Михайлов или Михась?
Шрифт:
– Я, когда к вам, Сергей Анатольевич, в гости прихожу, словно лет двадцать с себя сбрасываю, так у вас мне хорошо и славно.
* * *
Личное отношение к ветеранам войны у Сергея Михайлова особое. Фонд «Участие» шефствует над многими ветеранскими организациями, их более десятка по Москве наберется. Если же говорить о самих участников Отечественной, кому помог и помогает фонд, то их несколько тысяч.
– Когда призадумаешься, что для нас сделали эти люди, то понимаешь, что мы им обязаны всем. Просто пафосные слова говорить не хочется, – рассуждает Сергей Анатольевич. – Слова умеют говорить многие, только до дела редко доходит. Понимаю, конечно, что экономических проблем в нашей стране множество, но это же совершенно особые люди, сама история государства Российского.
* * *
Сергей Анатольевич вообще любит и знает историю, в этой области без всякого преувеличения его можно назвать эрудитом. Но одно дело просто знать историю, помнить знаменательные даты и вехи, имена, события. А совсем иное – чтить историю своей страны, гордиться ею. Когда готовилось трехсотлетие военного госпиталя имени Бурденко, к Михайлову за помощью обратилось руководство этой клиники.
– Бюджетные средства нам выделили, – говорили медики. – Учли даже проведение научно-практических конференций и прием зарубежных гостей, что приедут на юбилей. Но когда мы заговорили об установке памятника Петру Великому, по указу которого был создан наш госпиталь, нас чуть ли не в разбазаривании государственных средств обвинили. Одним словом, запретили категорически. Мы поняли, что нам нужна помощь человека, который к исто-рии своей страны относится с любовью и почтением. Судя по делам вашим, о которых мы много слышали, вы именно такой человек. Потому именно к вам, Сергей Анатольевич, и решили обратиться с этой просьбой о помощи.
Бюст Петра Первого украшает сейчас центральную аллею военного госпиталя имени Бурденко – Сергей Анатольевич Михайлов счел почетным долгом помочь в его создании. Так же, как и в создании памятника Федору Ивановичу Шаляпину, который установлен в музыкальной школе Солнцевского района, которая носит имя великого русского певца и где ежегодно проводятся конкурсы имени Шаляпина.
Глава седьмая
ТОЛЬКО ВЕРИТЬ
Из случайно услышанного разговора в приемной офиса Сергея Анатольевича Михайлова.
– Как считаешь, даст он нам денег? – вопрошал один мужчина у другого.
– Думаю, даст. А чего не дать-то, что у него, мало?
Просители были коренасты, крутоплечи, с заметно выпирающими животами. Одеты в одинаковые черные костюмы, галстуки, к которым они явно не привыкли, стягивали могучие шеи, и они, стесненные непривычной, видимо, одеждой, чувствовали себя, как говорится, не в своей тарелке. Вскоре они прошли в кабинет к Михайлову. Не сразу, после долгих, утомительных недомолвок и междометий, которые приезжим из Ижевска заменяли обычную речь, выяснилось, что начинающие бизнесмены желают торговать мясной тушенкой. Мясокомбинат тушенку им продать был готов. Дело оставалось за малым – раздобыть деньги на покупку, доставить тушенку в пункт икс – не важно даже, куда, тушенка же всюду нужна, и там ее продать.
– Стало быть, у вас есть возможность приобрести тушенку, но денег на это у вас нет, где и как вы ее будете реализовывать, вы пока еще тоже не знаете, – резюмировал Михайлов. – Ну а от меня-то вы чего ждете?
Ижевцы простенько так объяснили, что ждут они от Сергея Анатольевича денег, а к нему обратились по той простой причине, что у него, как они читали в газетах, есть «какой-то фонд» и вообще он человек богатый и ссудить им какую-то несчастную сотню тысяч долларов такого человека явно не затруднит. Михайлов резонно и достаточно твердо возразил, что проект кажется ему сырым и непродуманным, незнакомым людям он деньги ссуживать не привык, а что касается фонда, то это организация благотворительная, при-званная помогать социально ослабленным слоям населения, на коих господа начинающие бизнесмены ну никак не тянут.
– Ну, не хотите тушенку, и не надо, – легко согласился один из ижевцев. – А может, мы чего другое продавать будем, а? Мы все, что угодно, достать можем.
Получив отказ,
– Ну, чтобы не просто так мы в Москву прокатились, давайте хоть сфотографируемся вместе.
– А это-то вам для чего? – удивился Сергей Анатольевич.
– Как для чего? Вы человек известный, Мы к себе приедем, будем всем фотографию с вами показывать, расскажем, что вы нас встретили, чаем-кофе угостили, разговаривали с нами. Нас за серьезных людей принимать будут…
Помнится, в тот вечер мы долго говорили с Сергеем о том, что такое истинная благотворительность, где та тонкая грань, что отличает ее от обычной помощи.
– Понимаешь, – делился мыслями Сергей. – Мы ведь все живем среди людей. С самого детства. Школа, институт, спорт, работа, друзья, знакомые – не случайные и вовсе случайные. И чем богаче ты становишься, тем все больше ты привлекаешь к себе внимания. У нас же в России богатство чуть ли не зазорным, по мнению многих, считается. И вот уже люди считают, что, раз ты богат, значит, ты им должен. Никто же из тех, кто так считает, не отягощает себя мыслью, что он сам к твоему состоянию никакого отношения не имеет. Ко мне, как по почте, так и на мой личный сайт в Интернете, приходят сотни писем. Мне напоминают о каких-то мимолетных встречах, которые произошли то в самолете, то где-то на отдыхе или при иных обстоятельствах. Но, как правило, все эти послания заканчиваются просьбами – дай, дай, дай. У меня сейчас столько «одноклассников» развелось, что если им всем верить, то я одновременно учился с несколькими сотнями людей. Причем, самого разного возраста.
– Слухами земля, как известно, полнится. Известно же, что ты помогаешь многим. И не только через фонд «Участие», но и лично.
– Разумеется, у меня есть близкие друзья, просто хорошо знакомые мне люди. И если они оказались в сложной жизненной ситуации и я могу им помочь, то отчего бы это не сделать. С удовольствием!
– Но иногда люди даже и не просят тебя о помощи, ты ее предлагаешь сам, – возразил я Сергею и напомнил ему историю с его учителем Анатолием Вартановым.
…Когда Сергей учился в девятом классе, учительница математики вызвала в школу его маму. Это было накануне какого-то праздника. Вера Георгиевна работала тогда в исполкоме, занята была подготовкой праздничной ярмарки и в школу прийти не смогла. Математичка настаивала и при всем классе, отчитывая Михайлова, отозвалась о его маме пренебрежительно. Да что там – пренебрежительно! Попросту позволила себе при всем классе оскорбление. В тот момент в руках у мальчишки был циркуль, и он, оскорблен-ный, не раздумывая, запустил железяку. Острой иглой циркуль воткнулся в классную доску. Побледневшая от страха математичка выскочила из класса. Педсовет заседал недолго. Михайлова из школы исключили.
– Слава Богу, что я тогда промахнулся, – вспоминал много лет спустя Сергей. – Сейчас даже представить страшно, что бы было, если б попал…
Поразмыслив, Сергей решил поступить в вечернюю школу и пойти работать. Пришел он к директору «вечерки» Анатолию Аркадьевичу Вартанову. Тот документы полистал и велел явиться на следующий день.
– Да, братец, дел ты натворил неважнецких, – сказал ему директор при следующей встрече. – Хотя в целом оценки у тебя неплохие. Но у нас в вечерней школе учатся на год больше, а тебе этот год, считаю, нет резона терять. В общем, я принял такое решение.
Если сдашь экзамены, зачислю тебя на класс старше. Так что готовься, все теперь от тебя зависит. И запомни – я тебе верю, так что ты меня не подведи.
Экзамены Сергей сдал без труда, устроился работать учеником автослесаря, закончил вечерню школу и самые теплые воспоминания сохранил о Вартанове. Они не виделись много лет. Но как-то, вспоминая ту давнюю школьную историю, вспомнил Сергей и о старом своем учителе. Привыкший к действиям решительным, он уже на следующий день раздобыл адрес и отправился проведать Анатолия Аркадьевича. Сколько за долгие годы работы педагогом прошло у Анатолия Аркадьевича таких мальчишек. В высоком элегантном мужчине он, как ни силился, никак не мог вспомнить своего бывшего ученика. Сергей уже отчаялся, решив: какая разница, помнит, или не помнит. Важно, что помог, отнесся по-человечески, когда Вартанов вдруг воскликнул: