Мигрант

Бурак Анатолий

– Мне надо кое-что проверить.
– С энтузиазмом заявила Марина и бросилась разгромленный накануне кабинет.
– Вот, можешь решить?
– Она протянула мне открытый на середине учебник алгебры.

Я глянул на обложку и присвитстнул. Высшая математика! Это ж надо! Стоило пару фраз "проспикать" на английском, как мои акции невероятно возросли и мне уже приписывают умения которых у меня отродясь не было.

Нет, разумеется, я могу "стибрить" чёртов учебник, прости меня Создатель за упоминание имени врага твоего, сходить в стазис и,

подсмотрев ответ, тупо перерисовать.

Или вообще засесть в пространственном кармане на недельку. И, распаковав соответствующий архив, загрузить в свой многострадальный мозг эти, по большому счёту совершенно не нужные мне, знания.

Но зачем? Вот нафига я буду пыжиться? Чтобы произвести впечатление? Так, вроде, уже произвёл. Аж два раза. Сегодня утром и вчера вечером. Или я настолько нужен этой молодой женщине, что она готова ухватиться за любую возможность подогнать такого непричёсанного меня под какой-то воображаемый стандарт?

Ну да... Одно дело переспать с нищим гасарбайтером. И совсем другое предъявить друзьям и подругам юного гения, случайно оказавшегося в затруднительном положении.

В стазис лезть было лень. К тому же, там придётся напрягать мозги, и ещё у меня не прибрано. Марину тоже обижать не хотелось.

Ну, кто виноват, что у условно-разумных свои игры? Смешные для меня, но очень важные для этой молодой хорошенькой женщины. Я печально вздохнул.

Выходит, правы были мудрецы условно-разумных, утверждающие, что есть две степени свободы. Подняться на самый верх. Это когда большой начальник смело может отмахнуться. Мол, "я больше забыть успел, чем ты выучить. И вообще, что ты мне эму ...уйню (извините, не совсем понятные вещи, вникать в которые сейчас, ну совершенно, нет времени) подсовываешь. Ты мне ПО-ПРОСТОМУ объясни".

Или оставаться на самом низу. И смело говорить. "Как-то ж жил я без этой ...уйни (да-да, тех самых непонятных вещей, вникать в которые даже не собираюсь) и дальше проживу".

Я тоскливо посмотрел в потолок. Призрачных вершин, забравшись на которые я смогу посылать всех без урона для собственного авторитета, почему-то не увидел. Видать, недосягаемы они для меня.

Статус гасарбайтера и так маячил у меня за плечами. А та самая "середина", и отнюдь не золотая, в которой словно ... в проруби болталось почти всё население этой и других подобных Локаций, требовательно протягивала мне учебник. И, откажись я сейчас, то навсегда упаду в глазах этой молодой красивой женщины.

Не-е, мне-то как раз пофигу. Бабу было жалко. Ночью она шепнула, что после смерти мужа у неё никого не было. Вспомнив назойливого Валеру, с тортом и веником, я не очень-то и поверил. Ну, хочет целочку из себя корчить - что мне, жалко?

Но, глянув через сканер, с удивлением убедился, что она не врёт. Выходит, понравился я ей. Причём настолько, что ради меня решилась рискнуть будущим и отшить давнего ухажёра. У которого это самые положение в обществе как раз имелось. И соответствовало.

– Марин.
– Жалобно

протянул я, смачно откусывая от бутерброда, - ну дай поесть спокойно, а?
– И, не желая разочаровывать эту напридумывавшую себе невесть что красавицу, обнадёжил.
– Давай в Москву смотаемся, я у родственников денег займу, а вечером я тебе хоть весь учебник перерешаю.

– Ловлю на слове.
– Многообещающе глянула на меня Марина.

И по её хитрющим глазам понял, что затевается какая-то милая пакость. Из тех, что подтверждают, что "женщина всегда права". Ну, покажу я, что знаком с интегралами не понаслышке.

О-о-о! ХО-РО-ШО! Интуиция ея не подвела! И она "была уверенна" что её избранник какой-то особенный! Ну, а если лажанусь, то есть сяду в лужу, то тогда в дело вступит сценарий под названием "я так и знала"!

Мы закончили завтрак и я, не кочевряжась, стал мыть посуду. Это пусть "настоящие суровые мужики" доказывают свою крутость, оставляя после себя свинарник. Мне этого не требуется.

К тому же, свято верю что хорошие отношение между мужчиной и женщиной основаны на равном разделении обязанностей. Она готовила, значит я - мою посуду.

Ведь у Марины и так забот хватает. Леську вон переодеть. Которая успела перепачкаться в каше и теперь весело уплетала "бананчик", умильно при этом кося глаза на "апельсинку".

Где-то через час мы собрались и погрузились в машину. Я открыл ворота и Марина выехала на улицу. Сомкнув створки, я повесил автоматически замок и щёлкнул дужкой. И, перед тем, как затворить за собой калитку, шагнул в стазис и вытащил наружу Валеру.

Оказавшийся после вечерних сумерек посреди залитого солнцем двора он прикрыл глаза и недоумённо затряс головой. Я же, не желая никаких "мужских разборок" слегка хлопнул его ладонями по ушам.

Не сильно, чтобы, не приведи Создатель, не лопнули барабанные перепонки. Но достаточно, чтобы этот незадачливый Отелло впал в лёгкий ступор, словив что-то вроде нокдауна.

– Поехали!
– Весело молвил я, запрыгивая на сиденье и аккуратно закрывая дверцу.

За воротами как раз послышалось недоумённое возбухание Валеры. Но ни Марина, ни Леська за шумом двигателя ничего не заметили. Мы тронулись с места и вскоре выезжали на федеральную трассу ведущую в столицу.

– Где твои родственники живут?
– Поинтересовалась Марина, уверенно крутя руль.

– На Кутузовском.
– Ответил я, моля Создателя, чтобы она отвязалась.

Недаром же условно-разумные говорят, что "не хочешь услышать неправду, не задавай лишних вопросов".

– Непростые, должно быть, люди?
– Испытующе глянула на меня девушка.

– Ага, непростые.
– Нехотя подтвердил я. И, показывая, что тем мне неприятна, промямлил.
– Только я им - седьмая вода на киселе.

Так, мило беседуя, мы двигались в сторону Москвы, и вдруг нас нагло подрезали. Чиркнул задним крылом по кузову со стороны Марины, отчего она громко ойкнула, резко дёрнула руль.