Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
Шрифт:
Я сам любил живую, настоящую партийную, политическую работу. И мы в крайкоме и крайисполкоме старались больше сделать для города. Выступая на городской партконференции, я, разумеется, критиковал горком за недостатки в области повышения уровня жизни и быта людей. М. Горбачёв, как я чувствовал, с пониманием относился к этим замечаниям и пожеланиям, высказываемым от лица бюро крайкома партии.
Н. Поротов:
— Горком КПСС к тому времени, когда М.С. Горбачёв стал его первым секретарём, в принципе оценивался как боеспособный штаб в жизни «столичного» города. И Михаилу Сергеевичу оставалось только удерживать уровень деятельности горкома на достигнутых до этого другими его руководителями позициях. Ничем особенным горком не выделялся, шёл по пути, прокладываемому крайкомом КПСС, принимая многочисленные постановления.
Второй секретарь крайкома
В. Казначеев:
— Несмотря на несостоятельность Горбачёва в практической работе, Фёдор Давыдович, теперь уже секретарь ЦК КПСС, пожелал, чтобы Михаила Сергеевича избрали вторым секретарём крайкома КПСС. Многие возражали, но против Кулакова были бессильны.
М. Горбачёв:
«Летом 1968 года в крайкоме начались «большие аппаратные игры» с перестановкой лиц. Всё из-за того, что первый секретарь Карачаево-Черкесского обкома партии Лыжин демонстративно оставил семью и перебрался на жительство к другой женщине. Общественность негодовала. Лыжина освободили от занимаемого поста, вместо него избрали Ф.П. Бурмистрова, который работал вторым секретарём крайкома.
Окружение Ефремова пришло в движение. Я не только был от всего этого в стороне, у меня зрели свои планы. К тому моменту внутренний выбор для себя я сделал: надо разворачиваться в сторону науки. Сдал кандидатские экзамены, выбрал тему, связанную с проблемами специализации и размещения сельскохозяйственного производства в Ставрополье, стал собирать материалы для исследования. Когда страсти вокруг поста второго секретаря начали разгораться, я оформил отпуск, купил санаторные путёвки для себя и Раисы Максимовны в Сочи».
Вдруг перед самым отъездом звонок от заведующего общим отделом Павла Юдина:
— Не уезжай, Михаил, задержись, указание Леонида Николаевича.
Проходит день, два. Горбачёв звонит Ефремову:
— Леонид Николаевич, мне передали ваше пожелание задержаться. Но «горят» путёвки, срок уже идёт, семья собралась. Прошу разрешить уехать в отпуск.
— Дождёшься пленума, — резко ответил он.
— Пленум и без меня состоится, я заранее присоединяюсь к вашему предложению.
— Я тебе сказал. Подожди. Всё. — Ефремов положил трубку.
Прошло ещё какое-то время. Наконец Ефремов пригласил к себе. Разговор зашёл о выдвижении.
— Леонид Николаевич, — сказал ему Горбачёв, — вы же со мной работать не хотите. И не надо себя насиловать. Претендентов много, а мне разрешите уехать в отпуск.
— Поедешь в Москву, — с явным неудовольствием ответил он.
Оказалось, вопрос о выдвижении Горбачёва на пост второго секретаря уже был предрешён. Ефремов тут же собрал бюро крайкома, и оно… единогласно высказалось в поддержку кандидатуры Михаила Сергеевича. После заседания все разошлись, а он вновь стал ждать от первого секретаря крайкома приглашения на беседу. Когда же стало очевидно, что оно так и не последует, решил зайти к Ефремову сам.
— Езжай в Москву, — вот и всё, что Горбачёв от него услышал.
— Куда? К кому? Какие рекомендации?
— Сам знаешь куда — в Орготдел ЦК. Там твоих заступников хватает.
В Москве на Старой площади в Орготделе с ним беседовал заместитель заведующего отделом Е.3. Разумов, потом состоялись встречи с секретарями ЦК Капитоновым, Демичевым, Кулаковым, и вопрос о рекомендации Горбачёва на должность второго секретаря крайкома был решён.
В интерпретации Горбачёва, он даже высказывал кое-какие сомнения в правильности своего выдвижения. Однако, явно кокетничая и любуясь собой, замечал: «Любые мои сомнения буквально во всех кабинетах гасились одной и той же сакраментальной фразой: «Необходимо сочетание старых и молодых кадров»». Предысторию данного решения рассказали ему работники орготдела: Ефремов действительно упирался, тянул до последнего часа, использовал все старые связи, но Капитонов занял твёрдую позицию, его поддержал Кулаков, в ход пошла всё та же формула о «сочетании»,
Характер у Ефремова был ещё тот! Сразу же после избрания навязанного ему второго секретаря Леонид Николаевич взял отпуск и, так и не побеседовав с Михаилом Сергеевичем, уехал в Кисловодск.
Итак, в 1968 году тридцатисемилетний Горбачёв становится вторым секретарём крайкома КПСС. И снова судьба отводит уже знакомому нам партаппаратчику из Орготдела ЦК Борцову некую роль в этом восхождении. Дело в том, что на должность второго секретаря выдвигался Иван Лихота — секретарь краевого комитета по идеологии, до этого заведующий отделом пропаганды крайкома, который разнёс в пух и прах секретаря парткома Ставропольского производственно-территориального управления М.С. Горбачёва за недооценку роли соцсоревнования. Михаил Сергеевич на всю жизнь запомнил эту обиду и дал Лихоте в своих мемуарах нелестную характеристику.
Так вот, по версии Ивана Ивановича Борцова, куратора Ставропольской краевой партийной организации из Отдела оргпартработы ЦК КПСС, Фёдор Давыдович Кулаков продвигал на должность второго секретаря крайкома вовсе не Горбачёва, как принято считать, а Лихоту. И действовал якобы по согласованию с первым секретарём крайкома Ефремовым.
Однако кандидатура Лихоты не прошла: Кулакову, бывшему тогда секретарём ЦК КПСС и входившему во влиятельную обойму ближайшего окружения Л.И. Брежнева благодаря личному знакомству с К.У. Черненко со времён совместной работы в Пензенском обкоме ВКП(б) в 40-е годы, не удалось протащить своего протеже. Почему? Это место явно предназначалось другому. Борцов, по его собственному признанию, позже понял то, чего не осознавал, видимо, во всей полноте тогда. Он вспоминал такие детали, какие тогда казались ему второстепенными, а спустя некоторое время предстали очень значительными. Он точно понял, что Горбачёва уверенно «двигали» по служебной лестнице мощные «руки». Ефремов, вероятно, это знал лучше Борцова. Но отведённую ему роль Иван Иванович сыграл до конца.
Как можно было обойти Кулакова при выдвижении Горбачёва? Казалось, невозможно: ведь он очень заинтересованно следил за расстановкой кадров в крайкоме КПСС.
Выход был найден. Ефремов и Борцов договорились, что решение ЦК КПСС по утверждению Горбачёва на пост второго секретаря крайкома партии они сначала подпишут у Брежнева, а потом уже у Кулакова, которому после этого некуда будет деваться. Конечно, это был дерзкий и авантюрный ход, но он удался. Ефремов действовал, названивая в Москву из Ставрополя важным персонам, добиваясь их согласия, а Борцов двигался по цековским коридорам и кабинетам, пробивая новое назначение симпатичного ему Горбачёва.
Сам Михаил Сергеевич хорошо понимал важную роль в этом деле Борцова. Недаром он благоволил к нему, уже работая в ЦК. Когда его в 1976 году избрали секретарём Центрального Комитета, он на радостях принял у себя в кабинете на Старой площади Ивана Ивановича и расцеловал его.
И всё-таки встаёт вопрос: разве смогли бы сами Ефремов и Борцов провести эту «операцию» без помощи каких-то фигур, более влиятельных, нежели Кулаков? Разве бы своенравный и жёсткий Фёдор Давыдович спустил бы им впоследствии эту выходку? А он ведь молча «сглотнул» её. Конечно, такие фигуры были. Борцов считал, что Горбачёву давно покровительствовали М.А. Суслов и Ю.В. Андропов, оба тесно связанные со Ставропольем. Андропов здесь родился, часто навещал до конца жизни эти курортные места для лечения, а Суслов работал в своё время первым секретарём Ставропольского крайкома ВКП(б), избирался депутатом от этих мест. Говорят, с тех пор Суслов «завязал» и поддерживал знакомства с некоторыми земляками и даже родственниками Горбачёва.
Правда, что касается отдельных родственных связей Горбачёва на Ставрополье, Иван Иванович имел некоторые основания относиться к ним с определённым недоверием. Не раз повторял он, что ему яснее, чем прежде, видны некоторые пробелы и «непонятные места» в биографии Горбачёва.
— Я ругаю себя, — говорил мне Борцов осенью 1991 года, — что не стал докапываться до деталей, хотя и тогда некоторые «вопросики» были.
Потом, уже на пенсии, он пытался суммировать многие факты, сообщения, свои наблюдения, чтобы яснее понять загадочный путь восхождения Горбачёва к власти. Особенно много вопросов у Борцова накопилось о том, как, с чьей помощью продвигался Горбачёв на пост генсека, для которого явно не подходил по многим своим качествам.