Микеланджело

Махов А. Б.

Под щелкопёрами здесь подразумеваются эпигоны Петрарки с их стереотипными ручейками, фиалками и пр.

Польщённый высказанным о себе мнением, Микеланджело решил ответить поэту в той же поэтической форме — терцинами, сочинёнными якобы монахом дель Пьомбо. По цензурным соображениям пришлось прибегнуть к иносказаниям, не называя имён ни вымышленного автора, ни других лиц. Как и в сонете по поводу завершения работ в Сикстине, в написанном им капитуле немало горечи, самоиронии, трезвой и даже чрезмерно строгой оценки своих деяний. Но главное в нём — это твёрдая гражданская позиция и готовность, несмотря ни на что, отстаивать свои взгляды до конца. Как ни пытался Микеланджело скрыть своё авторство, в Венеции, куда дошло послание, быстро разобрались что к чему.

Намедни мне доставлено посланье. Трёх кардиналов тотчас я сыскал И выполнил все ваши предписанья. Письмо в стихах вначале показал Старшому Медику, и злой наш гений 66 От смеха чуть очки не поломал. Меньшого 67

навестил без приглашений. Святоша вам благоволит душой, Хотя горазд до всяких ухищрений. Пока я не нашёл в толпе мирской Секретаря, 68 что при дворе всем служит, — Потешился б он вволю над собой. Который год по вам тюрьма здесь тужит, И многие бы предали Христа, Лишь бы петлю на вас стянуть потуже. 69 Гневят их эпиграммы неспроста. Мерзавцы палача страшатся вдвое, Дрожат поджилки — совесть нечиста. Ваш римский друг 70 вконец лишён покоя. Он словно мясо жёсткое с душком, Рискует угодить попам в жаркое. А наш Буонарроти с огоньком. Он потрясён был добрыми словами — Ваш отзыв оглушил его как гром. Сказал, что повозился бы с камнями Во имя вашей славы на века. Но где резцу тягаться со стихами, Чья рифма столь изящна и крепка! Они годам и тлену неподвластны — В них правдой дышит каждая строка. Признательность вам выражая страстно, Он молвил: «Как ни лестно от похвал, Мои деянья с ними не согласны: Я не достиг того, чего желал. Но Берни смог раскрыть мою натуру И верную идею подсказал. Все прочие смешны и хвалят сдуру — Искусству суесловие во вред. Скорей умру, а жизнь вдохну в скульптуру! Великих дел ждёт от меня поэт. Пусть знает, что я вызов принимаю И высоко ценю его совет». Так он сказал. На сём я умолкаю, Да и в поэзии не преуспел, А потому ход мыслей закругляю. Поставил точку я и покраснел. Пред кем же рифмоплётством занимаюсь? Кому стихами докучать посмел? Ответ готов, и я отнюдь не каюсь. Достанется хула мне — поделом. Но я на вашу милость полагаюсь И, как всегда, готов служить во всём Вам, мастеру большого дарованья, Пусть даже поплатившись клобуком. Лишь угодить — иного нет желанья, И я в лепёшку расшибусь для вас, Хотя достоин в рясе осмеянья. С почтеньем. Выполню любой приказ (85).

66

Папа Климент VII, один из главных виновников падения Флорентийской республики.

67

Кардинал Ипполит Медичи, внебрачный сын Джулиано Медичи, герцога Немурского.

68

Придворный стихотворец Ф. М. Мельци, автор сочинений непристойного содержания.

69

Автор оказался провидцем: вскоре Берни был отравлен по приказу Медичи.

70

Намёк на одного из лидеров движения Реформации Пьеро Карнесекки, позднее сожжённого на костре инквизиции (ещё одно провидческое предсказание). В строке обыгрывается его имя (came — мясо, secco — сухой).

* * *

Мстительному герцогу Алессандро повсюду мерещились враги, и он страшился даже собственной тени, как об этом сказано в приведённом выше мадригале Микеланджело. Заподозрив в связях с заговорщиками Баччо Валори, он приказал казнить бывшего верного пса, утратившего доверие. Обещанная ему скульптура «Давид-Аполлон» так и осталась в мастерской. Незадолго до расправы над Валори в страшных муках от французской болезни, как тогда называли сифилис, испустил дух предатель Малатеста Бальони, представитель клана перуджинских тиранов.

Молодому Алессандро не давала покоя стоящая перед дворцом Синьории покалеченная скульптура героя, пугающая своим грозным видом. Он решил водрузить рядом другого мифологического героя, готового по силе противостоять «Давиду». Обещанная когда-то Микеланджело мраморная колонна была передана

угодливому Бандинелли, который получил титул «первого скульптора герцога». Тот с радостью взялся за работу, мечтая одержать победу в негласном соревновании с творцом «Давида». Но поединка как такового не получилось. Водружённая чуть правее «Давида» скульптура «Геракл и Какус» сразу же стала притчей во языцех, породив нескончаемый поток насмешек и язвительных куплетов, распеваемых в трактирах. Флорентийцы прозвали скульптуру «Истуканом» и высмеивали не только оплошавшего Бандинелли, но и его заказчика:

Очнись! Гераклу спать не время — Насмешек непосильно бремя. Восстань же с палицей в руке И вдарь наотмашь по башке Того, кто выставил уродом Тебя пред всем честным народом. 71

Убийственную оценку скульптуре «Геракл» дал очевидец тех событий Челлини: «Если обстричь волосы Геркулесу, то у него не останется башки, достаточной для того, чтобы упрятать в неё мозг… Его лицо неизвестно, принадлежит ли оно человеку или быкольву». 72 Далее Челлини сравнивает фигуру Геркулеса с поставленным стоймя мешком, набитым дынями, а его спину с мешком, в который втиснуты длинные тыквы. У него были давние счёты с «первым скульптором» герцога, которого он чуть было не заколол за порчу картона с купальщиками обожаемого Микеланджело.

71

Cristofanelli R. Diario di Michelangeli il pazzo. Milano, 1968.

72

Челлини Б. Указ. соч.

В 1540 году тот же Бандинелли воздвигнул неуклюжий монумент кондотьеру Джованни делле Банде Нере на том месте, где когда-то предлагалось соорудить фигуру Колосса, едко высмеянную Микеланджело. Но если бы он увидел этот монумент, то вдоволь бы посмеялся над его аляповатостью и бездарностью.

* * *

Стараясь не обращать внимания на нанесённую обиду, хотя на изъятую глыбу у него были свои виды и планы, Микеланджело продолжал работать над строительством библиотеки Лауренциана, представляющей собой новое слово в архитектуре. В отличие от традиционных читальных залов монастырских библиотек, разделённых на три нефа, он задумал одно вытянутое в длину помещение с предваряющим его торжественным вестибюлем и лестницей, ведущей в читальный зал. Памятуя о совете Климента VII отгородить книгохранилище от соседнего монастыря стеной, иначе, как выразился папа, «пьяный монах когда-нибудь подожжёт и погубит бесценные сокровища», он спроектировал для самых редких книг секретное хранилище, чертёж которого сохранился (Флоренция, дом Буонарроти).

Всё им было продумано в деталях: от пола до потолка, от рабочих пюпитров до скамеек. Чтобы снять нагрузку с ограждающих стен, он применил разработанную им систему контрфорсов, которым внутри читального зала соответствуют тяжёлые пилястры из pietra serena — светлого камня, усиливающие перспективный эффект помещения. Между пилястрами — широкие оконные проёмы, откуда льётся дневной свет.

Со строгостью линий читального зала резко контрастирует помещённый этажом ниже парадный вестибюль, который обрамлён сдвоенными колоннами, встроенными и как бы утопленными в толщу стен. Микеланджело блестяще обыграл разницу уровней читального зала и вестибюля, в котором использовал нетипичные для того времени архитектурные элементы: спаренные консоли в форме волют, являющиеся основанием для колонн, и неглубокие трапециевидные стенные ниши. Все пластичные архитектурные детали выразительно контрастируют с белизной оштукатуренных стен вестибюля.

Поразителен пластический динамизм архитектурного декора парадного вестибюля как предвестник нового стиля барокко. Но подлинной жемчужиной библиотеки Лауренциана является мраморная лестница, которая вторгается в пространство вестибюля как самостоятельная скульптурная форма. С этой лестницей связана любопытная история. Покинув Флоренцию, Микеланджело так и не увидел осуществлённым проект библиотеки. Вот что он писал Вазари 28 сентября 1555 года: «Я вспоминаю, как сквозь сон, разговор о какой-то лестнице, но не думаю, чтобы это была как раз та самая, потому что она мне представляется сейчас страшной глупостью… Овальная часть лестницы должна иметь как бы два боковых крыла, насчитывающих такое же число ступенек, но не овальной формы; последние будут служить для прислуги, а средняя часть лестницы — для господ».

Заметим, что для боковых крыльев не предусмотрены даже ограждающие перила, так что пользоваться ими небезопасно, особенно при большом наплыве посетителей.

Выполненная по рисункам Микеланджело лестница была построена в 1559 году его младшим коллегой Бартоломео Амманнати, уроженцем Сеттиньяно, которому автор выслал в уменьшенной пропорции глиняную модель с пожеланием соорудить лестницу не из камня, а из выдержанного дерева, что будет наилучшим образом гармонировать со скамьями, пюпитрами и дверью в читальный зал. Своё письмо молодому коллеге он закончил словами: «Больше сказать вам нечего. Я слепой, глухой старик с непослушными руками и дряблым телом», — хотя в ту пору в свои 84 года он ещё был в силе и каждодневно верхом объезжал стройплощадки в разных концах города, где по его проектам велись работы. По-видимому, сетования на «слепоту» и «глухоту» вызваны желанием отвязаться от докучливого коллеги. Всё, что он хотел сказать при строительстве библиотеки Лауренциана, им давно было выражено в чертежах и рисунках, и он больше не хотел возвращаться к этому вопросу.

Согласно проекту парадная лестница состоит из трёх маршей. Средний, самый широкий, отличается изогнутостью формы ступеней. Боковые марши состоят из узких ступеней. Создаётся впечатление, что изменились как направление, так и характер движения, когда восхождение сменилось нисхождением, и сама лестница тремя потоками низвергается сверху вниз, настолько динамична её структура, словно препятствуя человеку подняться вверх. Здесь Микеланджело, видимо, хотел показать, сколь труден путь к вершинам знаний, а потому необходимо приложить усилия, чтобы одолеть крутизну подъёма. Вспомним, кстати, многоступенчатую крутую лестницу главного входа в Российскую государственную библиотеку в Москве. Уж не идеями ли Микеланджело руководствовались её проектировщики Гельфрейх и Щуко?