Михаил Романов
Шрифт:
Составители списка четко выразили свое отношение к тушинским приобретениям. Против фамилии Казарина Бегичева, фаворита Лжедмитрия II, в списке значится: «а воровских дач за ним было много, и те воровские дачи у него все пойманы...».
Тушинцы не желали расстаться с богатствами, приобретенными на службе у «царя Дмитрия». Однако лишь немногие из них сохранили эти богатства. Так, «при боярех» за бывшим тушинским боярином Матвеем Колодкой-Плещее-вым было закреплено село Плещеево, полученное им «по тушинской даче».
Власти утвердили земельные дачи, полученные дворянами
Эта мера была достаточно рискованной. В Первом земском ополчении служило много дворян-тушинцев. Они не простили Трубецкому «московского строения». Фактически глава триумвирата предал товарищей по оружию, почему и утратил их поддержку, столь необходимую ему в период междуцарствия.
Трубецкой употребил доставшуюся ему власть, чтобы закрепить за собой все приобретенные ранее земли. Составители списка 7121 года старательно перечислили все доставшиеся ему владения под Москвой, на Рязани и в Мещере с пашней 12 596 четвертей. В угоду правителю дьяки не уточнили, от кого он получил грамоты на земли, от «царька» или в таборах под Москвой, какие земли даны были ему в вотчину, а какие — в поместье. В конце строки значилось: «Да за ним же город Вага с волостями».
После освобождения Москвы князь Дмитрий Пожарский остался на Арбате. Он лишь перебрался из тесной избы в Воздвиженский монастырь. Зато Трубецкой торжественно переехал на подворье Бориса Годунова в Кремль. Он продемонстрировал земщине, кто является подлинной властью в столице. Совет земли и духовенство объявили о передаче ему в наследственное владение Важской земли.
Долгое время Важское «наследное» княжение было яблоком раздора в думе. Изменник Михаил Салтыков выхлопотал «княжество» у короля Сигизмунда. Земское правительство объявило о передаче земли «боярину» Заруцкому. Салтыков укрылся за рубежом, Заруцкий порвал с освободительным движением. Вага осталась без владельца, и Трубецкой потребовал ее себе.
Дарственная грамота на Вагу была составлена как соборный приговор. Трубецкой получил землю от духовенства, служилых «царей», бояр, стольников, дворян и детей боярских, гостей, торговых и «всяких чинов людей Московского государства». Парадный экземпляр грамоты был украшен золотыми прописями.
Документ подтверждал положение Трубецкого как верховного правителя России: «бояре собрались подле князя и «за его разум и премудрость, и за дородство, и за храбрость, и за правду и за ревнительность по святых Божиих церквей, ...по великородству его в Московском государстве правителем избрали».
Грамоту Трубецкого подтвердили своими подписями князь Дмитрий Пожарский, Василий Бутурлин, сподвижник Ляпунова князь Иван Андреевич Голицын, князь Юрий Су-лешев, Иван Биркин; бывшие тушинские бояре Михаил Бутурлин, князь Дмитрий Черкасский, князь Федор Борятин-ский. Из рядовых дворян только один удостоился чести подписать грамоту — захудалый Игнатий Михнев. Он был любимым спальником у Лжедмитрия II. В рукоприкладстве не участвовали Кузьма Минин, гости, казачьи атаманы.
Сказался раскол, царивший
Трубецкой располагал достаточной властью в столице, и духовенство не думало ему перечить. Дарственную грамоту скрепили престарелый митрополит Кирилл, троицкий архимандрит Дионисий, рязанский архиепископ Феодорит, хитрый Арсений и десяток чиновных монахов.
Духовенство и земские воеводы вручили грамоту Трубецкому подле московских святынь в Успенском соборе. Торжественная церемония в Кремле готовила почву к избранию главы ополчения на трон. Грамота недаром начиналась со слов о том, что прежде Вагой владел царь Борис.
Передел земельных владений оказал непосредственное влияние на исход выборов монарха в России.
Значительную роль в последующих событиях сыграла армия.
Земские воеводы осаждали в Кремле не одну Семибоярщину с поляками. Вместе с боярами там находились многие служилые люди из состава Государева двора, остававшиеся верными Семибоярщине.
Старшие бояре были высланы из Москвы, а дворяне сами поспешили покинуть город, опасаясь мести казаков и спасаясь от голода. В этом была главная причина того, что в решающие дни дворян в столице оказалось совсем мало.
Дворянин Б. Дубровский был свидетелем падения Кремля. Он прибыл в Москву в ноябре, а уехал в середине декабря 1612 года. Будучи послом «Новгородского государства», он располагал первоклассной информацией. По его данным, детей боярских в Москве было «около 4000», но потом большая их часть была распущена по поместьям и городам.
Сын боярский Философов показал, что «дворяне и дети боярские разъехались по поместьям, а на Москве осталось дворян и детей боярских всего тысячи с две, да казаков с полпяты тысячи, да стрельцов с тысячу человек, да мужики, чернь». Дети боярские, по обыкновению, разъезжались из полков с приближением зимы. Но стрельцы были прочно привязаны к своим слободам, занимаясь разнообразными промыслами. Гонсевский исподволь расформировал стрелецкий гарнизон, насчитывавший в начале века до 10 000 человек. К 1612 году стрелецкое войско в столице сократилось в десять раз.
Раскол дворянского ополчения и Государева двора, а также падение численности стрелецкого войска дали решительный перевес вооруженным отрядам казаков и «черни». В этих отрядах служило, по разным сведениям, от 4500—6000 до 11 000 человек. Причиной расхождения было то, что точное исчисление казаков и в особенности неупорядоченных отрядов, состоявших из «меньших людей» посада и мужиков, было попросту невозможно. Шведские агенты доносили из Москвы, что численность земской рати не превышает 20 000 воинов. Посол Дубровский называл цифру в 17 000—18 000, что было, по-видимому, ближе к истине. Основную массу земской рати составляли казаки и вооруженный народ.