться от постоянных неприятностей — это избавиться от самого Лиминга, причем отпустив его живым и невредимым.
Если бы он сумел — а это тоже вопрос — накрепко связать причину и следствие, то им, чтобы избавиться от следствия, пришлось бы устранить причину.
Задача, как именно достичь столь фантастического результата, — огромная проблема, которая, будь он дома, повергла бы его в полное смятение. Скорее всего, он просто объявил бы ее неразрешимой, несмотря на основную заповедь звездных войн, согласно которой неразрешимых ситуаций не бывает. Но у него было целых три месяца, — чтобы придумать свой план, а суровая необходимость прекрасно стимулирует умственную деятельность. Очень хорошо, что у него была идея наготове — всего через десять минут ему пришлось ею воспользоваться.
Дверь распахнулась, на него мрачно смотрели трое охранников. Один из них объявил:
— Тебя срочно требует комендант. Амаш, фаплап.
Лиминг вышел со словами:
— Запомните раз и навсегда: я вам не фаплап. Ясно?
Охранник подтолкнул его вперед.
Комендант лениво развалился за письменным столом. С каждой стороны от него примостилось по офицеру. Глаза начальника, прикрытые роговыми наростами, были без век, что придавало ему холодный, неприступный вид.
Пока он изучал Лиминга, тот непринужденно расположился в удобном кресле, но офицер, сидевший справа, сразу же прикрикнул на него:
— Стоять смирно в присутствии коменданта!
Комендант махнул рукой, отменяя приказ, и устало сказал:
— Пусть сидит.
“Первая уступка”, — начал счет Лиминг.
Он с любопытством покосился на стопку бумаг на столе. “Наверно, здесь полный список моих прегрешений, — подумал он. — Что ж, время покажет. Во всяком случае, у меня есть в запасе пара–другая уловок, которые можно пустить в ход против врага.
Было бы обидно не воспользоваться их неведением. Союзники ничего не знают о зангах. Но и занги также ничего или почти ничего не знают о некоторых народах, в том числе и о землянах. Разговаривая с ними, они общаются с незнакомой величиной”.