Михаил Задорнов
Шрифт:
— Откуда вы знаете?!
— Да у вас же у всех на дороге приборы испорчены, — разошелся наш «заяц». — Да я на вас в муниципалитет жаловаться буду! Уже один нас останавливал. Я у него тоже трупом был. Вы мне за это ответите.
Полицейский не поверил такому бреду, связался со своим коллегой:
— Ты труп останавливал?
— Да, было, — как-то с неохотой ответил тот, видимо, все еще продолжая трясти тестилкой. — Вот до сих пор с дисплея не исчезает.
За нанесенный моральный ущерб наших проводили под конвоем до дома.
А на следующий день они поехали в мексиканский ресторан завтракать с максимальной
Нефтяником будешь!
В начале 90-х годов группа немецких бизнесменов приехала в Россию, желая наладить деловые отношения с нашими нефтяниками. К тому времени по миру уже поползли слухи о том, что в России можно быстро сделать хорошие деньги. Особенно в нефтяном бизнесе. И многим западным бизнесменам срочно захотелось стать русскими нефтяниками.
Бизнесмены представляли солидную фирму. Чтобы показать русским, насколько серьезны их намерения, они привезли гуманитарную помощь голодающим во имя реформ россиянам.
Наши чиновники этот благотворительный шаг оценили по-своему. Раз немцы такие щедрые, их можно будет «подоить». И устроили приехавшим в течение недели ежевечерние приемы, во время которых было съедено продуктов больше, чем привезли немцы. При этом все дни в тостах говорилось о том, как тяжело нынче России от нехватки западных инвестиций на пути реформ.
Немцы, которые с детства привыкли считать каждый бутерброд, даже спросили у кого-то из чиновников: а кто за все это платит? «Никто», — не задумываясь, ответил чиновник. «Как никто?» — не поняли немцы. «Ну, государство», — пояснил чиновник. После чего мне пришлось долго им объяснять, что государство и «никто» — у нас одно и то же лицо.
В то время я руководил одним из крупных фондов, через который была распределена часть привезенной, как мы тогда говорили, «гуманитарки». Я тоже присутствовал на банкетах и даже иногда сопровождал довольных приемом немцев в их экскурсиях по Москве. Они поняли, что меня многие знают. При встрече со мной улыбаются, разговаривают. Двое из группы попросили меня полететь с ними в Тюмень, чтобы помочь провести переговоры с настоящими тюменскими нефтяниками. За это моему фонду была обещана и впредь гуманитарная помощь. Выступлений у меня в то время не было. Россия от шока гайдаровских реформ лежала в нокдауне, и ей не на что было покупать билеты на концерт. Я согласился. В надежде на новые впечатления взял записную книжку.
И не ошибся! Записи пришлось делать уже в самолете, поскольку кое-кто из пассажиров летел стоя, словно ехал в трамвае. Немцы не могли на это не обратить внимания. Неуверенно спросили: «А разве до Тюмени недалеко?» Что я мог им ответить? Что правительство и народ в настоящий момент живут каждый своей жизнью? У каждого своя халтура. И у летчиков тоже. Подошли к командиру экипажа безбилетные, попросили: «Водила, подбрось до Тюмени, а?» — «Мест нет», — ответил командир. «Не боись. Мы смирно постоим, никому мешать не будем. Очень надо, пойми, водила». Водила понял.
И вот теперь человек семь летели стоя, держась за спинки кресел. Некоторые, чтобы скоротать время, пили баночное пиво. Один, который стоял возле моего немца, уже напился и пытался на него облокотиться.
— Зачем испортил воздух?
В Тюмени нас встречали уже не чиновники, а действительно настоящие нефтяники. Животы у всех — как рюкзаки альпинистов. Несмотря на тридцатиградусную жару, все в пиджаках и при галстуках. Галстуки параллельно земле на животах лежат.
— Здравствуйте, рады приветствовать! Много наслышаны. Из Москвы звонили — сказали, нормальные мужики, хоть и немцы. Дело делать могут. Так что не будем тянуть. Сегодня вечером обсудим все контракты в бане.
В первый момент немцы думали, что переводчица неправильно что-то перевела.
— В бане? Контракты?
— Да, в бане.
— А почему в бане?
В этой поездке я превратился для них в главного объяснялу:
— У нас так часто бывает. Это знак особого расположения и доверия. Так что, если хотите стать действительно нефтяниками, не вздумайте отказаться.
В гостинице тому немцу, что поглавнее, дали лучший — в прошлом обкомовский — люкс. Три комнаты, огромная гостиная, обои и ковры цвета взорвавшейся плодоовощной базы. В четырех углах гостиной — четыре люстры, у каждой по четыре плафона. Они, как сопла ракет, угрожают с потолка. Но… нигде нет выключателей. После пустых попыток найти хотя бы один мой немецкий друг, как всегда, обратился ко мне:
— А где у вас обычно выключатели?
— Посмотри в шкафу.
Прямо от двери во всю стену раскинулся шкаф. Я к тому времени был уже опытным гастролером. Много колесил по российским загогулинам, подобное видел не раз. Знал, что администрация гостиницы покупает за безналичные как можно больше мебели. Потом начинает распихивать ее по всем углам. Шкафы обычно громоздкие, заслоняют выключатели, розетки. Тогда вызывается плотник или столяр с лобзиком, вырезаются дырки в задних или в боковых стенках шкафов — и выключатели оказываются внутри.
— В шкафу — выключатель? — переспросил немецкий друг.
— Да, внутри.
— A-а, я понял! Ты же юморист?
— Я-то юморист, но тем не менее советую заглянуть в шкаф.
Немец открыл дверцы шкафа. Осторожно открыл, как будто тот заминирован. Смотрит, перед ним на задней стенке, у самого пола, — красавец выключатель. Секунды три они с выключателем смотрели друг на друга. После чего немец так же осторожно закрыл дверцы и снова открыл их. С первого раза не поверил! Выключатель снова оказался в шкафу.