Михаил Романов
Шрифт:
Отец царя поначалу мирился с тем, что в Кремле распоряжались старица Марфа и ее любимцы. В 1623 году он приступил к перестановкам в Ближней думе. Прологом послужил розыск о злоупотреблениях братьев Салтыковых.
Извещая народ об опале на Салтыковых, власти писали: «забыв государево крестное целование и государскую великую милость, а государская милость была к вам (Борису и Михаилу Салтыковым) и к матери вашей (сестре старицы Марфы) не по вашей мере; пожалованы вы были честью и приближеньем больше всех братьи своей», «только и делали, что себя богатили,
Русские известия находят подтверждение в иностранных донесениях. Описав злоупотребления московских властей, Исаак Масса в своих письмах 1616—1618 годов подчеркивал, что такое правление, «если останется в теперешнем положении, долго продолжаться не может»; чиновники корыстолюбивы и лицеприятны; Михаил попустительствует им и возлагает надежды единственно на возвращение из польского плена своего отца Филарета, который один «в состоянии поддержать достоинство великокняжеской власти». «Лобанов с Салтыковым, — писали из Москвы шведские эмиссары, — были первыми во власти, тиранили с таким насилием, что могли бы все перевернуть, если бы не заступился отец» царя Михаила.
Филарет отправил Салтыковых и Лобанова в ссылку, лишив их думных титулов. В 1626 году ссыльные служили в захолустных крепостях на восточной окраине: Борис Салтыков — в Самаре, Михаил — в Чебоксарах, князь Лобанов — в
Свияжске. Был издан указ, воспрещавший именовать их с прежними думными титулами. «А к Борису боярином писать не велено, а Михаилу — окольничим; а все они посланы из деревень, государевых очей не видали», — значилось в Разрядах. Филарет не желал допускать племянников в столицу.
Костромские вотчины братьев Салтыковых были конфискованы и ранее 1626 года пущены в поместную раздачу.
Шведские дипломатические донесения позволяют заключить, что ближний круг сына состоял из одних лиц, а Филарета — из других. «Чего хочешь достигнуть от матери великого князя, — утверждали шведские послы, — должно быть сделано Сицким, Черкасским, Лыковым и тестем великого князя Долгоруким. Чего хочешь добиться у патриарха, должно быть сделано Шереметевым, Шеиным, Иваном Никитичем и Лыковым».
Среди лиц, выдвинувшихся при Михаиле и его матери, первенствовали бояре князь Алексей Сицкий и князь Иван Черкасский. Оба получили боярство по родству с Романовыми. За год до смерти старицы Марфы тесть царя боярин Владимир Долгорукий-Оболенский оказался в Сибири, может быть, по милости Филарета.
Единственным лицом, пользовавшимся влиянием при обоих великих государях, был князь Борис Лыков-Оболенский, женатый на сестре Филарета Ирине Никитичне. Одно время Лыков возглавлял Сыскной и Ямской приказы.
Ближними людьми Филарета были его брат Иван Никитич и бояре старшего поколения Михаил Шеин и Федор Шереметев.
Что касается князя Черкасского, он первенствовал при дворе Марфы и Михаила, но подлинный успех пришел
Иван Борисович Черкасский был внуком горского князька Камбулата, члена княжеской династии, правившей в Ка-барде. Династия была связана родством с Грозным. Высокое происхождение ограждало его от местнических нападок московской знати. Мать князя Ивана доводилась родной сестрой Филарету.
Князь Черкасский доказал свою преданность Романовым. Он пользовался их полным доверием и обладал характером, что позволяло ему неукоснительно проводить в жизнь все распоряжения «великих государей царя и патриарха».
В январе 1622 года был создан Приказ Большой казны — главное финансовое управление. Приказ ведал торговлей. В ведении нового приказа находился Денежный двор. Г. Ко-тошихин отметил, что «в том Приказе ведомы гости и гостиная и суконная сотня, и серебряного дела мастеры, и многих городов торговые люди»; «а ведает тот Приказ боярин тот же, что и Стрелецкий приказ ведает».
Романовы вверили Приказ Большой казны и Стрелецкий приказ Ивану Черкасскому. Два этих учреждения были ключевыми в системе государственного управления. Кроме того, он некоторое время возглавлял Сыскной приказ.
В годы Смуты стрелецкий гарнизон Москвы играл особую роль. Стрелецкие караулы несли стражу в Кремле и внешних крепостях города. Как глава Стрелецкого приказа боярин Черкасский командовал стрелецкими гарнизонами во всех городах, а также руководил сбором одного из главных налогов — «стрелецких денег» и еще хлеба на жалованье казакам и другим служилым людям по прибору.
В 1624—1642 годах Черкасский возглавлял Иноземный приказ, в котором ведомы «иноземцы, всяких чинов служилые люди». Он руководил набором за рубежом иностранных наемных командиров и солдат. В годы Смуты русское правительство вполне оценило преимущества иноземной наемной пехоты и приступило к организации полков иноземного строя.
Надо заметить, что князь Иван не мог ведать всеми названными приказами одновременно. Круг дел, которыми он распоряжался, постоянно менялся.
Романовы поручили Черкасскому заботу о безопасности и здоровье членов династии. При Грозном такими полномочиями был наделен один Богдан Бельский, племянник Ма-люты.
В Аптекарском приказе, по словам Григория Котошихи-на, «сидит боярин тот же, что и в Стрелецком приказе». В приказ назначали лиц, которым ведомы «аптека и докторы и лекари». Царь принимал лекарства, изготовленные иноземными докторами, исключительно из рук Черкасского.
В официальных документах князь Иван Черкасский именовался ближним боярином царя Михаила. Фактически он возглавлял Ближнюю думу царя. Шведские послы, посетившие Россию в 20-х годах, так определяли роль Черкасского в делах Московского царства: «глава всего военного совета, управляющий аптекой великого князя и казначей; вообще думают, что он получил все управление государством и был первым на месте (вместо) Мстиславского». Шведы характеризовали князя как «человека большого ума и крепкой памяти».