Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.
Шрифт:
…Ивана Алексеевича Сердинова отпускали к жене обмыться, потом утром привели…
Из наших, помню, среди арестованных были Евгений Петрович Оводов, Степан Федорович Полянский, Дмитрий Алексеевич Наумов, Мельников и Иван Алексеевич Сердинов.
И вот выводят их по одному на допрос: «Как убивал? Где убивал?» Кое-кого вдарил Микишара (у него два сына были у красных, а два – у белых). Здоро-овый такой…
Допрашивали по одному и спрашивали: «Где казначейские деньги?» Кое на кого говорили: «Оставить…» И оставили Полянского, Мельникова, Оводова, а остальных погнали
У ворот казармы Мария Дроздова, жена Павла, убила из винтовки Ивана Алексеевича Сердинова, а Матрена Парамонова добила его мотыкой.
Одного пацана тогда же убили в хуторе. Подводы шли с хлебом. Мужчину в плен взяли, а мальчишка побег, и ему вслед стрельнули…
…Когда-то до войны было. На всеобуч собирали нас. Шел я с ребятами мимо нынешнего дома по улице Шолохова, 103, а Анастасия Даниловна на скамейке: «Вы чё, я пойду Мишке скажу, может, у нас в низах перебудете…» И оставила нас на ночлег.
В 1936 году я был заведующим переправой в Вешках, и ездили мы с Шолоховым рыбалить. (Он жил еще в том дому, старом.) Резучими стерлядей ловили. Тогда этой рыбы много было, запретов на нее не было.
Дергачев Павел Ефимович, 1903 года рождения, уроженец хутора Плешакова:
– У отца Шолохова на мельнице работал вальцовщиком Давид Бабичев, машинистом – Иван Сердинов, весовщиком – Христиан Платонович Кочетов. А в завозщиской жил сторож.
Дом Дроздовых был крыт камышом, с крыльцом на север, со столбами вычурными – доски с вырезами, вилюшками, – сверху крыльца – жесть.
Я думал сначала, что Шолохов списал все с плешаковцев, а потом понял, что не все от них взято. Самого Дроздова старого я не помню, но говорили: прихрамывал он.
Зимой мы в шара играли… Клюшки, шар… Играли еще в городки. Костяшки всяк себе собирал – свиные, говяжьи.
Выставляли их на лед и сбивали плиткой железной. Если все шашечки собьешь – штрафа не будет.
Играем. Глядим – Мишка пошел. Вперед из Елани, бывало, пойдет – не догоним, отстал – не догоняет нас. Не дюже липучий был.
В станице Вешенской по улице Советской живут Валентина Ивановна и Михаил Александрович Железняковы. И вот однажды они звонят мне и сообщают, что жива дочь Михаила Дроздова. Но живет она далеко, аж во Фролове Волгоградской области.
Немедля я отправился к Железняковым. Оказалось, что Валентина Ивановна – дальняя родственница Дроздовым, а поэтому я и попросил ее рассказать хоть что-нибудь из жизни этой семьи:
– Алексей и Павел Дроздовы были красивые ребята, но настырные, как говорили старые люди. Отец коня не разрешал брать, а Павел, бывало, все равно уедет.
Михаил победней жил. Как ушел на Первую мировую войну, так и не вернулся. И осталось у него три дочери и два сына. Ну, все я тебе не расскажу, это надо ехать во Фролово к Татьяне Михайловне.
Через неделю за мной заехал на ЛУАЗе М.А. Железняков, и мы поехали степными дорогами на Слащевскую, Кумылженскую и дальше – за реку Медведицу.
Татьяна Михайловна жила с дочерью на улице Пушкинской, 32. Маленький флигелек огорожен ветхой изгородью. В комнате табуретки, стол, кровать, на стенах
– Михаила Шолохова я помню, на мельнице играл. Мать у него спокойная была. Бывало, скажет: «Миша». А он – не дюже подчинялся.
Александр Михайлович не богатый был. Но все ж таки у мельницы был. Люди его уважали.
В семье Дроздовых было восемь детей: Анна, Михаил, Купина, Павло, Дашка, Фекла, Дашка (малая) и Алексей. Дед Григорий умер рано, когда отцу было 16 лет. Отец Михаил был отделенный, но тут же жил, в Плешаках.
Павел и Алексей жили в отцовском дому. Павел был офицером. Один раз у нас в хуторе был слет казаков. Это 19-й год.
А потом говорили: «Красные едут». Павел с хуторными против них и пошел. Под Матвеевским хутором в яру их и побили.
Сердинов в соседях жил. Он был в красных. Командовал. Когда наших побили, потом его взяли в плен, пригнали в казарму. Бабы стали бить пленных, у каких мужей побили…
Дроздовы занимались хлебопашеством, жили своим трудом. После восстания Алексей отступил на Кубань. Потом вернулся с другой женой, с лошадьми. А тут коллективизация. Лошадей он отдал в колхоз, а сам пошел работать в заготзерно.
Детей у Алексея не было.
Шолоховы, когда жили у нас, пользовались нашей обстановкой. Все дела с ними решала бабка, Агриппина Марковна: мы, девки, как-то мало вникали в разговоры взрослых.
Я доглядела Агриппину, бабушку свою. Дом стоял дедовский до послевоенных лет, потом его продали, свезли на другое место. Миша Шолохов, помню, ходил зимой в зипуне5 ниже колен. Кушаком его мать подвязывала, а он не хотел ходить в нем: зипун был домотканый, плохой вид имел, но шерстяной, теплый, а Мишка не любил его, жарко в нем было бегать. Наиграется, возьмет зипун за рукав и тянет за собой, когда домой идет.
Татьяна Михайловна была неграмотна. Взяв ручку в иссушенные старостью пальцы, она поставила у меня на листе вместо росписи крестик.
Итак, у Агриппины Марковны и Григория Дроздовых было восемь детей. Самой старшей была Анна, ее мужа звали Степан Нестерович. Вторым в семье был отец нашей собеседницы, третьей – Акулина, четвертым – Павел (у него была жена Мария, с Рубежного хутора), пятой – Дарья, шестой – Фекла (по мужу Самойлова), седьмой – вторая Дарья, ее звали в семье «малой Дашкой», муж у нее был Василий Лащенов, и самым младшим у Дроздовых был сын Алексей (первую жену Марию брал из хутора Максаевского, а в 1919 году отступил на Кубань и привез оттуда вторую жену, которую тоже звали Мария). В Великую Отечественную войну Алексей пропал без вести, но старожилы говорят, что он эмигрировал за границу, и вестей от него никаких не было.