Михаил Черниговский
Шрифт:
– А вот ты, мой родич, и возьмешь на себя такую миссию. Дам тебе проводника из числа моих половцев.
– Я уже подобрал одного.
– Вот и хорошо. Можешь им воспользоваться. Когда братья были заняты деловыми разговорами о хозяйственных делах княжеств и своих доходах, Михаил имел возможность пообщаться с княгиней Еленой Лешковной, которая находилась в дальнем родстве с его матерью. Разговор зашел о родственных связях Рюриковичей с польской королевской династией.
С большим напряжением Михаил старался вспомнить польские слова и выражения. Княгиня
– Тянет повидать родину, съездить в Польшу, повстречаться с родными?
– Трудно ответить, князь Михаил, на твой вопрос однозначно. Наверное, всякого человека тянет на родину. Вот и я постоянно думаю о своей Польше, о родных местах, где я появилась на свет, выросла. Но какова теперешняя Польша? Страна, охваченная усобицами, распрями. Члены династии перегрызлись между собой, ведут междоусобную борьбу из-за всякого города, куска земли. А польский народ страдает из-за усобиц, покидает родную землю и бежит к нам. Многих беглых мы приютили в здешних краях. Зачем мне взирать на истерзанную Польшу? Видеть, как мои родичи грызутся меж собой из-за клочка польской земли?
Елена тяжело вздохнула и продолжала.
– Жизнь на Волыни тоже не сладкий мед. Но люди бегут из Польши сюда, надеясь найти здесь более спокойное и сносное житье.
Княгиня Елена с семьей укрывалась в Польше во время Батыева нашествия в европейские страны.
Во время вынужденного пребывания на родине насмотрелась на раздоры, охватившие страну, на бесчинства феодальных клик.
– Поляки могли бы объединиться в серьезную силу и дать отпор внешним врагам, - убежденно сказала княгиня.
– Но что мы видим? Вместо единой и сильной Польши раздробленность и междоусобицы. Зачем бы теперь поехала в Польшу, хотя она мне и родная? Право, не знаю. Разве только для того, чтобы наблюдать свары и усобицы?
После ужина Даниил с братом Васильком и Михаилом уединились в рабочем кабинете князя.
– Я еще не рассказал тебе, дорогой гость, как на меня наседают паписты. Зело старательно наседают, - обратился Даниил к Михаилу.
– Что ты имеешь в виду? В каком смысле наседают?
– пытливо спросил Михаил Всеволодович.
– А вот послушай. Посетила меня целая компания папских церковников. Начали с того, что выразили сочувствие мне и моей земле, пострадавшей от Батыева нашествия. Заговорили о том, что я нуждаюсь в помощи. Обещали помочь. Но ведь всякая помощь должна предусматривать условия. Разве не так?
– И что же ты сказал в ответ на такие слова?
– Спросил деликатно, о каких условиях пойдет речь?
– А они что?
– Сперва вежливо помолчали. Потом главный папист произнес весомо, что всякая помощь должна оплачиваться. Их помощь нуждается в щедрой оплате. "И что же вы от меня хотите?" - спрашиваю. И слышу от главного паписта: "Мы щедро помогаем своим,
– Какие же?
– "Построим тебе храмы на наш лад. Пришлем католических священнослужителей. Если хорошо пройдет в твоем княжестве приобщение к нашей вере, дадим тебе королевский титул. Представь себе, - единственный король в сонме русских князей. Король Даниил - разве плохо звучит? Будешь как венгерский Бела". Так втолковывали мне папские посланцы.
– Значит, к католической вере тебя склоняли.
– Еще как настойчиво склоняли.
– И что ты ответил?
– Ответил неопределенно. На ваше предложение не ответишь, мол, сразу, без раздумий. Поразмыслить надо, посоветоваться с близкими.
– Ты в самом деле допускаешь переход в латинскую веру?
– Господь с тобой, Михаил. Разве я похож на вероотступника? Никогда от веры моих предков не отрекался, и никогда мыслей таких непотребных не было. Еленушка, став женой моего брата, перешла в наше православие. А с папистами жуем жвачку. Условились встретиться с ними еще раз для дальнейшего разговора. А сам присматриваюсь к ним. Что ждут от меня и моей земли? Нашествие католических попов и монахов.
В разговор вступил Василько Романович, князь владимиро-волынский.
– И ко мне однажды пожаловали эти паписты, - сказал он, - и тоже наседали, упрашивали принять их веру. Кое-как отбрыкался от их натиска.
– Каким же образом?
– Говорил им: я, мол, не могу ослушаться старшего брата, как он решит. Паписты и отправились от меня к брату приставать к нему.
– Какой услужливый братец. Удружил, - с едкой иронией произнес Даниил.
– Не добьетесь, паписты, своей цели.
Потом разговор князей перешел к другому.
– Посетил бы ты, Данилушка, наш Киев, поглядел бы, что от сего великого града осталось, - предложил Михаил.
– А зачем мне такое грустное зрелище? На свои города, ставшие руинами, насмотрелся вдоволь. А что осталось от твоего Киева, мне доподлинно известно. Наслышан от владыки, побывавшем в Киеве. Он и рассказал мне, что Святая София пребывает в развалинах, княжеские палаты и обитель митрополита превращены в груды кирпичей. Возвратились на руины Киева жалкие остатки прежнего населения. Один из спутников владыки попытался пересчитать киевлян - насчитал всего лишь несколько десятков. А какой был многолюдный град! Помнишь?
– Спутник владыки малость обсчитался. По моим подсчетам в сегодняшнем Киеве набирается сотня обитателей.
– Как думаешь, Михаил, вернет Киев свою прежнюю роль стольного города и возродится ли из руин?
– Трудно ответить. А ты что думаешь, Даниил?
– Не знаю. Если когда-нибудь и возродится, то это произойдет очень не скоро, когда уйдут в мир иной наши дети и даже внуки. Полагаю, что русская митрополия в ближайшем будущем развалится на два центра. Один будет на северо-западе, скорее всего во Владимире-на-Клязьме, а другой - где-нибудь у нас, в Галиче или на Волыни.