Мигранты
Шрифт:
Сколько еще предстоит мне пробыть в ожидании, в облезлых коридорах, под засохшими пальмами, на скамейках, исчерканных множеством имен, в хвосте бесконечной очереди под высокими плафонами, источающими дрожащий мертвенный свет?
ИЗ ХАРАКТЕРИСТИКИ
Вьюнов Б.В., из детоприемника им. А.Коллонтай, пол скорее всего мужской, возраст 12 лет, конечности в зачаточном состоянии, образование никакое, других особых примет нет. За время пребывания в специальном детском доме N_18 проявил себя как с хорошей, так и с плохой стороны. При похвальной обычной малоподвижности, послушании и умеренности в удовлетворении жизненных потребностей, неоднократно обнаруживал такие качества, как злоязычие (будучи по медицинскому заключению немым), недопустимую эрудицию и противоправную вездесущность. Последнее качество проявлялось
Вывод: Необходима немедленная изоляция Вьюнова Б.В. от других воспитанников спецдетдома, т.к. он распространяет свое влияние (и умение) на других детей, что может иметь необратимые последствия.
Приписка от руки: Насчет того, что воспитатель Труцкий вроде избивал ребенка-калеку с целью предотвращения подобных выходок - все обвинения ложные, т.к. Труцкий сам болезненный и нервный человек, а Вьюнов к боли совершенно нечувствителен, в чем персонал неоднократно убеждался. Свидетельства Вьюнова о хищениях неправомочны, т.к., согласно справке, он слепой, немой, лишен подвижности, вообще ненормальный. Заберите его от нас, ради Бога! (подписи)
КАМЕР-ТАЙМЕР
Спелеолог Клембикп, по дальнему происхождению своему из немцев-колонистов, что, правда, не имеет прямого отношения к описываемому эпизоду, интеллигент во втором поколении, аспирант, заядлый турист и фанатик казачьего хорового пения, - так вот, этот самый Клембикп в одно ненастное июньское утро спустился, ассистируемый двумя помощниками, в воронку карстовой полости на краю безлюдного плоскогорья в окрестностях крохотного селения Амбы-таш. Здесь он бывал раньше - в юности, когда только-только открыл в себе жутковатую, неодолимую, подобную некрофилии тягу к склизким беспросветным, бесконечным полостям в земной тверди, и еще раз, совсем недавно, когда подыскивал подходящее место для установки темпорального датчика. Датчик этот - металлический увесистый ящичек некий институт намеревался с помощью Клембикпа поместить в наиболее глубоком кармане пещеры, с тем, чтобы примерно раз в три месяца снимать с его помощью (через геодезический спутник) величину временной составляющей, чтобы, сопоставив ее с нормалью, действующей на поверхности, судить об общем изменении временного поля. Такая вот задача, кажущаяся непосвященному сплошным вздором.
Клембикпу отводилась в этом деле всего лишь роль доставщика, которую он, тем не менее, выполнял с высоким тщанием. Срок установки приурочен был к ближайшему прохождению спутника.
Спустившись на глубину 280 метров на дно воронки, он первым делом установил компактный антенный отражатель, с которого в дальнейшем сигнал должен был идти на спутник и обратно, и, потихоньку разматывая антенный кабель, двинулся вниз по тоннелю к облюбованной им в прошлый раз нише. Пещера была уникальна по красоте и нетронутости. Клембикп оценил в который раз такое качество, как малодоступность; мало кому из любителей экзотики по душе спуск на сотни метров вниз, в полной темноте, на раскачивающемся канате. Для этого нужно иметь весьма редкий строй натуры.
Ниша идеально подходила для установки - сухая, укромная, окруженная рядом тонких сталагмитов. Клембикп поставил ящичек на специальный пружинный поддон и включил его, как ему показали в институте.
Тут же он оказался в полной темноте, хотя, как потом вспоминал, фонарик погас не обычно, а как бы с паузами, как бы стробоскопически. Человек опытный и вовсе не слабонервный, спелеолог не видел в этом ничего такого; сперва он лишь легонько встряхнул фонарик, на случай плохого контакта, затем уже полез в карман за спичками. И тут - рассказывал Клембикп - он ощутил как бы движение воздуха, и кто-то мягким, но неодолимым движением закрыл ему сзади глаза. Клембикп, забыв о спичках, стоял потрясенный, ощущая лишь прикосновение холодных ладоней.
Некстати, пожалуй, в этой кульминации отвлекаться на поверхностные умствования, к примеру, о природе восприятия. Мы все негласно условились: происходящее проверяется нормой, то-есть массовым опытом.
Но какой массовый опыт может учитываться в лишенной звуков подземной глубине, в такой тьме, будто человека запрессовали в пласте угля, и к тому же - вот ведь особенность момента - еще и мазнули по темени мощным лучом со спутника, прошедшего как раз над карстовым провалом в своей космической выси? И запустившего тем самым темпоральный датчик, от которого, думается, и сами его создатели не знают, чего ожидать?..
Когда Клембикпа, спустя восемь дней, обнаружили чабаны за двадцать верст от селения, и несколько подлечили в скверной районной больнице, он смог кое-как изложить происшедшее. Любопытно, что версии случившегося варьировались аспирантом до неузнаваемости; людей, знавших его как человека вполне правдивого, это ставило в тупик. Он рассказывал, что "неизвестная" (он выговаривал это слово с ужасом и одновременно со странной нежностью) повернула к себе лицом ошеломленного Клембикпа, и он вдруг ощутил, что его целуют! В сухом лексиконе спелеолога не нашлось соответствующих слов, чтобы описать этот поцелуй, что ощутил он - жуть, или сверхъестественное блаженство - не удалось никому понять. Так или иначе, он отключился, ушел в глубокий обморок, и, когда очнулся, не вполне хорошо соображал. По одной версии, он и его новая знакомая - это была странная девушка монголоидного типа, почти голая, если не считать замшевой юбчонки и многочисленных ожерелий, - долго бродили по ночной ветреной степи и беспрерывно разговаривали, прямо таки взахлеб, за исключением тех моментов, когда обнимались. Тут Клембикп терялся, заводил глаза к потолку и мучительно вспоминал, о чем же шла речь, но ни единого слова беседы вспомнить не мог.
В другом варианте он блуждал по пещере, вовсе не видя спутницы (та все время была рядом, молчаливая, надежная, будто альпинист в связке), она помогала Клембикпу в кромешной тьме преодолевать подземные провалы и щели, пока не вывела его к узенькой отдушине на склоне глинистого откоса, где они и расстались (здесь Клембикп утверждал, что так и не видел ее лица). По его словам из темной расселины донеслось лишь - значит, ты не вспомнил?
В дальнейшем, по мере выздоровления Клембикп предпочитал рассказывать о том, как он заблудился под землей и почти неделю в полном одиночестве искал выход. Видно было, правда, что ему теперь больше хочется отвести подозрения в сдвинутой психике. Но желание выговориться однажды возобладало. Однажды ночью он подозвал добродушную няньку и рассказал ей красочно, с подробностями, - все, что с ним приключилось, на своем родном языке. Йа, йа, - поддакнула нянька в конце рассказа. Она оказалась соплеменницей Клембикпа.
Зародышем этого инцидента можно считать мимолетный эпизод, случившийся с юношей-Клембикпом еще в первый его спуск в воронку Амбы-таш, когда он, в восторге от подземных красот, заметил на ближайшей стенке наплыв, удивительно подобный девичьей фигурке - обобщенной, почти без деталей, как бы изваянной каким-то отечественным эпигоном Родена. Клембикп не имел о Родене никакого понятия, он просто любовно погладил барельеф и сказал что-то вроде (за давностью он не помнил точно), что-то такое:
– Девочка, подрасти немножко и станешь моей невестой!
Или похоже, в таком тяжеловато-юмористическом ключе. Драма в том, что именно эти слова он должен был вспомнить, блуждая по ночной степи с той девушкой, так было необходимо, но вот же - это выплыло слишком поздно, уже в разговоре с нянькой. Тем не менее, случай со Клембикпом имеет на диво благополучную концовку, отнесенную от спуска в пещеру на целых четыре года. Как раз тогда спелеолог отбывал что-то вроде образовательной повинности: он проводил какую-то лекцию с показом слайдов в клубе часового завода, где, как водится, персонал почти полностью женский. Вдруг его проектор погас - примерно так же, как фонарик, - и аспирант даже зажмурился, ожидая, когда прохладные пальцы... но свет опять появился. Однако справа от него, на пустом до сих пор месте, теперь сидела раскосая девушка, пристально глядя на экран...